|
Содержание 1. Знакомая дорога… 2. В лицо колючий снег… 3. Ставни заколоченного дома… 4. Земля, омытая дождями… 5. Давно уж нет деревни той… 6. Пожар… 7. Мне память снова расскажет… 8. Ветер качнул занавески… 9. Цвела когда-то деревня… 10. Город, наполненный лаем… 11. Забеленные красные стены… 12. К нам не раз испытанья ворвутся… 13. Осколки… 14. Ветры весенние… 15. Задернула дымка тумана… 16. Как благостно - почить в Святейшем храме… 17. Промозглый ветер 18. Основа войны современной 19. По жизненной, сонной дороге… 20. Вечер сумрачный скользил за горизонт… 21. Душа для мiра иль для Бога?.. 22. В этом мiре, забывшем любить... 23. Откуда ты, апрельская пурга... 24. Мудрости учитесь у детей... 25. Святая Русь – не слово на бумаге... 26. Наша встреча под кружевом неба... 27. Воскресение Край мой – скромный, чистый, родной. Сколько радости, сколько нежных глубоких чувств принесли моему сердцу твои завьюженные просторы. Как много добра подарил ты мне. И засиял предо мной мир людской на твоем чистом фоне... Как наполнил меня ты до края творить добрые дела для моего народа . Любовью ты наполнил сердце мое, вдохновил - меня на понимание великого! Край мой, - чистый и неувядающий! Ты обновил мою душу, очистил меня от тоски и скорби, обратил ко Господу и я стал тем, для чего родила меня мать моя – светлым и радостным… ( размышления писателя из к\ф “ТЕМА” )  Знакомая дорога... Знакомая дорога. Посадки, скудный лес. И вот я у порога – В краю родимых мест. Как раньше, в память сердца, Омыв стопы росой, Души - дорога в детство Торопит за собой.
И долгая разлука Спелой хлебной нивой Воздух напоен. В запахе полынном, Сказочно – былинном Звуков перезвон. Знойный воздух парит, Тишь – ни ветерка; Тень – прохлада тает, Полдень наступает, Взгляд манит река. Вниз по косогору, По сухой траве, (Искупаться впору) Я спешу под гору К шумной детворе… Снова после гроз и непогод, Как хозяйка, в избу забегая, Солнце радугой рисует небосвод, Тучи – “занавески” раздвигая. И, как добрая, заботливая мать, Поправляя светло-русый волос, Нас, лаская, будет обнимать, Шепотом уняв тревожный голос. Бог, дарующий любовь и матерей, В нас дыханьем солнечного дня – Колыхнул простор полей – “морей”, Душу с птицей-соколом родня. На мостовой, пропахнувшей бензином, Снег падает в сырое толокно. Сравняла скорость пешехода с лимузином Слепая непогода за окном. Уже не в километрах – счет на метры, Наматывают скаты пустоту. Как старые друзья сошлись два ветра, Родив спокойствие, и лета теплоту. И связь прошедшего с ближайшим поворотом Внимание шофера держит нить. На память песнь пришла, напомнила кого-то, Заставив душу грубую заныть. За песней следует немая сигарета, За сигаретой – горький вкус во рту; Давно прошедшее напомнит песня эта, Когда-то проезжал и ту версту… Что прошлое бежит назад дорога, Спеша убрать ухабы и бугры. Уж скоро даль завидится отлого, Начнется быстрый и короткий путь с горы. Ласкает слух рабочий гул мотора, Волнует взгляд заснеженный простор, В дороге дальней, в глубине ль затора – О чем ни передумает шофер… Катит осень листья золотые. Догорает солнечный пожар. Ярким солнцем листья залитые, Голову кружат. Безпокойный лист с листом расстался. Суета…Что прошлое искать? И, не ведая, недолго, но пытался – Взгляд ласкать. Взгляд проснулся, будто видел сны я… Пусть они разделят боль листвы. Катит осень листья золотые – Прошлое весны ! Льет багровою рекою Летним вечером закат. Ночь близка и скоро скроет Поднебесной крыши скат. Осторожно тьма крадется, Шелестит листва осин И ручьем прохладным льется Чистый воздух из лощин. Гладь реки с туманным плесом Согревает небеса, В тихом сне рождает звезды, Будто в зеркале Творца. Отпылив, дороги лягут За рекой в глухую ночь. В бесконечность мир распахнут… Спит Земля – Вселенной Дочь ! Приземлился тенью Длинною рассвет, Озарив осенний Красочный букет. Замерли деревья В праздном торжестве, Спит моя деревня В желтизне-листве. А в лучах рассвета Ждут людей поля, Сердцем их согрета Красная земля.  В лицо колючий снег… *** В лицо колючий снег Бросает злобный ветер – Кидается на всех, Как пес, порвавший цепи. На полуслове речи рвет, Сводя в груди дыханье, Одним желанием живет – Продлить с зимой свиданье… Мы дороги горячие мерили, Выпивали родник до песка, Пели песни, смеялись в неверии, А вода набегала пока. Сохли слезы, не смея родиться, Врачевала близ храма вода, Призывая с ладоней напиться, И вернуться заблудших сюда… Точно выстрел из пекла: “По коням!” Птицей к небу взметнулась рука, Страх зовет уходить от погони, Плачет девушка у родника. В раскаленном полуденном мареве, Кровь смешалась с горючей слезой, Словно больно ребенка ударили На глазах у Царицы святой! По Елецкой родимой земле, Я шагаю опять и опять; Память детства на белом крыле Рвется долгое лето искать. Ускользнувшее райское счастье… Гладит дождь заколоченный дом… Никогда мне уже не помчаться Вдоль Красивой Мечи босиком. Там, где ливень обрывы целует, Катит в луг дождевая вода, Где про жизнь набежавшую, злую - Ветер странствий поет в проводах. Прежним “хором” дорог и тропинок Диссонансом звенят берега, А вдоль стежки все та же крапива, Зритель я, да – речная куга. Ветви голые. Капли, как ртуть. Храм разрушенный в небо глядит, Вспоминая истерзанный путь, Бьется сердце в усталой груди. И опять жаркий день в берегах, И стада, и машины в пыли. Оглянитесь! Какая река… К нам спешит из древнейших былин. Дай нам, Боже, и ливни, и грозы, Пусть Россия утонет в снегу, Пусть далекий гудок паровоза Вновь заплачет на том берегу… Но настанут благие моменты, Память все же разбудит от сна И закрутит свои “киноленты” В человеческом сердце весна. Скорый поезд мчится, За окном – февраль; Пролетает птицей Белая печаль. Лишь крылом коснется Моего окна, Клетка разобьется И придет весна. Запрягут тревогу - В снежный гон – ручьи; В черную дорогу Упадут грачи, Раскидают гнезда В череде берез – Рано или поздно Только все всерьез. Холод в сердце тает, Хоть гудит – февраль. Снова все прощает Белая печаль… Мы шагаем вместе, Как по льду скользя; На опасном месте Родина, друзья! Как змея, за нами Трещина ползет, О прощенье в храме Молится народ. Плачет и не смеет Воротить назад, Дьявол ждет “трофея” – Всепопятный взгляд. Лед трещит, искрится, Мы спешим, скользя, И остановиться - Нам уже нельзя… Ткнется лодка носом В золотой песок, Я оставлю весла На стеблях осок. Словно крылья птицы В памяти моей, Я пришел проститься С Родиной своей. Опустились крыши На зеленый «рой», Пусть меня услышит Ветер под горой. Пусть взмахнет салютом Черный град грачей, В церковь флаг воткнутый… Родины – “ничей”. Нищая, слепая, В струнку тополя, Как люблю тебя я, Родина моя… Где звезда с рассветом Плавится семь крат, За стеклом портрета Остается взгляд.  Ставни заколоченного дома… Льется в щели мертвый, лунный свет, Крыша, пеплом ставшая солома, Словно молью съеденный берет. Дом заброшен, позабыт - не нужен, Молча умирает сам – собой, Ночь давно готовит черный ужин В чреве, именуемом избой. Велика холодная могила, Дом – ее «надгробие» – молчит, Будто поселилась злая сила, А в подполье дремлют палачи. Жизнь, как в сказке…царь сидит на троне, Прячет спину – к ней не подойти, Злая сила, словно вор в законе, Охраняет тайные пути. Для нее замков не существует: Все равно – что рушится и где – Дома никого? Дворец пустует? Значит – очень скоро быть беде. Древнее, как звезды, наказанье К Богу обращенная ладонь Поздно опустила меч страданья, Запряжен в телегу красный конь! Жизнь – всегда экзамен: Быть или не быть, С кровью ли, слезами - Оставайтесь жить. Музыка ли, песни, “Ветер перемен” – Мiру вечно тесно От “пульсаций вен”. В потускневших звездах, Что на куполах, Враг, не зная отдых, Поселяет страх. Но, мерцая, дышит Звезд далеких свет… Бог всегда все слышит, Без Него - нас нет! монахов, принявших гонения и смерть. Этот древний колокол набата, Эта форма, этот гул металла – Голос первобытного “солдата”, Очевидца битвы небывалой. Как же так? Мы песню потеряли… Почему остался только крик? Руки грязные ночами поправляли… О! Гортань – расплющенный язык! Как с любовницей, обнявшись с черной ночью, Мiр рождает в муках серый день; Люди, как монеты терли очи, В сапоги, заталкивая лень. И шагали, подарив подковы, Старым, искривленным воротам: - Где тот “мир”, который будет новым?.. - Хочешь, Я тебе его продам? Вот и деньги…- Стойте! Это – шутка ль?... Спит “купец” – прикушенный язык; Красный конь бежит по первопутку, Он давно к хозяину привык. Cтойте! – вскинута рука к набату, Жест монаха «взгляд» - прицел настиг, Выстрел – по Небесному Солдату… Жизнь – мгновенна… БОГУ краткий миг! По железным крышам Дождь таскает гром, Я под этой крышей, Словно под крылом. Детские ладони К занавескам струй – Льется моя доля… - Славка, не балуй! Чисто – наказанье, Сколько говори !... Взрослое познанье Это – раз, два, три! Расплескалась доля, Капнула слезой И умчалась в поле Следом за грозой. Время года вновь весну рисует, Блеск сугробов, в лужах разменяв; Из оврагов вербы, голосуя, Как из детства смотрят на меня. Уж не счесть протоптанных дорожек, Всюду побывал грачиный след; Руки стариков трясутся, крошат – От зимы, оставшийся обед. Вся избита мокрая дорога, Тракторами вспахана лыжня, Из трубы, как - сломанного рога, Треск, как крик: «спасайте же меня»! Воробьи чирикают на крыше, Страх зимы – венчает гвалт грачей, Пусть Россия этот голос слышит - Через сто и тысячи ночей! Сон пришел под утро… Пусто в клетках птиц, Ветер – зверь безпутный Влез в “окно” страниц. И прошел по дому Гостем – сквозняком, Как игрушка сломан Ключ с дверным замком. Он незван, последний – Из числа гостей – Не “спешит к обедне”, Не считает дней. Перещелкнул светом – Все равно темно, Мiр кирпичным цветом Заслонил окно. Ждет “герой” прощенья В счет “великих дел”, Но на угощенье - Дьявол прилетел ! Волк с голодным брюхом Вой сменил на визг, Скоблит - ночь над ухом – Комариный писк… …Вспарывает утро Электронный страж, Завоеван мудро - Бедный “остров” наш.  Снова мы на воле – В поле жарких лет, Ум, «монах» – раскольник, Как ружье в чехле. В шалаше из тряпок Он запрятал мир, За “стеною” рядом – Бес-шабашный пир. БОЧАРОВА ВАСИЛИЯ СЕМЕНОВИЧА (1926 – 1992) Земля, омытая дождями,- как подросток, Размазавший ладонью грязь лица… На черном “корабле” отходит остров, В печальной раме долгий взгляд отца. О, путь земной, немыслимо короткий, Общение на “Вы” – земные сны – Все в прошлом: взгляд и даже эти строки… Живите долго, милые сыны!.. Носоново. Сползает лентой берег, Размытый половодием в ночи; Крутому боку - бок пологий верен, Река целует звездные ключи. Ночь ищет лодку, как - иголку в стоге, В плену лазин Красивая Меча; Ракушка в уползающей дороге – “Звезда”, упавшая в застывшую печать. И жизнь, как сон... Разбуженная лодка… Какой у неба плавный поворот! Земля мне дарит русскую походку, Река ее безсмысленно крадет… Я побегу, выдергивая ноги, В фонтане брызг, спеша догнать отца, В последний раз я на его пороге - В долине слез, застывшего лица. Там, где раньше сад – Сад красивый цвел, Стали все плоды – Заповедные. Не сорвать их там – Не попробовать, Лишь ломать кусты Разрешается. Что за странный сад? И таких плодов Высоко в ветвях Я не видывал. Ветер песню пел В проводах – струнах, Листья яблонь тех Не раскачивал… Ни звериный след И ни птиц полет, Через мертвый сад Не пролег их путь. Смурый день теней Не кладет печать, Лишь трава легла Паутиною… Вспоминал ли сад, Как он прожил жизнь, Почему никто Не идет к нему? Уж плоды летят Ко земле сырой, Дробный стук стоит Над округою. И увидел сад, Сняв листву с себя, Опустевший двор – Дом Хозяина… А последний плод Покатился в дом – До дороги путь И пролег всего… Сколько лет прошло Одиночеством, Позабытый сад Чистым полем стал. Дробный стук копыт У дороги той, Замело в пыли Чудо – Яблоню… Связь незримая, Человечная; Нам познать ее – Да, пораньше бы, Да, не будет брат На исходе лет Разорен и убит Смертью младшего… Что неясна, жизнь, Да, прищурившись? Не соврать в глаза – В полускрытые, Двери настежь в дом, Жизнь, как в окнах свет, Кровь блестит строкой Позабытою. Вот и связь моя К жизни будущей, Потянулась лишь… А вот, станет – ей?.. Благостное время, Окна в райский сад, Блик ручья апреля, Христианский взгляд… Выбирай что хочешь За предсмертный взор, У дальнейшей «ночи» Смертный приговор. Краткий миг в столетье Брошена сума, Даже гроб последний На земле – тюрьма! Вновь проводы. Уходит осень в зиму. Висят дождем немые провода. Что странники, стучатся годы в спину, В морщинах слезы, как в ручьях вода. Село мое, как разбомбленный поезд, В домах – вагонах поселилась смерть, И все же жизнь всегда чего-то стоит, Вращая в нас галактик круговерть… И вот летим, как птицы, в общей стае, Земное тело, отписав врагу; Горит Звезда Христова, согревая, Ночь черная, как ворон на снегу. Памяти А. Блока На лугу табун Пьет росу с цветов, Путь лежит в орду И не снять оков. Свет зари разбит За стеной лесов, Млечный путь блестит, Как стальной засов. Пьющий свет-траву В море зелени, Я Христа зову – В этой темени. Лучезарность оч И бездонность их Заслонила ночь, Как ладонями. На лугу табун… Заглушая стон, Мнет волна волну С четырех сторон. Где-то звон мечей – Песни смертных струн, Черный блеск очей, Диких орд табун. Как траву, колышет ветер Зимний лес. Спят деревья, словно дети,- Ждут чудес… Пусть мороз расскажет сказку О весне, У берез попросит краску Ранний снег. Пусть в сугробах отразится Лунный свет, В снежных вихрях закружится Пыль планет. Пусть недремлющие реки Вдаль текут, Куст заснеженный - навеки Звездный куст… Но клокочет в диком поле Звон-пурга, В ожиданьи слезной доли Все снега. Здесь, не знающим покоя, Стонет лес, Вьюги путь собой закроют В мир чудес. Но не взвиться вьюгам этим До небес; Спят деревья – спят, как дети, Ждут чудес… Памяти В. Высоцкого Лавины крик разрезал эхо По голосам, Назад взглянувший, себе помеха – Ты сам! Веревка над стремниной – паутиною, Едва видна. Тропа, упавшая с вершины, Всегда одна. Струной серебряной поделен мир На пополам. В который раз стук сердца повторил: Я сам! Простит иль нет - застывшая лавина Мои следы? Начало рек спокойных и равнинных – Седые льды. И мчатся горные вершины Под небеса… Свой приговор ищу неодержимо: - Я – сам…  Давно уж нет деревни той, Зовущей счастье на постой. Упали камни в степь-бурьян, Да крест – в зеленый “океан”. Дорогу режет колесо. В кривых следах – рассказ про все: Про церковь – «склад», про сельсовет, Про крыши изб, которых нет, Про унесенный речкой мост И перепаханный погост, Про безпокойные хлеба, Про жизнь, хранившую тебя. Ново-Копыльская страда, Кто в «новом» мiре не страдал? Ведь даже прах святых могил В овраг отправили враги. И кто дает такой сигнал, Чтоб брата брат не узнавал? Чтоб злился сын, страдала мать… В каком плену всех нас искать? Кнутом-вопросом согнут путь, Моргнувший глаз зовут “уснуть”… Какой неслыханный обман Вошел в Российский “Океан”!?.. Памяти моей бабушки Молчановой Екатерине Георгиевне Почтальонша сообщила: “Пишут!” Взгляд в окне все понял и пропал. Жизнь и память друг про друга слышат… Жив проселок, раз вблизи тропа. Может и не прав, но я подумал: Жизнь и память – словно две сестры, Жизнь – всегда вне дома и бездумна, Память – всюду будет там, где - мы. Кто из них дороже нам и ближе? Видно, жизнь, похожая на мать. Нет семьи у памяти – прости же, Деву старую негоже проклинать. Протянулась нить воспоминаний, Жизнь беззлобно рвет нам эту связь, Память не оставит нас в изгнанье Даже если опрокинут в грязь. Почтальонша скрылась, мать – в раздумьях, В жизнь влюбляемся мы раз и навсегда. Память... Ты, пожалуйста, не думай... Слава тебе, Господи, всегда! Все проносится мгновенно Вдоль вагонного стекла, Будто, жизни кинолента, Вдоль дороги пролегла. Бесконечные деревья, Бесконечные столбы; Лебедянская деревня В двух шагах моей судьбы. Каждый кадр – день рожденья, Каждый кадр – чья-то смерть, Господи! Скажи мне, где я? Для чего вся “круговерть”? Новый мiр наш или – старый, Днем мы мчимся иль в ночи И награда, или кара Ждет огонь в конце свечи? Просигналил “кино”- поезд, Изогнулся “кинозал” И умчал с собою повесть – Миг, которым все сказал. Когда февральские вьюги Погонят снежный состав, Я у Копыльской округи Сойду, от мiра отстав. Где стелется снег, как волос, По лику седой земли, Где храм, погружённый в холод, Чуть виден в немой дали. Пурга огалтелая кружит, Дороги, как сон - пусты,… И - вьюги, поющие в стужу, Раз в год – за день до весны! Долго стучалась разбойная вьюга В мерзлые окна домов, Белая “скатерть”, летящая к югу, Сжалась под дверью письмом. Весточка-странница, в сердце стучащая, Бьющийся голубь в стекло, Птица – Россия искала несчастье, Как запасное крыло. Почта без адреса “долг” нам вернула, То, что разлука взяла,- Звезды на башнях перечеркнула, Звезды на небе зажгла… Снег свой последний, с дороги сметая, До прошлогодних путей, Белая вьюга, как запятая, За многоточьем церквей… Снова ты приснилась, Белая метель - Звезды обронила В снежную постель. Перекрашен снегом Мiр, как белый сон, Красная телега Едет под окном. Кровь, с копыт счищая, Жизнь встречает – смерть, Красный флаг мешает За конем поспеть. След рисует черным В белом колею, Я в стекле оконном Слезы раздавлю. Два ручья на стеклах, Два ручья с колес, Бьет ключом истока Седина волос. Духоту барака Солнцу не узнать, Будет осень плакать – «Царство» поминать. Плачь, тюрьма-неволя, Снежная постель, Мне приснилась в поле Белая метель… Когда–нибудь настанет пробужденье, Для неисхлестанных глазами строк, Не будет нас, но будет возрожденье Души России, запертой в острог. Перелистает ветер времени страницы, Смахнет февральскую буранную метель И полетит счастливой белой птицей В святую, неземную акварель… С повисших струн, мелодию срывая, Пурга, сундук земной опорастав, Рассыплется, в Святую рать влетая, Разбившись о дыхание Христа! Повисли руки, как плети, Все ниже к земле повода; Мiрские тележные клети Разбили на сроки года. Седло заменила попона, Стремя уткнулось в порог, Густая желтая крона Переполняет острог. О, где ты, земная свобода, Забытая выдохом, ложь? Неужто в грехах, средь народа По смерти, Всесильный, возьмешь?.. Но если дашь еще силы Пальцы сложить перстом – Разрушу образ постылый Животворящим Крестом! Пусть, Боже, родится пахарь, В кузню - придет кузнец, “Знания” – скроет знахарь, Вернется счастливым купец В край, где в лихую распутицу, Реки уносят мосты… В сердце желанное сбудется – Путь во святой монастырь!  (Еще мальчишкой, помнится,) …Мне снился страх ночной, Я чьи-то крики слышал; Изба горела за Красивою Мечой - На берегу крутом - деревни Клишна. То был всепожирающий огонь И дом, как будто бы, не люди окружали… Я не видал чертей, но тут узнал: “Ого!..” О, Боже Правый, как они кричали! Ужасно!.. Прятались в огне и кувыркались, Бросались головешками в народ, Горящих, где-то, обручей достали И под гору пускали, скаля рот. И я проснулся – сна, как не бывало, Исчезли черти в пламени костра, Не помню – долго спал я или мало, Но не заснул – до самого утра. И я забыл бы сон, как вражьи вести, Но случай… Боже! Среди бела дня! Горит изба… и все на том же месте – За речкой, у большого пня. Кричат, бегут и суетятся люди – На гору с ведрами… Как это не легко; Откуда было знать, что так и будет?.. Как помощь безнадежно далеко! И опустились руки у крестьянок: - Пораньше бы хватились, мужики… А дом горел неистово и рьяно, Хотя сгорел - там, у "ночной" реки. Подкопали Церковь, рухнул свод, Но не средь войны – среди разрухи; Нужен был стране кирпич и вот… На село Копыл пришли «спец-руки»… …Долго еще втаптывался в грязь Красный, словно кровь, церковный угол; Рухнула Божественная связь И во мрак страстей сошла округа. Кто потом считал врожденно-глупых? Кто считал горбатых, да – слепых? Сколько нравов беззаконно грубых Возродил один порочный штрих! Пленных немцев помнил этот год, Время “камни собирать” настало, Поднимали взорванный завод, А взорвали то, что всех спасало… Крест, в «роднике» оставляя, Душу, как воду разлив; Кто, только, нам позволяет Жить на земле без молитв? В мiр, в суету, без грусти, «Родник» на виду у всех Наши сердца отпустит На пир штормовых потех. Там, где рождает знанье Мiр сатанинских грез, Выберет красное знамя «Дом» безконечных слез. За что же такая мука – Тюрем и баррикад? Божья у звезд наука Не знает для нас наград. Один только миг все вместе… Между боями – вой! Полузабытые песни Гонит в цепях конвой!.. Река нашей жизни – быстра. Где бросит она семя? Без пламени нет костра, Без Господа нет прощенья. Но Он не неволит нас, А ждет всех целую вечность; Его прозорливый глаз Прощает нашу безпечность. И в нас, когда мы на посту, Растет благодатный колос, Вместе с нательным крестом В поклоне струится волос… Знанья – не для чернил, Счастье – не в одночасье, Слезою похоронил Господь все мои несчастья. В глухой, позабытой деревне, Где в снежных сетях ковыли, Старик жил, как колокол древний, В «обителях» русской земли. Его духовные речи Спасали простых людей, Он жил и рождался вечно В неведомом всем труде. Но был кому-то не нужен Его Божественный дар – Ключи от зноя и стужи – Сердца святой пожар. И началась “охота” Дневной и ночной порой, Послали на смерть кого-то… Как змея - в пчелиный рой. Убийца так и не понял, Где – проплутал всю ночь, Нашли его в диком поле, Ползущим куда-то прочь. Но, не ведая страха, Стали травить толпой, Засуха! Да – с размахом Гнев принесла степной. Его и здесь обвинили: «Голод теперь ожидать…» Жалели, что не убили, Но что было делать? Ждать… А дед был добрым, как прежде, Сверкали глаза врагов; Вера, Любовь и Надежда - Были оружьем его. Сказал, что радость приносит Мiра последний час… Промерзший вокзал заносит, В метель поезда кричат… Слепая толпа не знала, Твердила: «Все – болтовня!» Напрасно метель стонала Три хмурых февральских дня. А мудрый старик прощался, Звал прекрасной пору, Сад до корней качался, Трещал и ронял кору. Мудрым “багаж” не нужен… Облаком плыл вдали – С ключом от зноя и стужи, Веривший в «Соль Земли». Собираем мы свои заботы В караван загадочных путей И раскладывает клади кто-то В нерожденные мгновенья дней. Нет вокзалов на путях Господних, Крепкие узлы в земном краю; Путь небесный для души угоден, Тело мчится в сторону свою. Просит взять и это, и другое - Детские игрушки позади, Переполненный телесный поезд Рвет одежду на своей груди. Заметает станции вокзалов Легкая февральская пурга, В залах-ресторанах звон бокалов, В тормоз упирается нога. Остановлен транспорт – мы на месте. Почему земной окончен путь? Тройка - без возницы… Мiр - без песни… Мчится Небо в душу заглянуть. Где вы, не рожденные мгновенья Без мiрских, рассказанных затей? Запряжен слезами день рожденья В караван загадочных путей… Белый лист – прозрачный, акварельный, За окном заснеженным лежит; Старый сад, разбуженный метелью, Дом хозяина у речки сторожит. Машет ветками, безсильно прогоняя, Белую гудящую пилу, Строй штакетника, зубами похваляясь, Просится к метельному столу. Сказочный размах у “снегопилки”, Жмет к земле небесная пила, Каждая холодная снежинка – Звездная Господняя стрела. На пунктир дорог легла поземка, Вечер собирается с утра, Мчится за машинами вдогонку Слезная февральская пурга… Сон оденется в одежды Новотканные И прикинется невеждой Балаганным. Убаюканный в степи, Под припев ветров, Звездный дождь в обнимку с ним Из других “миров”. Порасскажет сон, что было Раз с попутчиком, Пряча в зеркале постылого Лазутчика. В царстве грома и дождя Всех приветит он В культе нового вождя Повелительном. Где узлами вдоль дорог - Все завязаны, Скручен пахарь парой строк Гнусной кляузы Где оставлена соха Перевернутой, Мать – Россия! Дочь Христа! Где спаситель Твой?  Мне память снова расскажет Сказку о дивной стране И стих этой сказке неважен, Когда благодать во мне. Пусть благовестное будет И воскресенье придет, И взрослые нас не разбудят, К нам Ангел-хранитель войдет. И станет у сердца на страже, Любовью, украсив игру, И только солнце покажет Улыбку мою по утру… Сергия Радонежского игумена Земли Русской Маленькую келию Спрятал монастырь, Лес укрыл владения Благостных пустынь. Здесь, вдали от пройденных, Горестных дорог, Летописец кров делил, Подводил итог. Сотоварищ сирым, Богомольным дням, Он расстался с мiром, Истину приняв… Греет свет лучины Полный жизни взгляд, Чувствует кончину Приземленный град. Где «блестают» бесы В лезвиях ночей, Где пожары вместо Пламени свечей. Где разбит о скалы Воинский фрегат, Где бедняк усталый Корке хлеба рад. Ищет мiр сокровищ В пазухе своей, Сдвинутые брови – Это - сон людей. Здесь монах вступает В самый главный бой. Как свеча растает Тело – знак земной! Александра Свирского игумена Земли Русской Как-то в стужу попросил ночлега Путник одинокий, Борода, заледеневшая от снега, Путь его представила далекий… Долго снег мели его обмотки У глухих дворов, Словно перевернутые лодки – Избы хуторов. Разговор щеколд услышал странник В сумерках села, Из промерзших северных окраин Птица – ночь монаха принесла. Он вошел и радостной улыбкой Всех почтил, Перестал младенец плакать в зыбке И монах его перекрестил. Стар и млад - застыли в изумленье, Позабыв слова, Только слышалось печи гуденье, Да – трещали позабытые дрова. Красный угол озарился светом, Ликами икон И монах перекрестил себя при этом, Дверь спасительную и глаза окон. С благодарностью от пищи отказался, Попросил воды, За порог, шагнув, в сенях остался, Успокоив, что в удобствах нет нужды. Рад он был безмерно келье этой – Божьему углу, Было сердце чистое согрето На холодном каменном полу… И всю ночь не остывала печь В суетном мiру, Снегопад разбил морозный меч, Бог внимал молитвам по утру. И монах ушел, когда все спали, В голубую стынь, Падал снег и укрывал печалью Русскую загадочную быль. Словно вышли вепри Сытый и голодный, Встретились два ветра Знойный и холодный. Оба ненасытны От своих “программ”, Каждому постыдно Лечь у ног врага. - Ну, какой ты воин Сытый говорит – Ты давно достоин Смерти! Так умри! И ответил холод Пламенным речам - Ты, брат, глуп и молод, Не руби с плеча… - Что? Да ты смеяться Вздумал надо мной? - И пошли кататься По траве степной… Только - жухнет зелень, Кончен летний “пир” И спешат на землю: Дождь, прохлада, мир… Режут подводные лодки Стадо стальное собой, Транспорт, взятый в колодки, Это – конвой! Вновь перепутаны судьбы, Вновь узаконен разбой, Стоны в пути: “Отдохнуть бы…” Это – конвой! Флаги в снежной пустыне Льются красной рекой, Связки – колонны застыли, Это – конвой! Очередь к красному камню, Там, где в гробнице “живой”, Кровью – капля за каплей, Это – конвой! Вставлены дула экранов В наши души с тобой, “Лунный камень” тирана – Это – конвой! Гуманитарная “помочь”, Тем, кто вернулся живой, Кто с бедой незнаком еще,- Метит конвой... Мiр на царства поделен! – Краски вопят; Принят лист акварельный В царство дождя… Все, как в вихре растает, Облаком дня, Хаос палитры не знает Слова – родня. Другом-врагом акварельным Льется вода, Мiр согревает постели – В царстве дождя. Пусть это царство увидит Век золотой, Каждый художник предвидит Встречу с тобой. В грязной, сырой подворотне, Ночь переждя, Празднует, рушит и строит Царство дождя! Ожидаемое счастье Ушло И стучится в двери к мастеру Зло! Акварель не удалась, Смят позор, Тень вечерняя лилась На узор… И пришел к работе враг – Злая ночь: Кто же смял-то тебя так? Чем помочь? Но заплаканный взор - Умирал, И прокравшийся вор – Замолчал.  всем хранителям православных святынь Жаждет природа ласки, В тумане стога грустят, Земные, небесные краски – В истинном Царстве дождя. Срывая кадмий и охру, Вихрем небесных кистей, Верен каждому вдоху Ангел Господних властей. Он страшен и мягок предельно, Мудр и правдив без конца; Божия правда не делит Мiр квадратом резца. Он пишет в полях и ущельях, В храмах, очередях, В танцующих зимних пастелях, Заснувшего Царства дождя. Каждая капля – картина, Мгновенье – и вновь полотно, Такие шедевры не гибнут – Взрывают могильное дно! О, люди, глядящие в рамы, По тесным углам галерей, Влюбленные в выставки-дамбы, Вглядитесь в проемы дверей. Вглядитесь в музейные пытки, Вглядитесь в распятье церквей, Ваш ангел, промокший до нитки, Плачет в Царстве дождей… Ветер качнул занавески Вместе с геранью в окне, Ждет меня поезд Елецкий, Скоро я буду в Москве. Ливнем разбуженный город, Будет устало встречать, В душу прокравшийся холод, Сердце заставит молчать. Требовать – грусть и печали В доме моем поселить, Где-то грачи замолчали, Лето, стараясь забыть. Мiр утепляет жилища, В кучу сгребается хлам, Цвет отодвинутый ищет Солнечный “взгляд” у стекла. То, что сгорело под солнцем В пламени красных ветров, Красный бутон на оконце, Как отголосок костров… Смолкнут птичьи концерты В милом краю до весны, Мокнет печальная церковь В шумных гастролях листвы. Нет, уж, давно колокольни, Пали к земле купола, Помнит она недовольных Клишны и Копыла… Как комиссары кромсали Ново-Копыльский приход, Как кулаки опускали Красных совдепов под лед. Как разорялись усадьбы, Как вырубались сады, Эн – Ка – Вэ – Дэшные “свадьбы” Жаждали легкой судьбы… И лишь, когда учинили Полный церковный разгром, Только тогда превратили Сердце России - в дурдом! Все, что осталось от храма – Красный разбитый квадрат; Вера не в Бога, а - в хама, Дарит в наследство разлад. Красные смолкли концерты, Время сменяет посты, Ново-Заветная Церковь В аплодисментах листвы!.. Может быть, мiр только снится Нам в инкубаторе дней?.. Белая, вольная птица Плакала в нитках ветвей. О заточенных в неволе - О обнищавших сполна, Песню Земле нашей вдовьей Пела Птица – Луна. Здесь, где холодное лето Шторы осенние шьет, Дождь поливает планету, Как созревающий плод. Звездное наше гнездовье – В облаке лунного сна, Свет от Земли нашей вдовьей Видит Птица – Луна. Видит, как сбор урожая, Нам будоражит покой… Молний своих не считая, Плещется гром за рекой. Раз, только самым достойным, Дарится счастье сполна, Жизнь на Земле нашей вдовьей Помнит Птица – Луна. То, что под небом родится, Нам суждено потерять, Капля стремится разбиться, Мы - то стремленье понять. Молится в келье избранник, Рушится тело – «стена», О не разгаданной тайне Светит Птица – Луна… Чтобы жизнь увидеть, Оставляйте город И к вокзалам выйдя, Забывайте холод. Сквозняки и насморк Оставляйте дома. Доброта – ваш паспорт Лицам незнакомым. И вещей не надо, Все, что есть – при вас, И не для парада Выбирайте час. И тогда несчастье Двинет стороной, Дарит сердцу счастье “Монастырь” лесной… Сыплет золотом береза На седую прядь, Старость в сердце, как заноза, Не дает скучать. Где вы, благостные мысли – Первозданный цвет. Смертной вьюге путь расчистит Старый, хворый дед. И присядет за усадьбой На прогнивший пень, По дороге мчится свадьбой – Белая метель… Когда разговор о свалке, То я представляю город, Работу, как из-под палки, И жуткий духовный голод. Как крепости, вин-магазины, Как трупы, пьянь возле стен, Набитые хламом витрины, Приезжих, захваченных в плен. Квартиры, пропахшие газом, Подъезды – почти без дверей, Собаки, бродяги, зараза – Нет свалок на свете старей. Когда разговор о свалке…  В седой бороде тумана Стога погрузились в лень, Эхо – раба обмана Хвалит осенний день. Над лесом кружится стая – В стремленье догнать тепло, Гнездо родимого края Веткой стучит в стекло. А в избах вставляются рамы, Все чаще пылает печь, Хрипатый петух, упрямый Пытается песню спеть – Возможно о теплых гнездах, О сложенных крыльях у ног, О том, что летать невозможно, На стыках земных дорог, Где собраны листья вместе На солнечный, “страшный” суд, Прощальную, грустную песню Земные птицы поют… положивших живот свой, но веры не предавших. Цвела когда-то деревня, Взлетев на берег крутой, Купая холмы и деревья В небесной реке под горой. Носоново – Сергиев выгон В свете Копыльских крестов, Избы, амбары и рыги, Стада в колыханье ветров… Солнце на запад катилось, Сжали усладу цветы, Жало стальное вонзилось В Липецкий мир красоты. Никто не почувствовал боли, Она к нам пришла потом И был сатана доволен Окна забив крестом… “Знанье” лилось сыновне По старым, седым мехам, И рушилось Божее в доме На радость «зверям» - врагам. Но жить оставалась память, Как ни был бы черен год, Вера всегда восстанет, Покуда Господь дает. Воскресшую Русь венчает Божий огонь лампад, Церковь – Христа встречает, Крестя молодых ребят. Его Православное знамя, Сгорая в любви простой, Напоминает, что с нами, Русский живет святой! Какими глазами посмотрит Потомок мой бедный стих Одобрит мой труд – не одобрит? Шум битвы былой утих. В ножны вложены сабли – В красный сданы музей, Я нынче Господа славлю, Живу без мiрских затей. Верю и уповаю, Что жизнь не проходит зря, Сегодня я всех вас знаю, Я с вами, мои друзья! Пишу, что считаю нужным, О том, что Господь пошлет, Хор критики, даром ненужный, В мой дом никогда не войдет. Я волен в любом начинанье И пусть живу, как во сне, Душа не узнает изгнанья И песни подарит мне. Их ливень несет над лесом Душе, подарившей жизнь, Купаются песни с детством В волнах колосистой ржи. Здесь нет никогда печали – Неисповедимы стези, Здесь мокрый шофер – случайно В колхозной увяз грязи. На черной, кривой дороге Мнут чернозем стада, Люди считают сроки, Мокнут в полях хлеба. Смех вперемежку с песней, Слезы с дождем в колеях, Елецкое наше полесье, Жизнь в Лебедянских краях! Заведет гармошка С песней разговор, Катится частушка На цветной ковер. Звонкая, да смелая Резанула слух, Открывай-ка келию, Писарь-избенух. Да пройдись по выгону, Не смеши девчат, Ведь в избу запрыгнут – Будешь отвечать… Что держал так долго Душу взаперти… Сбит частушкой с толка “Гениальный”стих Прекрати рыданья, Сердце переставь, Замолчи страданье, Закати матань! Ай, да у окошка! Ай, да – гармонист! Пальцы по гармошке Пляшут сверху вниз… Гроза ночная, Людей пугая, Вошла в село. Лампад мерцанье В углах изгнанья Коптит стекло. В слезах молитвы Не видит битвы Мiрской уют. Людей охрана По тюрьмам хама И там, и тут. Полощет знамя Господь над нами, Вселяя страх, И близит встречу С “тюрьмой” беспечных В Своих мирах… Сегодня бураны помогут Печальным сугробам расти, В поклонах незримому Богу Гудит запоздало – Прости! Душа моя – вольная птица, Влюбленная в Сказочный Храм, Летит и мечтает присниться Покинутым Божьим мирам… Вечные слезы изгнанья, Вечная радость побед, Как ненасытно познанье Нечеловеческих бед. О, Голубая планета! – Душ разобщенных удел, В благоустроенном гетто Вечно довлеет раздел. Каждое сердце под солнцем Богом вплетается в жизнь, Самым достойным питомцам Здесь отпускают гроши. Вечные муки рожденья, Вечно вулканам гореть, Мiр приземленным волненьем Дьявол заставил болеть… Ночью, оцепленный поезд, Принял раздавленный рой, «Дьявол», заткнутый за пояс, Рвется в законченный бой. Щупая души по счету, В жалких, усталых телах, Он начинает с “почета” В их приземленных делах. Вот и уже - расселяет В городе N-ском «своих» Огненный ветер листает Царство написанных книг. Слуги земного богатства Греют вагонный сундук, Дремлет конвойное братство, Слушая рельсовый стук. То, как лишились опоры, Плечи без грозных погон, - То беззаконные воры Судят товарный вагон. Нет “новоселью” предела, Бесы покинутым врут, Опустошенное тело Красный полощет лоскут. Пей и гуляй, где угодно,- Столько пустующих хат! Крепость «живого» вагона Режет колесами ад!.. Выпал, а утром растаял, Снег в Лебедянских краях, Где-то гармошка простая Душу искала впотьмах… Вспомнила, как веселила, Трезвых, счастливых людей, Как гармониста хвалила, Как опьяняла гостей. Песня бежала по кругу, Мест не хватало для ног, Как неземную подругу, Парень двухрядку берег. Пальцы вплетают напевы В кружево смеха и слез, Дни моей юности, где вы? - В песнях Копыльских берез… Серый экран заменил нам Радугу песенных строк, Ночью метель забелила Красный оконный цветок. Скатятся жалкие зерна В русло земных дорог, Лишенные Божьего взора, Проспавшие Божий вдох… Небо письма разносит, Дыханьем святым клубясь, Самовлюбленная осень “Знамена” роняет в грязь. Усталое гаснет пламя, Попавшего войска в плен, Катит последний камень С рухнувших красных стен. И снова рождает вспышку Адской тюрьмы огонь, Просит душа передышку Требует: “Встать!” – конвой…  Город, наполненный лаем, Мрачные души будил, У всепогодных хозяев Пляски с объектом любви. Так начинается утро В стольной, любимой Москве, Споры - кто глупый, кто мудрый – Слушает заспанный сквер. В разноголосье скандалов Выползут с грязных дворов Кучи железного хлама – Самовлюбленных «коров». Ну, а – любимых объектов Город сегодня припас, Роются стаи в объедках (Чем-то похожи на нас)… Разве об этом мечтали Школьники «красных» годов, Дети сегодня читают В хрусте страниц – пустослов. Как же мы все потеряли? Кто же ворвался в наш дом? Город расклеил «печати», Радость, смешав со стыдом. Смена любви на объекты Не приживается вновь, Вот вам – рекламный прожектор! Не предавайте Любовь! Машет веткой ветла мне Зимою суровой: Что нашел ты в рекламе Московско-дворовой? Что напомнило сердцу В метельном узоре? Разве не все для коммерции Скрылось в позоре? Ты не ругай и прости нас, Старушка ветла, Мы, как злые картины, В квадратах стекла. Кто нас сделал такими, Могу ли я знать? Ты объятья раскинь мне, Как родная мать. Мы и сами не рады Свободной судьбе, Мы несчастные чада На горе себе… Машет веткой ветла мне Зимою суровой: Не забывай о рекламе Московско-дворовой! Заплутал в пургу и потерялся Гул машин, Мат отборный во дворцах раздался – Смрад души. Крыша неба приземлилась с ветром На земной отель, Одинокий путник с сигаретой Пьет метель. Океан заснеженных погостов Вжал кресты, Скрыла вьюга храм позора За холсты. Молодые ветры в старом доме Рвут тела, В рухнувшем, но выжившем Содоме, Жизнь прошла. Родилась в словах кумира Канитель, Бесы, согреваясь трубкой мiра, Пьют метель. Мнут душу страсти, как латы, Тело не чувствует плен… Сколько невидимых схваток, У - не встающих с колен!.. Истина вечно томится От суеты и погонь, Мiр полыхает жар-птицей, Мы, как одежда-огонь! И если душа не проснется, Если не отрезветь, В пламени этом придется Вечно и вечно гореть!.. последнего Государя Российского Николая Александровича и его семьи Сорваны нательные кресты, Боже, разбуди уснувший разум И да будет у безжизненных пустынь Сатана всегда обескуражен. Но плетет из знаний человека Дьявол в градах гибельную сеть, Пломбам-городам шального века Сызнова придется отлететь. Власть без Бога – гнусный результат, Тают зданья в планах городов, Армии безграмотных солдат Мечутся в потоке нищих вдов. Ладится по избам и квартирам Легион незримых «АТС», Руки сами тянутся к секирам, Мутит воду кровожадный бес. Дьявол в нашем теле, словно в поле, Страшные бросает семена, «Царь» без Бога, на своем престоле Стонет, как в лихие времена. Грязь в жилище? Бесам это надо… Пусть грозит обманутый народ, Тащит обезкровленное стадо Гроб войны – с ключами для сирот… В небо обрываются ступени, Сверлит вьюга звездный коридор, В день рожденья, от седой метели, Я уйду в Божественный простор… Христе Боже, не оставь в забвенье, Разоренье душ не допусти! Ждем Тебя, а значит – Воскресенья, В пламени безжизненных пустынь! Звезды, застывшие капли Прячут в промокший сарай, Льет с перевернутой сабли Кровь на сворованный рай. Смят неразгаданный ребус – Скручен земным багажом, Мiр наш, окнами к небу, В «зеркале» – жизнь отражен. Вьюга гуляете по кругу, Тянет столбы в хоровод, Грому, как лучшему другу, Звездную песню поет. О справедливых планетах В свете вокзальных огней, О неизвестных кометах В гривах вселенских коней… Скроет глаза под ладонью Путник, замерзший в стогу, К редкому в избах застолью – Гром в снегопад и пургу… Стоят колонны на подъеме, Стреляя в Новый год, Гоняет смерть в чеченском доме Бесовский хоровод. Никто не лишний – все при деле, Мосты разведены, Клокочет кровь в здоровом теле – Лекарство от войны. Спят, занавешенные снегом, Убитые вчера, Бьют по ровесникам-коллегам «Стальные» снайпера. Как зверь прижат к горам Кавказа, Измученный народ, «Приказ» стреляет по «приказам» Из выдранных ворот. Горят сердца, в доспехах стали, Желая взять реванш, Подбитый танк в глухом квартале Рассыпал экипаж. Кто остановит эту бойню – Закономерность битв? Кто собирает недовольных, И недовольным - мстит?.. Как в восемнадцатом - созрели Дворцы для грабежа, Так пали «красные» идеи, Рожденные вчера… Вновь проснулся старый враг – КРАХ, Жизнь дальнейшая теперь - из ПОТЕРЬ, Отправляют тишину - на ВОЙНУ, Серпа-молота страну – к ТЕЛЕСНУ! Перевернутый вверх дном – ДОМ, Потерявший палисад – САД, Взгляд, несмоченный слезой, - ЗЛОЙ И грохочет над судьбой – БОЙ!.. Нет, прочней на свете гнезд, - чем у ЗВЕЗД, Льется кровь вчерашних драм – в ХРАМ, У обманутых людей – взгляд ДЕТЕЙ, Стелет смертную «постель» мiр - в МЕТЕЛЬ… Посыпаны песочком И добротны Дороги взрослых, Тело не спешит… Но нет прекрасней Детской подворотни, Дороги детства – Это для души! Исследователи! Первопроходцы! Прошили снег И вдоль, и поперек. Открыт кратчайший путь Сопливым хлопцем, Узнать себя в нем – Взрослым невдомек… Родные, Коммунальные квартиры! Дорогу «обнял» Маленький вокзал – Зал ожидания И снова выход к мiру, К жаре, к морозу, К смеху и слезам!..  Забеленные, красные стены Нашей русско-кремлевской «избы» Мне подарят печальную тему И загадку метельной судьбы. Неразгаданная и не тайна, Необузданная и не зверь – Распахнулась от края до края Святорусская дивная твердь. Где всех ближе надзвездные дали, Где коней ускоряется бег, Где метель раздувает печали, Чтоб с избытком хватило на всех… Но давайте отбросим коросту Безрассудства, уснувшего люда, Сразу станет все чисто и просто, В ожиданьи Великого Чуда. Снег спешит на ладонях растаять, Строит детство серебряный дом, Звезды белые кисти макают И рисуют на стеклах тайком. Вносит теплая печь «коррективы», Собирая осколки огня, И заплачет душа над картиной В Божьих красках купая меня… Не разгаданная и не тайна Опьянила Россию, как хмель, За окном, словно книгу листая, Посмотрите - какая метель!.. Снежная, Божья палата Край мой родимый хранит, Лес вдалеке, что заплата – Полуоторванный вид. На проводах – паутине Мерзнут над бездной столбы, Здесь – в Лебедянской картине – Старый и Новый Копыл. Храмы, как алые бусы, Мерзнут над Красной Мечой, Центр Земли нашей Русской – Взгляд над зажженной свечой. Избы завалены снегом, Птицы ругают село, Трубы без запаха хлеба - В печках сжигается зло. Пусть догорит без остатка Все, что мешает нам жить, Снежная Божья палата Объединяет межи. Ветер Галактики – гонит Звездный по жилам огонь, Стонет от вечной погони Красный измученный конь. Энергетический импульс Лижет крутые бока, Плюс поменяла на минус Звездная в поле река. Гладит застывшие капли Пламя метельных костров, Красные силы иссякли Возле замерзших постов. Но продолжает движенье Неуязвимая тень, Ждет своего возрожденья Вьюгой захлестнутый день. Вечное пламя агоний Мнет опрокинутый конь, Ветер Галактики гонит Звездный по жилам огонь! Серый день, словно в шкуре мышиной, Опустился на снежную падь, Снег, разбуженный первой машиной, Обнимает метельную рать. Занавесив оконца узором, По деревьям прошелся мороз, Мчится вьюга на север с позором Мимо изб и колодезных слез. Мир стихийного звездного братства – Из слепых перепутанных снов – Все никак не разделит богатство По вершинам земных полюсов… Обняла пурга На полях стога, Рвет лесов кудель Снежный конь в метель. Из тугих узлов Заметенный тракт, Внеземной узор - Неземных атак. Жизнь, как сон-кино, Узелками звезд, Я ложусь спиной На ее погост. Разорвав конвой, На снегу лежу, Мнимый сон земной, Сквозь тебя гляжу. Сквозь пургу в окне – Занавеску дня, Мчит в земном огне Божий конь меня… Когда твои ноги устанут По зимним дорогам спешить, Сердце отыщет поляну – Божий оазис души! В снежных метельных курганах Рассыплется время обид И самая страшная рана Больше - не заболит. Как ангелы, добрые дети Обнимут своих матерей, Мгновенья сольются в столетья, В звоне воскресших церквей! Метель по селу носилась, Снег купола белил И церковь, словно молилась, На самом краю земли. Склонившись к распятым деревням, Поселкам и городам, Прощала церковь неверов, Продавших Священный Храм. Молилась за Русь с надеждой - Перед лампадами звезд, Молилась смиренно и нежно В вихре замерзших слез… Вьют свои косы метели, Стелется звездная пена, Плачет в земной колыбели Узник, бежавший из плена. О долгожданной свободе, Чтобы от края до края, Нищий поет в переходе – В недрах бетонного рая. Солнце глядит, улыбаясь, Лето надежд, предвещая, Мчится метель, спотыкаясь, Красные флаги сжигая!  К нам не раз испытанья ворвутся, Разговорам не будет конца, Помоги мне, мой Боже, вернуться К Небесам голубого тельца… Где цветками, прижмутся ладони К водопадам счастливых минут, Где купаются звездные кони, Где небесные реки текут. Где сплетаются нити галактик, В несравненный метельный узор, Я такой же, как он, неохватный - Голубой, безконечный простор. Я - рожденье и продолженье Родниковой Крещенской воды, Небо дарит свое отраженье В наши тесные стаи-ряды. Невозможное – стало возможно, Словно сорвана маска с лица, Льются вечные слезы! - О, Боже! - По полям голубого тельца!.. Гладит речка старую плотину, Спит в тумане лодка рыбака, Купола вплетаются в картину, Нежно задевая облака. Хоровод веселых новостроек, Лето суетливое с утра, Русский мир по-прежнему устроен, Став навечно родиной Христа. Кнут защелкал на краю деревни, Петухам, мешая голосить, В этом мiре остается – древний, Чтобы наши души воскресить! Каким бы трудным детство ни бывало, Мы с большим предпочтением к нему, Какое счастье – все начать сначала, Отбросив повседневную тюрьму. Тюрьму обид и мелочных претензий, Тюрьму лихих застолий в гуще лет И вечный поиск средств от всех болезней, Сводящих жизнь усталую на – нет. Каким бы грустным детство ни бывало, Несчастье в том краю – удалено; Какое благо – все начать сначала, Когда оно в рассвет погружено!.. Бочарова Семена Алексеевича (1881-1956) Хранила хлеб теперь поруганная церковь, Колхозный строй ей крышу сострогал И покатилась жизнь по новым меркам – Теперь никто в ней свеч не зажигал. Тропинка к Богу в сердце оборвалась – Духовной почты нежное звено И было счастье в доме, где осталась Молитва, как целебное вино. Хотя таких - остались единицы, А опыт скрыт в огне грядущих лет, Мой дед учил меня креститься и молиться, Учил растить и печь духовный хлеб. А я мальчишкой лазал по подвалам, На церковь по уступам заползал, Ведь и во мне зерно Христа лежало, Не стало деда, но живет, что он сказал. Жизнь и тебя когда-нибудь состарит, Но то, что не забудешь никогда, Так это – Божий хлеб в Святом Амбаре, ХЛЕБ ЖИЗНИ – ДЛЯ ПОСЕВА – НАВСЕГДА! Шум весенний в квартиру проник, Рама выглядит книгой открытой – Книгой в мир, где Божественный миг От рожденья душой незабытый. Здесь в сохранности каждый удар Безпокойного трудного сердца, Каждый взгляд, каждый шелест – как дар, Чтобы снова и снова согреться! Словно из тумана выплывает, Как корабль, любая акварель И пока в воде – она живая, Не спугни случайную метель. Это снег в полях собрался таять, Снежный вихрь прощается с зимой, Дай воде проникнуть в эту тайну И навек остаться в ней – живой! Знамения Божией Матери в Кунцево По ступеням Церкви поднят Дух над мiром, День особенный сегодня Высь открыла. Мнет цветы в конце весны Ветер счастья, Дух Небес – ветров простых Единовластье. Дар Господний в чудном храме… Море света! И звонит звонарь, как в раме, В Божье лето… Дрожь, но не холод. Волнуюсь ли? Телом в поклоне складываюсь, Много минут – я одну из них, Истинный Бог – возрадуюсь! В эту минуту я – истинный, Слава Творцу – настоящий, В плен бы к Тебе пожизненный, Видеть Тебя бы чаще… Не коротка, будь, молитва, Милая сердцу беседа, Ожесточенная битва! Вновь я на бранное еду!. Расстилает над полями Август свой туман, Сходит алыми кистями Ягодный дурман. Жук взлетает над тропинкой - Сквозь листву, в рассвет; Лето рвется паутинкой В собранный букет. И летят цветы фонтаном, Множа адреса, И целуют неустанно Божьи небеса… Звезда Христова – Предвестье Слова Сверкнет в ночи. И с сердца снова Спадут оковы. Мiр – замолчи! Наполнит соком, Живущий Богом, Короткий миг. Искавший дрогнул, Что жил недолго, А уж – старик… Но есть мгновенье – Другое рвенье Мiр победить. Предвестьем Слова Зажечься снова И не забыть. Работать в поле Духовной воли И не устать. Правдивым словом, Христу Живому - Все рассказать… Теперь Господь мой – Все скажет Бог мой О мне самом, А я все с просьбой – Незваный гость Твой, Забывший Дом… Песком рассыпанным, Волной играемым, Разбужен мiр. Телами – кружевом, На миг сплетаемым, Спешим на пир… Утро. Рев скотины. К лету переход. КоРОвенку ДИНУ Кнут пастуший бьет. Как лекарство, примет Стадо грубый мат, Наполняя вымя Для своих телят… Гой! Нещадно гонит Приземленный кнут, Пусть в траве утонет, Где кресты “растут”. Только бы вернуться, Напитав тела, Молоком коснуться Звездного села. И уснуть в уютном, Милом сердцу сне, Позабыв про утро Со слезой в росе… Ограничен расстояньем и мгновенен Мiр слепых безграмотных утех; Отвернувшийся от Бога – не поверит, Отказавшийся от Света – в темноте. И поэтому не сразу понимает Человек, что сказочно богат. Есть богатства, что не иссякают; Есть наследства – те, что не горят… Отшумели грозы У Красы Мечи – Белые березы, Черные грачи. Дивный праздник лета В полосканье трав, Клишенский край света, Липецкий состав… Голосил в пустое Паровоз – певец, Старый, добрый поезд, Шел Москва-Елец. О духовном хлебе Колокол звонит, Звездный путь на небе Саваном завит. Боже Милосердный, Зри печаль мою, Подари, Всещедрый, Благодать Свою. Помоги нам, Спасе, Покаянно жить – Чистым сердцем в страсе Богу угодить. Чтобы в свете Божьем Чистилась душа, До погост-острожья Остается шаг. Вечный бой за правду Слова о Христе – Я разбойник справа, Я с Тобой везде! Раскололось эхо О церковный свод, Дождь сшивал прореху – Веселил народ. И катился грохот В голубую даль, Слезы быстро сохли, Превращаясь в сталь. Злая паутина Горестных эпох Заслонила сыну Гибельный итог. Нет другого неба, Нет нечистых сил, Заходи победа На кресты могил. Миллиардно-первый, Миллиард…потом, Как веревки нервы Спутали мой дом. Вот оно – безбожье! Рушится страна… Нету! Нет! Не должен Править сатана!!! О, душа моя, Голубой Телец, В сердце кровь Твоя, Как благой венец. Как спасти, Христе, Дар сей пламенный Помоги, очисте – Сердце каменно. Растопи, наставь Изнутри – во вне Тела жизнь листать В покаянном дне! Ароматом полнится округа, Яблоки срываются в садах И ласкает клен свою подругу – Белую березу на задах. И немереное сыпется богатство Мимо пылкого кленового листа, Но зачем оно, мечтавшему промчаться, По полям Господнего холста. И, отплакав красные “метели”, Отлетев в Евангельские дни, Слушал лист, как ветры песни пели, В парусах апостольской ладьи. По родимой желанной земле Я скучаю опять и опять, Память в гуще истерзанных лет Рвется радость былую искать. Там, где ливень обрывы целует, - Катит в луг дождевая вода, Про разлуку слепую и злую Ветер странствий поет в проводах. Где звенит жаркий день в берегах, Где стада и машины в пыли, За Красивой Мечою - в луга Прилетают на ток журавли. Где, как в старь, у святого огня Странник Божий преемника ждет, Где полями – ржаного коня – Гонит ветер пахучий, как мед. В ту страну, где усталые грозы, - И зима, и деревья в снегу, И далекий гудок паровоза С ночи плачет на том берегу. Словно главная песня не спета… Православная нынче весна, Да придет Христианское лето И разбудит Россию от сна!  Красивая Меча – река столетий, Вонзая жало, режет берега; Сюда однажды я приехал на рассвете, Чтобы душой остаться навсегда. Спетая, но не услышанная песня, Корни над оврагом – словно занавес… Сколько вас гигантов в этой "пьесе" – Господу Творцу смиренно кланялось?.. Светом в окошке терема - Кладбище в темном лесу… Упавшее, мертвое дерево Держит лес навесу. Окончился труд оголтелый В “созвездье” безумных весов, Наука склонилась над телом, Душа улетает без слов… Сомкнуты ресницы, Жизнь, как сон ушла, Божий свет стучится – Где твоя душа? Лес проснулся – ласковый ягненок, Прикоснулась к небу шерсть ветвей, Все сначала. Мiр - большой ребенок - Сказка, заблудившихся детей… Крыши стогов безродных Ветер в ночи стегал, - Напоминал, что поздно Жить, где “цветет” пурга. Засеребрится звон гитары запоздалый, Играет жизнь натянутой струной, Как в этой жизни людям счастья мало!.. Как много счастья… – шепчут листья надо мной. Как ни быть морской воде соленой?.. Сколько рек пришлось похоронить! Безконечно берег удаленный, Навсегда оборванная нить… Судьбой – одинокий стебель, В колодце со ржавым ведром - Твердил: «Мы проносимся в небе, Наш поезд с одним окном!..» В лесу похоронит быстро Пуля свой гордый нрав, В горах одинокий выстрел Долго ищет – кто прав?.. В кровь погрузились стоны, Плебея громит плебей, “Пилят” связки-колонны Бюсты и мавзолей… Съезд партии встал – словно рухнул зал, Разинули "рты" все кресла, Овации смолкли и жид “упал”! На самое теплое место… Аплодисменты. На съезде. В зале. О! Сколько безплодных мук! Все, что проспали, и, что-то сказали, Лопалось в теле рук… Пламя, желая пищи, К южным летит ветрам, Черт, увлеченно ищет, - Кто на сегодня – “прав”! Формула жизни проста – Путь устремлен в совершенство, Лечит людей доброта, Губит – земное блаженство. Тело, приклеив к земле, Душу, разбив на квадраты: Мы – “караваны телег”! Мы – “корабли для пиратов”!.. В пустоту отправлен караван – Весь в открытьях истины доныне, Трудно распознать самообман В миражах безжизненной пустыни. Знанья живут меж нами, Они – всегда налегке, Пророка находят - сами, Для глупого – на “потолке”… Взгляд горизонтом подавлен, ( Вечного счастья ловец) Покинув родную гавань, Длит поцелуй сердец… Одежду Матери-Земли мы носим – Сыны и дочери загадочных небес, Во все века у Неба знаний просим И отметаем к области чудес. Раздеваемые ветром, Грустные леса… Отдается жизнь за лето У Огня-Отца! В канарейку, клена лист влюбленный, Осенью, заброшенный в окно, С болью слушал, бывший лист зеленый: «Так и не поднялся высоко…» Обозвать в природе Словом вздорным – - Хлеб!!! - (в народе называют «черным») Безжалостен топор в руках наймита, В колхозный сад, вселяя боль и страх, Поочередно - в рваных пнях - торчит он, «Топор войны» - на мирных рубежах… …и уснул для мiра Гениальный стих, Получив «квартиру», За забором книг… Копится богатство – Общий «снежный ком», Временное братство – Снег, внесенный в дом. Необъятная Россия – Господа росток! Не нашли земли красивей Запад и Восток. Днем и ночью стучится сердце, В наше тело, как странник в дом… Дьявол пишет на каждой дверце: «Посторонним вход воспрещен»!.. Тяга к водке, деньгам и собакам, К сексу, дури, мату и крови, Тяга к распластавшимся баракам, Вечно недолюбленной любви… Сорван бурею парус, Гордый в величье своем, Корабль – крестовый статус, С людьми от беды спасен! Будил Российское утро Старый глухой звонарь; Душа, терпевшая худо, Просила - еще ударь!… Сердце милое! Ты – Вселенная! Нет трудяг первее тебя. Обитает душа нетленная Лишь в Тебе – за стеной огня!.. Божье наказание Учит нас детей - Радость покаяния Стерта у людей… Душа горбатого Впервые застеснялась Чужих “одежд” - Звериным матом Тело разрывалось Красавцев – меж… Бог поставил нам пределы – За черту не заходить; Человеческое тело – Дверь, забывшую закрыть. Как Сын - Благодатного Неба, Рожденная Богом мысль! Колос, названный хлебом, Твердо стремился ввысь! Забыв про земные муки, Родивших нас матерей, Мы вечно живем в разлуке И плачем, обняв детей… В волненье перевернута страница, Ушла фигура с шахматной доски, Как жизнь всегда торопится присниться, Не объяснивши ни одной строки. Впервые вижу звезды в вышине, Как отраженные во мне; Одна из них, с подобною судьбой, Придет за мной… Ложатся белые снега На дно вулкана, Сменяет мирная соха Ярмо тирана. Акварель неповторима, Что – осколок, Вечно плачет и капризна, Как ребенок. Мчатся сорванные листья – Перепутанные «мысли», Заслоняя свет, - На земной «совет». Все, что птицей в небе спето, Забывать легко; У небесного “поэта” Нет черновиков… Жизнь! – Для стены на параде. Песня! – Только для рифм. Бьется в «красном» квадрате Третий – последний Рим! Западный «ветер» стихает, Оставив в Москве размах; Зевая, «гостей» встречают - В кудрявых Уральских горах… Жадность просит: «Мне б разок… проснуться…» Осень жизни требует: «Лежать!..» На земле кленовый лист, как блюдце, Все пытался влагу удержать… Жизнь – полигон испытаний! В сердце зреющий плод! До безнадежных рыданий Ангел душу несет… Я смотрел. Как чудно облака неслись… Миг - в плену Божественных поэм! Дышит все и отдает всю жизнь За одно дыхание Твое!.. Крик младенца слышится знакомый, Книгу жизни прекрати листать, Слушай, как готовятся по «новой», Человеческое сердце испытать. Зная людей увлеченность В мiре, диктующем чушь, Дьявол рождает «ученость» Всех заблудившихся душ. Зима уж не гуляет – (Опять - насквозь промокла) Мороз давно все знает, Вставляя в лужах “стекла”… Ищет по разным палатам Наши больные тела Смерть! Она - та же зарплата, За «крепостные» дела. Теперь навсегда все вместе В ладонях стальных машин – Колос поет свою песню С недостижимых вершин! Сказка ли, похожая на притчу, Или все как раз наоборот… Мiр, одетый в форму безразличья, – Не оценит внутренних широт! Храм Господний – Родина спасенья! Здесь – у ног Воскресшего Христа!.. Льются слезы – наше воскресенье, В сердце радость…Только б - навсегда!… Холод сжал до предела – тело, Пали стены белой «тюрьмы», Солнце Божее вспомнило дело… Долгий свет – после долгой зимы!.. Смеялся убогий детина В краю заблудившихся звезд… Просто беда не вместила В душе безконечных слез… Когда плохое покидает человека, Оно сгорает на полях стыда; Забытый плач (без малого) полвека… Где был я, если – не был без Христа?.. Черт включил программу… ………………………………... Мiр прилип к экрану… ………………………………... По Господней воле Плакала пурга, Ждали слезной доли Белые снега… Молола снег метелица - (Послушна и верна), А ветер плакал в мельнице, Не ведавшей зерна… Враг, разорявший Божий дом, Есть сатана лукавый, Когда «он» в сердце, все вверх дном Для дьявольской забавы. Слово Жизни обрело кавычки, Стал музейным благодатный «Спас», Жизнь – нелепая - катилась по привычке, Проедая благостный запас... Бог в Своем святилище…- Истина крепка! Высшее чистилище – Божия рука! Сердце, не впитавшее тревоги, Детская блаженная душа - Входят в Мир счастливых и убогих, Божье мироздание верша. Речки – реченьки за счастьем В океан текут, Сам Господь не дал упасть им В жар подземных “смут”. Мiрская жизнь – бездарнейший спектакль, Семь тысяч лет, как Слово позабыто; Как сладко люди спят - в мечтах своих (не так ли?) Спят без Христа – “копытами” забитые… Как бы нам ни возвышаться, Что бы – ни вершить, Только б ангел не умчался К Богу без души. Вседержитель, Давший время, По земным часам, Ждет «потерянное» племя В Свой Отцовский стан! О, строка моя, Да - нежданная! Не суди мою – Жизнь убогую… Человек родится – в доме радость! Умирает – горем свернут быт… В первой строчке – «многое, что надо…» А в последней! Боже!.. Только стыд!.. Ум по глупости ищет лекарство, Чтобы сделать бессмертным свой «дом». А рождает сценарий мытарства, Бес – (конечно) присутствуЯ в нём… Взгляд Христа – долгожданная гавань! Ветер странствий, отринув земной, Охранял от мiрского устава Монастырь за сердечной стеной! Родился человек – семьи отрада, Душой и телом чист, как лист тетрадный, Ему неведома (пока еще) строка... Во всех пределах Божия рука! Евреи знают плотским лбом – Кто будет свой, а кто – рабом. До чего порой нелепа жизнь – Ни конца тебе и ни начала. Как одних ты утомляешь жить! А другим – хоть вовсе б не кончалась… Ай, да рыжий черт! Ай, да Ленин!.. …сделать весь народ населением!.. Просыпались года в котомку мiра, Зашторившись бродяжною сумой. Как мама мне все время говорила: «Молись, сынок! Господь всегда с тобой…» Растаял город в дымке косогоров, Оставив на дорогах грязный снег, И лишь душа моя в российские просторы Глядит и горько плачет обо мне. У зеркала изображенье «ворошим» Чем свет… И разглядеть отчаянно спешим – Кого уж нет. Парады, спектакли, Триумфы… Ура! А души зачахли… ...От, маскарад! Чем больше книг бес – «полезных», Тем больше очков для болезных. Есть много вас, «исполнивших» задачу, Но так и не познавших в жизни смысл. «Не нами – скажут – все на свете начато…» Не нами и закончится, увы! День – проказник, играющий в прятки, За восток уцепился с утра И ворует краски украдкой У осеннего чудо-«костра». "Авоси" да "небоси" - Русские «гвозди»!.. Так держат кров - Будь здоров! Я впервые, как будто, моложе, Сон расправил морщины лица, Мне позволил Таинственный Боже Напоить Голубого Тельца… О, сколь непонимания – В мiрском образовании! Молитвой слезной за других Прощает Бог грехи твои. И куда же нам русским деваться – От жидовского вашего «царства»?.. Колесница звёздная Всемогущим создана. Нас на ней везут На последний Суд. Там в прошлом, далеко – Где Родина цвела, Вонзила свой закон Хазарская стрела. Пойду дровишек наколю, Потом – пропылесошу, И жарко печку истоплю… Глядишь и домик ожил! Сон души отринув, Радостный стою: Господи, помилуй. я опять в строю… Осколки луж, уставшие от ливней, Проквасили дорожное насквозь; Сгребает ветер облачные клинья, Чтоб всё сначала: зной и первый дождь. Бусы ласточек на скользких проводах, Петухов ленивые концерты – Провожают юные года: Лейся, песня! Ты ещё не спета… Обглодают «шарик», обглодают! Страсти-бесов только допусти… Корабельной помпою сжирают Всё прекрасное, что в духе во плоти. Платье звёзд кочующих пределов Отразилось в зеркале зари. Как невеста вечность пролетела, Взгляду, вдох и выдох подарив… Воде для слёз подругою не быть, Хотя она и есть для них основа. Протечь, пролить – это не то, что жить В сердечных, человеческих оковах. «Пьяно-сыто!» - Стало, как молитва. Как фрегат, волна ласкала Гребешками пены, Так невеста обожала Суженого с бедами.  Ветры весенние, Пьющие снег, Ширь безпредельная, Путь без помех. В дальние страны, Не зная покой, Ветры-буяны Летят на «постой»… Шелестит берёза за двором, Вновь весна глаза её открыла. Гомон птиц, гнездящихся кругом, Шёпот ветра – всё заговорило. И вдали, опережая взгляд, Всё ликует в трепетном волненьи. Господом готовится наряд Для всего живого к дню рожденья. Чистые ветры апреля В разлогах бурлящих верхов, Был белым лист акварельный Вдали от житейских грехов. Рождались первые капли Печали и горестных слез, Нож острый березу царапал В Царстве бушующих гроз. И плакали вечные краски В сполохах закатных палитр, Где лето окрашено красным, Где осенью сердце болит. Про то, как в весенних оврагах, Где воды струились, как в старь, Белее снега бумага Встречала шумящую даль… Мчится счастливый мальчишка На встречу долгого дня, Обремененный не слишком, Зато – беззаботный сполна… Безценные ловит мгновенья Блаженного Неба душа, Как долог миг Воскресенья… Как краток жизненный шаг! Боже! Дай мне сил не обозлиться Осознав чудовищнейший плен И уж если довелось родиться Помоги быть добрым на земле. Помоги душой не опуститься И, живя фактически в тюрьме, Научи, как в древности молиться, Избегая суетных кровей. Да, святится в сердце Твое имя Господи, любовью озари, Пусть незнанье этот мiр покинет, Слово жизни в храмах повтори. А, когда настанет день последний, Смерть пред мiром встанет на пути, Душу грешную помилуй в том столетье, Помоги спасение найти. Пою, лаская струны у гитары, Как хочется душе – хотя бы миг – Побыть в краю, где тело не устало, Где я бегу по полю напрямик – К тому ближайшему, знакомому колодцу, В краю заросших, спутанных дорог, Где навсегда проселок остается, Село на горке словно островок. Здесь все по-прежнему томится ожиданьем: Разрушенная церковь у воды, Там за рекой Елецкое «страданье» Звучит финалом полевой страды. И не припев, коль нет многоголосья, И не деревня, где гармошка не слышна… В поклон ложились спелые колосья, В полях, где телу было не до сна. И я пою в ночи, забыв усталость. Рождает сердце задушевный стих… Как быстро жизнь страницы пролистала - Всего лишь за один короткий миг. Какое ветра нежное дыханье Нас обнимает каждою весной! Последний снег под нашими ногами, Последний день прощания с зимой… «Ирония судьбы» - Над русским племенем. Текут рекой гробы В остатках времени. Их, как колоду карт Бесье тасует. Привычен смертный смрад В сердечной суе. Все «странствуем», Хотя живем оседло. К тому и странно все, Что на земле с «победой». А может это сон, Всего лишь, снится? Как долго он В сердцах еще продлится?.. В тепло погруженные листья, Встречают июньский рассвет. Стрекозы над речкой повисли И лучшего праздника нет. Когда в унисон с облаками Заплачет моя акварель, – Голодным котенком лакая, Медовую краску с кистей… Как хочется душе порой вернуться В неведомые дали, вглубь веков, Где нет еще поганых революций, И Русь Христа громит своих врагов. Где все понятно, пусть и прозаично. Поэмы сложатся спустя века – потом, И Православие, как матрица, первична, И нет жидам прихода в русский дом. Во всем главенствует Божественный порядок. Безропотно приняв Господний крест, Россия, не отравленная ядом, Цветет, пленяя красотою мест… Где ветры пьют не тронутые степи, Где льется аромат свободных трав, я Родину свою сегодня встретил, И плакал, что вчера ее продал. Там, где лето не считает дней, Где душа не знает слова – «вечер», Я стоял у жизненных дверей, Зажигая праздничные свечи. И под звуки ангельских хоров, Чтоб не гасла жизнь на этом свете, Из недосягаемых миров Нес Господь таинственные снеди. С Ним неважно - сколько минет лет, Сколько стук сердечный нам отмерит. Главное – Христос! И во Христе – Во спасение души своей поверить. Мы, как в тюрьма, спрятаны в тела, Жаждущие призрачной свободы. Спит душа у пиршего стола, Поминая прожитые годы. Глупая ущербная луна Посылает света отраженье. Угасает долгая волна, Потеряв энергию движенья. Тот простор, спокойствие в сердцах Выжили бесовские занозы. И – без разницы, где «царствует» весна, Если дух поэзии стал прозой. Будут листья осенью гореть В маскараде общего паденья, Покидая ветвенную клеть, Временного, праздного «именья». Станет шелест их сварливым и пустым В синеве безводного пространства. Льется время ветром золотым По полям безжизненного царства. И листву, как карты разложив, Поселяя счастье вместе с горем, Тронет ветер лист, который жил... Для чего ж ты жил, а жизнь - не понял?..  Задернула дымка тумана Осеннюю, грустную даль. Готовятся в дальние страны Колонии птичьих стай. Галдят, не скрывая «эмоций», Высматривая вожаков… И что испытать им придется Вдали от родных берегов? Вдали от надежных гнездовий, Знакомых рек и озер – Будет ли так же удобен И безопасен простор? Возможно и мучат сомненья, Но гонит их молодость прочь -- Помнит душа возвращенье. И жаждет его день и ночь. Нас сегодня позовет на праздник Осень, свитая из ветра и дождей. Несказанной радостью охватит Свет последних, греющих лучей. Он проникнет к самым основаньям Некогда сырых, тенистых гущ И подарит в Божьих очертаньях Скрытое – от, попросту идущих… Ты когда-то был красив, ухожен, Наш, любимый всеми, старый сад. Твой состав не был пустопорожен Даже в годы самых злых утрат. Ты дарил прохладу приходящим, Слыл для многих райским уголком; Где те птицы в лабиринтах счастья, Певшие Всевышнему псалом? Где неповторимая услада Яркого, сияющего дня? Рушит мiр последнюю ограду, На кресты вселенную дробя. И, порубанный секирой грозной, Сваленный в овраге ночь встречать, Сад летел, ветвями гладя звезды, К новой жизни, чтоб не умирать! Мне бы покоя, бегущему прочь, В глазах усталости соль. Дороги режет темная ночь И сон превращается в боль. Тело не видит ни в чем вреда – Слепо на плен души. Нет ненавистней тюрьмы, чем та, Где сон тебя сторожит. Лишь утро счастье дарит глазам – Свет по моим щекам. Солнце греет, прошла гроза, В песню спешит строка. Снова рассвет возрождает меня, Сорван ночи покров. Вновь я шагаю в мiре, любя, Оружье – мое перо! Он долго смотрел на картины – Мой младший, приехавший брат, А я все тщеславился ими, Листая альбомный квадрат: "Вот речка! Ты помнишь, братишка, Как я убегал по утрам Рыбачить с соседским мальчишкой К Мочильским, крутым берегам? А вот и изба… Что надежней, Чем дом, где прошли те года? Луга и дороги - все те же… Как хочется съездить туда! Да разве забудешь – как дружно Горели огни на токах, Как квакали в речке лягушки, Блаженствуя в звездных водах..." Я словно уже собирался В далекий, обласканный край. О детстве рассказ не кончался, Шуршал нарисованный рай... Брат с грустью смотрел акварели. Потом – опечаленно встал: «Я - был там, на прошлой неделе... Не езди туда, Вячеслав…» Дробит весна капели на асфальте, Вонзая «жало» в тело мерзлоты, И просится в забытые тетради Ручей в лучах щемящей красоты. Тревожным светом душу наполняя, Спешит к земле холодная вода. Сама зима в моих ладонях тает По приговору Божьего суда. Зачем родились и живут во мне Стихи и песни, прошлое листая? Зачем несу их, как в кошмарном сне? Зачем мне Родина, которую пытают? Зачем Россия ныне без царя? Зачем войну свирепо разжигают? Зачем история Руси до «октября» В таком отличии от той, что предлагают? Тюрьмой молчания окованный язык, Придатком чрева милостно записан. Иуда в Православие проник… Системой кровеносною пронизан!.. Да не бросит Всевидящий нас Каменеть у холодной могилы, А спасет и в назначенный час Обустроит таинственной силой. Чтобы здесь, а не там в небесах Мы всю правду сердец своих видели. Ведь любовь наша – вся! – у Отца Станет пропуском к райской обители. Мне снился сон, что я иду По снежной целине, И мой отец стоит в снегу, Прощаясь, машет мне. И вроде – рядом, но шаги Не приближают глаз. Вдруг слышу сзади: «Уходи!..» И конь несет на нас. Не я обнял тогда отца, А – мой покойный дед. О чем стучали их «сердца» В метельном полусне?.. И сани легки, как метель, И конь не утопал… Я только днем узнал, что в Тельме Отца уже не стало. Раскисший снег послушно тает. Сухих обочин ищет взгляд. В белила охру подливает Весна-художник на полях. Как долго в кладовых держала Зима припрятанный товар… Там, где рука моя дрожала, Макая кисти в скипидар. Замолчало усталое тело, Отработав положенный срок, И душа сиротливо глядела У холодных протянутых ног. Удивляясь, что нет тех страданий, Что тревожили сердце и ум; Ни телесных, ни внутренних браней Нет в таинственном, новом дому… Углы, заваленные хламом, Подвалы, полные «добра»… И все-то человеку мало. Смердит ходячая нора. Повсюду ложь, как паутина, В давно распроданных умах. Какая бестия скрутила И душу отняла за прах? Какая в сердце непогода Разбила Божии замки? Спроси у русского народа – Его повсюду волокли!.. За что? Скажу! А вы судите. Да будет истина проста. Славяне просто заступились За Сына Божьего Христа! Как недолог смертный в этом "сне", В жизни грешной, жаждая покоя. Вечный поиск счастья в суете, На обломках гнусного застоя.  почить в Святейшем храме... Душа невинная и детская в народе Жива еще, пока хватает сил. Скорбит она, обманутая плотью, Какое лихо русский сотворил?.. Прижму сильнее к сердцу образа. Жидовский мiр главенствовать не будет. Нас православных Сам Господь призвал, И ящик денежный не зря вручил Иуде. Горька же кровь,плюющих на кресты, Кто брань ведет телесную над духом. Да разве можно одолеть святых, Две тыщи лет живущих в наших душах?.. Там, где мягкая поступь в начале, Где дорога привычно пылит, Я мальчишкой себя вспоминаю – Загорелым, в счастливой дали. Вот я взором табун провожаю… Вот – лежу на прибрежном песке… У безкрайнего мира вещанья, С одуванчиком в мокрой руке. Сквозь эпохи, словно на крылах, Дух летит, земного не касаясь. Тишина, закрывшая уста, Жизненное в сердце утверждает. Где метель уже не закружит, Где со страхом тайные красоты… Дай мне сил, Создатель, для души, Чтобы полететь к Твоим высотам! Бог послал мне тебя, как удачу, Ничего не прося на замен. И в далекой «березке» означил Фотографией важный момент. Где проникло глубокое взгляда В потаенное наших сердец… Так и ходим послушные рядом, Чтобы видеть всегда - образец. Нет благостней – почить в сердечном храме, Вдали от мiра Господу молясь, И, тело самое с себя слагая, Душою к Небу в радости стремясь. Державу, душ грабителя, повергнув, Не первородных принести тельцов, А самого себя поставить жертвой И знать, воистину: «Отныне ты – Христов!..» Умирает Русь, умирает! Погибает Россия моя. Гордо вскинув трехцветное знамя, Созывая остатки славян. Как же мало нас, братья, осталось В этой битве с иудами тьмы. Притаилось зверьё, пряча жала, С ядом смертным из бездн сатаны. Бьют по сердцу со знанием дела, Разрушая живительный ток. Царским титулом чествуя тело… (Дьявол помнит Голгофский урок) И – что Бог наш не в силе, а в правде. Что закон православного прост – Нет урона сердечной ограде, За которой Всесильный Христос! Все греховней становится мiр. Все безумнее действия падших. Не иначе как – бесы вошли В православное царствие наше. Оглушили парадов музыкой. Ослепили блеском «побед»!.. Все, что было – касалось русского, Даже в паспорте ныне нет. Мракобесием, да безбожием Измордована Свята Русь И одеждой висит изношенной На плечах одиноких бабусь. Ой, ли! Так уж паденье случайно? Та ли в нас, православные, кровь?.. Сердце молится Богу печальное О душе потерявшей любовь… Враг способен решать только подло, «Правду» мiра пакуя в слова: “Что поделаешь с телом, коль – модно? А – Россия?.. Она такова…” Тайну не возможно сохранить, Если жив хотя б один свидетель. Вот поэтому-то лютые враги Умерщвляют русских даже в детях. Поколение, как пахотное поле, Где еще не собран урожай. Либо – брошено под ноги вражьей воли, Либо милостью Господней будет рай. О, душа! Что же нам уготовано – В жизни «здесь», у последнего дня? О, моя – попрошайка голодная!.. Обворованный - я у тебя… Пока не будет буквы «ять», Приставке «беса» - не бывать. Одно скажу - где чёрт пролез, Писать отныне – буду «без»! О, сколь непонимания – В мiрском образовании! ............................. Молитвой слезной за других Прощает Бог грехи твои. ............................. Ужели опять оккупация? Да! Только новой формации… Играй, старик! Ласкай свою гармонь, Под стук колёс счастливого вагона. Да будет щедрой русская ладонь Наперекор жидовского закона. В ограде звуков пусть хранит душа, Дарованную духом Бога совесть. Играй, старик! Скажи, что я пришла В душе смиренной, сердца во Христове… Идёт с проверкой совести Контроль. Поёт старик, копейки получая; И ангелы, незримой чередой Билеты в вечность избранным вручают. О, человече, стиснутый табу – Мiрских законов смертного начала, Живущий в разукрашенном гробу, Где тело царствовать вовеки пожелало. Опомнись и стряхни, как страшный сон, Все прелести обманутого сердца. Ведь ты в рабыни отдал в доме том Хозяйку – душу, обрядившись в беса.  Сырой, промозглый ветер от болот Опять задул, о избы спотыкаясь, И слушает душа, как хор поёт В "органах" труб нетопленных, вздыхая. Гастроли ныне затянулись у зимы. Она за стёклами, как в рамах акварельных, И улицы весенние пусты… Откуда вдруг февральские метели?.. А может это знак! о нашем хладе, О злых сердцах, привыкшим к похотям? Христос воскреси! (Это нас-то ради?.. В «державе», проповедующей срам…) Который год «парады» ветеранов Готовит нам жидовствующих власть. Какое лицемерие с экрана! Какая ложь в печати расплылась! Смотри страна на «занавес» шикарный. Он лучше, чем «железный» был тогда. И плачут в умиленьи стариканы, Как в сорок пятом кончилась война. Отныне и навеки будет «мир». Забудьте, люди, о сердечной боли… И утаит лишь главное сатир – О скрытой информационной бойне. Которой - если встанешь на пути, - Как экстремиста, заклеймив, раздавит. Крушит нас «невидимка» изнутри – Давно начавшаяся - бойня Мiровая… Великим таинством останется вовек Взаимность в отношении супругов. Но мiр давно избрал (почти для всех) Всё большее падение и ругань. И силятся припомнить Божий дар, Соединённые в любви мужи и жёны, Но сила настоящего зерна С пустой мякиною, увы, переплетёны. Замена суррогатом чистых чувств, Где секс! – любви становится синоним. Во тьме сердечной остаётся пуст Сосуд блаженства истинной любови. И счастье там, где тянется во сне К руке рука, осознавая волю Божественного таинства для тех, Кто позабыл о временной юдоли. Здоровое тело – Суетное дело. Зови ум и сердце В Божье одеться!.. Откуда грохот, как от протвиней, Как будто чёрт ухватом их пыряет? Бронштейн – пархатый, Троцкий – иудей Корону русскую поспешно примеряет. Недолгий век нам жалует Господь, Во свет земной на миг определяя. С Его душою временная плоть Свой разум ненадолго поселяет. Как лошади холёные гарцуют Изящные, здоровые тела. Сердца и ум, обряженные всуе, Уснули в мiровом теченьи зла. Последний «выстрел». Стыдливость, скромность в наше время Неполноценностью зовут, А – полноценность! – у "еврея", На Красной площади, в гробу. Душе спастись - отпущен срок был В краю болот, в стране лесов. В стране, где ненависть к порокам, Где вечно славен дух Христов. Но не дано уму жидову Спасенье в жизни разглядеть. Во все века через Содому Его гнала мiрская плеть. Была бы совесть – дар безценный, То – помогла бы справить путь, И распознать, когда измена Лукаво подменяет суть. Как экспонат музейный – «самый», Душа застряла средь миров… Да, Бог с ней – скажут – с окаянной, Сейчас о прахе разговор. Куда его, коль - не в могилу? Доколе длить безбожный «сон»?.. Да, стрельнуть им!.. Откуда прибыл С «чумой» под пломбою вагон?.. Вставай, обманутый народ! Доколе зло терпеть? И тиранию гнид-господ На русской шее греть?.. Проснись, опоенный вином! Очнись, гурман утех! Неужто сладок гнусный сон И радует «успех»?.. Неужто гибель хороша И этот «рай» земной, Где бесы судьбами вершат, Высасывая кровь? Мы опрокинуты, как встарь. Не упреждает враг. Проспал заутреню звонарь, Оставшись в дураках. Так было не в одной войне. Таков уж дух славян: И танки подпускать к Москве, И орды басурман. И к битве нынешней, увы! Готовность – на нуле. Нас превратили в полный стыд В последние сто лет. И то, чем славен был народ, Разбито в пух и прах. Остатки мизерных когорт Рассеивает враг. И учит глупости и лжи Жидовский теле-штаб, Скрывая истинную жизнь, Под маскою шута. Вставай, обманутый народ! Негоже зло терпеть. Война духовная идёт. За пораженьем – Смерть! Опрокинулся город, как айсберг, Ледяное взметнув острие. Так и наш, обворованный «лагерь», - Оказался в мертвой среде. Кровь сердечная в нас, словно море, То бурлит, то застынет, как грань. О, душа! Как ты терпишь такое, Как выносишь придуманный «рай»? Воля – птица вольная Обманулась ты, Будто всё дозволено Смертному в пути. Будто и не в рабстве, Вовсе, грешный ум, А в счастливом царстве, Как лихой Колумб. Где огонь дыханья Нравится телам, Где душа заранее В вечности смела. Где кривится совесть, Оглупляя ум, Полоская доблесть В цинковом гробу. Как младенцы рая, Спят умов тела, Не подозревая Бесов у руля… Зачем тебе: скандал, театр? Зачем к экрану припадать? Когда внутри – за кадром кадр Тебе придется умирать. Человек – дробинка миллиардная… Дьявол хочет зомби – миллиард! Отцифрованная масса биосмрадная Нынче строит первоклассный ад!.. Несчастные лидеры партий Толпой иллюзорных владык Ведут разобщённые рати, Купая в невежестве их. И ищут, не уставая, Какую-то тайную власть, Которая, якобы, с нами Расправиться вдруг собралась. Безбожники и аферисты Решили, что тёмен народ, И трезво уже не помыслит, Как к бойне подогнанный скот. Как лихо взялись вы за дело – Бесовским наукам учить: Во всём воцарившее тело Своими мозгами дрочить. Не тужьтесь! Народ распознает Дуристику вашу во лжи И совесть, которая с нами, Будет законом души! Обнимая «дом» свой, лихо пятится Чёрный скарабей. Что ему! - до созданного в заднице, Посреди кровей… Пройдёт мгновение иль много-много лет И я останусь лишь на фотографии. Мои потомки зрят на мой портрет, Упокоенного разглядывая в здравии Глаза в глаза, пронизывая вечность, Пытаясь угадать какой-то смысл – Того далёкого, «пришедшего» на встречу, Из мира правды в хлопотную жизнь. Поднимайтесь, братья! Ну, скорее! Этого никак нельзя проспать. Обвинил пророк из Галилеи Лицемерных фарисеев власть. Эти груды балаганных масок, Множимые духом сатаны, Наконец-то сорваны, как пластырь, На глазах измученной страны. Выясняется, что страх, внушенный ими, Божьим-то и не был никогда; Их мамона скрыла Песнь о Сыне, Нищими наполнив города. Где тела, возлёгшие гробами, Осквернили совесть и умы. Яд смертельный стал превыше, ради Саваофа истинной страны. Как же, братья, эти: ложь и лихо В храм вошли, подмену совершив? Нет пути, когда завален выход! Нет без Господа спасения души! Ведь не может истинный воитель, Возвышаясь, Родину топтать. И не может истинный служитель Духа Божьего, так просто, замолчать. Храм – у каждого. И если он не Божий – Сколько ни крести свой череп-лоб, Фарисейский дух перевозможет, Нужен только подходящий «гроб».  Основа войны современной, Когда убивают не телом, И даже не словом - по жизни, А просто одною лишь мыслью. Страхи, болезни, невежество, Похоть и болтовня – Удобные «бухты-убежища» Для тех, кто стоит у руля. Каждая нация вправе Верить в своих богов. И только славяне – в ограде Жидо - масонских оков. Без Бога душой и телом Точит страстей ножи. Извечный вопрос. Что делать Ныне в такой глуши? В глуши ледяных просторов, Суровых, да – без дорог; Где всё происходит скоро, Где ветры сбивают с ног. Соблазном, в кругу разврата, Безбожье пришло на Русь; И, если кровь – предоплата, То ею я становлюсь. И наблюдаю, как веру Снимают с основ души, И снова высшую меру Готовят для русских дружин. И дух, и уклад христианства Быстро идут на - нет. Чуждое израильтянство Свой яд в наши души льет. Убит ненавистный им Сталин, Иуда опять восстал. Стреляли – не до-расстреляли Скрытый жидовский кагал. Не вдруг – пороки и страсти В сердечный приходят дом, Никита – не вдруг – у власти, Не просто быть холуём. Главное «их» не обидеть, «Им» Православие сдать. Духовно слепой не видит Пятой колонны рать. Один за одним шабес-гои Пинали Матушку-Русь. От Брежнева до застоя Спали со словом – «Клянусь!» Кто знал, что «копилку» устроят Евреи из нашей страны. Фальшивую перестройку Давно замышляли они. Приказчики и завхозы Рулят теперь страной. Такие вот – метаморфозы Рождаются новой войной. Войной самой подлой и гнусной, Громящей нас изнутри. Однако, не все ещё трусы, В России не все холуи. Нация алчных до трона! Жидо-постылая рать! Удел со времён фараонов Вас гнать и везде презирать. Так что задумайтесь, равви… Склонившие лбы сатане. Победа будет за нами И в этой "вашей" войне! Загляни поглубже, человече, В тайное сердечных кладовых И увидишь крест с печатью – вечность, Два пути: для мёртвых и живых. Не потому дела плохи, Что кругом пройдохи; А потому что среди правил – Ты глупость поселил. Лучше нет пути, Там, где зла не найти. Соберут дедков, Да и поставят рядком. Вещи упакованы, Кошелёк набит, Ко греху прикованный В смерть свою глядит. Жизнь безбожна - И исправление невозможно. Жизнь безбожная – Ложная Там, где рождается вечность, Где перед каждым – приют, Когда-нибудь путь этот «млечный» Погаснет искрой на ветру. И будет главнейшая Встреча… Бог каждому даст «документ», С которым ты жить будешь вечно, Иль – коротко, в данный момент. Когда безконечная радость Сердце в объятьях сожмёт, Черемухой белого сада На душу любовь снизойдёт. И будет баюкать, как в детстве, Под песни весенних лесов, Господнее благоденство И Матери Божьей покров. И в этой гармонии духа, Мир Божий, как та колыбель, Где мягче птичьего пуха Ладони мамы моей. Всё же я когда-нибудь начну Жить во всём по-Божьему закону, В коем каждое мгновение приму Словно животворную икону. И в когорте войска во Христе Нерадивым более не буду, Дай мне, Господи, с Тобою быть везде, Мне бы сил - сражаться против худа. Мне бы разума, чтоб нужное понять, Зрения духовного у сердца. Только Ты поможешь мне восстать От греха и в чистое одеться. Сколько раз я падал, «развивая» Силу приземлённого ума, Самолюбованием "взлетая", Совесть продавая задарма. Сколько раз болезнь высокоумья Духа, отмечала наготу; Где без Бога, каждое «раздумье» Укрепляло страсти остроту. В пух и прах разгромлена отныне Ложь мiрская лжеучителей. Это счастье – возродиться в Сыне, И уже не очернять Его кровей. Однажды всё произойдёт в последний раз: И взгляд скользнёт, и фраза, и движенье, Последнее мгновение «сейчас» Покинет мiр земного помещенья. Последний путь, опущенный в молчанье, Последняя с ладони горсть земли Просыплется из дома состраданья На то, что никогда не заболит. Найдя любви нетронутые клады, И всё, ища прощения в глазах, Душа поймёт, что счастье было рядом, Среди людей – несчастных и в слезах Холокостнутые! Шизанутые! В коих руки из ж… растут. Шнобеля, вместо носа, воткнутые... Почему вас жидами зовут?.. Жить, как нация, вы не способны. Где вас много - всё в полном дерме. Там, где трудно, вас не было сроду. Вы «талантливы!» в скрытой войне. Вас послушать – нет в мiре несчастней Угнетеннейших ваших «пород». Вас так "мало!" в подвалах крысячьих, Да велик, к сожаленью, приплод. Так живут и плодятся лишь крысы. Дух жидовства – на вашем лице. Чтобы скрыть свои: сущность и мысли, Вы убили Христа при Отце. И не член в вас обрезан, а – совесть; И не ум, а безумье у вас. Вы в мiру, словно в мусоре, роетесь, Заражая народы и власть. Но проходит и время, и сроки, И вы тонете в вашем дерме; Вы «штампуете» марксов и троцких, Чтоб заняться "уборкой" во вне. И бунты, и восстанья, и войны – Только в ваших крысиных мозгах; Вот, где сделать уборку бы гоям!?.. «Обрезанье!» в гавнистых умах. Измениться вам не позволит Смертоносный к живому талмуд. Он ведь тоже питается кровью Христианских, младенческих мук. Только это лишь «дарит» вам силу, И «даёт» - вырожденью запрет; Но недолго и вам до могилы, Вас Сам Бог скоро в прах разотрет! Человече, пожелавший выси В глупой диалектике житья, Неужели, ты, и вправду мыслишь Вечно жить в просторах бытия? Расскажи тогда – кому удобен Этот путь насыщенный войной? Этот мiр – иллюзий и утопий, Может, не бывает с клеветой? Может золотом питается живое? Разве из алмазов льёт вода? Что за бред мы слышим о покое, Совести лишаясь навсегда? Разве можно «инструменты» мысли, Искрой Божьей вложенные в нас, Не заметить!.. и прожить по-крысьи, Поклоняясь праху каждый раз? Неужели, человече, ты и вправду Позабыл о Страшном Судном дне, Думая, что здесь, в преддверьях ада, Что-то лично справлено тебе? Да! «Твоё»!.. но что-то охладело, Что когда-то жаждало гореть… Выбирая страстный дух и тело, Мы незримо вскармливаем смерть.  По жизненной, сонной дороге… По жизненной, сонной дороге Бредёт одиноко душа, В постылом, телесном остроге, Пока ещё в Боге дыша. Мимо разрушенных судеб, Сквозь лживость хвалёных «миров»; О, сколько же нас ещё будет, Собратьев, утративших кров?.. Не верю, что Божье погибнет, - Твердила упрямо душа; Неужто мой разум остынет И чувства спасенья лишат? Уже ли у Бога пределов Не станет для русских сердец, И гроб – под названием «тело», Последним окажется здесь?.. Но нет! Мы ещё повоюем, Жидовского племени дух… Уж лучше я здесь буду в туге, Но в царстве Господнем – без мук. Всё давно бы умерло – Ни спаси Христос. Мы ещё любуемся Вытканным из слёз. Как в утробе матери, В кружеве небес, Ждёт душа «изгнания» Из глубин телес. Влёт или падение? Ангел или бес?.. К Богу вознесение Только через Крест! Ты не смей, душа, в этом мiре спать; Укроти, Христос, самоумие. Дьявол учит нас – телу власть отдать, Это хуже протеза для мумии. Ты не смей, душа, в этом мiре жить Без даруемой Богом совести. Бесам нравится, если в доме жид, Состоящий из тела и гордости. Ты не смей, душа, в этом мiре ныть; О, открой, Господь, слух и зрение! Испокон веков в этом мiре быть Заповедано злобному племени. Как солдат в строю – душа каждого. Не дай, Бог, принять волю вражьего. Вряд ли я теперь узнаю Лебедянский край… О, болота!.. как услали – Хоть не вспоминай. В той деревне были мухи, В этой – комары; Те же запахи и звуки, Да лугов ковры. Там посадки, да коренья, Здесь пока – леса. Подмосковная деревня Ехать – два часа. Отцепив за переездом Станции «межу», В колыбель-вагон неспешно Старость усажу. И умчусь в поля, где лето Носится босым, На осях велосипеда Стрекану за ним. Где уже не быть паденьям; С лёгкостью во всём, Понесёт меня виденье С ангелом вдвоём. Не для жизни ныне дождь, А – для тазиков; Ум у каждого, похоже, Как на празднике. Заслонила, как стеной, Жизнь бесовская; Стыд и совесть мнёт слепой, «Философствуя». Занавесил свет очей Дух презрения, И летит среди ночей Птица-мнение. И галдит, что «мир» давно, Как отрезанный; Настоящее …оно Всё с протезами. Веселись, душа! Дивись «Новоселию»!.. Вечный жид устроил «жисть» Евангелию. Только вот кака беда – Неувязочка, Для пархатого жида, Как удавочка. Это «вы» считаете, что Русь – Кукла съёмная… Разве слышал кто – сдаюсь! От ядрёного?.. Стремись к Владыке из последних сил. Забудь про сны, в которых обитаешь. Какого духа в сердце приютил, Такую внутреннюю Церковь созидаешь В чём сила: мухи, бабочки, слепня?.. В крыле конечно, созданном для лёта; Оно и транспорт, и одежда для Незащищённого, отважного пилота. Воздушный мир – «всевышний» летунам; Какой ни ум, а – лётное спасает. Опасность ниже, это где-то там, Во что лишь опыт жизненный вникает. Паук не может жертву просто съесть. Он долго мир добычи изучает, Плетёт надёжную, извилистую сеть И только в ней свой «подвиг» применяет. Для паука задача «приземлить» - Главнейшая! и он преуспевает; А яд, как следствие, потом уже впустить – Лишь «дело техники»… Всё хищник понимает. Вот так и мы: в сраженьях с силой тьмы, Лишаясь Божьего, как крыльев, всё теряем; В пустых церквах, надеясь на кресты, В безжизненности душу оставляем. Мы обездвижены. Осталось только яд Испить и в сон навечно погрузиться; И в этом сне один и тот же гад Нам в бес-конечной злобе будет сниться. Тогда его уже не одолеть. Напрасно мы натянемся, как нервы. Останется лишь с ужасом смотреть На бесов, пожирающих «консервы». При слове «крыса», так уж повелось, Нам трудно быть внутри без содроганья. Откуда появилось, иль взялось «Сооружение» подобной жизнемании? Как удаётся в жутком выживать? Кто есть владыка этих «кардиналов», Которые способны пожирать Ради потомства все земные страны?.. Им всё равно, гнездящимся в подвалах. Цивилизация для них – чистейший бред! Побольше свалок, и со временем не мало За этажом этаж в подвал уйдет. Как «гениально» это паразитство, - Жить только в гуще смрадных городов. «Мечта» в реальность перевоплотится, Коль победит крысиное нутро. О, если бы мiр человечий Вдруг понял своё увечье, Или, проснувшись однажды, Взглянул на себя бы каждый, То от Живого рассвета В душе прибавлялось бы Света, Который, коснувшись творенья, Повёл бы внутри исправленье. Мгновенно проснулась бы совесть, И стыд дал лекарство, как горечь, И вот уже злоба и блуд Уроков своих не дают. Как снег, исчезали бы свалки, Чтоб воздухом чистым дышал ты… …………………………………………… Но время к закату стремилось. Всё более внешнее злилось. И жизнь – содомия «театра» - Готовилась к ночи разврата… Талант приходит и даётся шанс К раскрытию Божественного чуда. И горе, если мужество - как раз! Стесняется по поводу осуда. Стрела калёная, разбив броню колец, Пусть не смертельно, но уже заденет. Злы «легионы» страстного сердец, Они успешное «развитие» имеют. Сплетя согласьем разум с чепухой, Вниманьем одарив свиное рыло, Мы труд и честность пахаря с сохой На поле сердца предаём, как Сына. Мiр почти уже не пишет Писем для души. Мой почтовый ящик дышит Хроникою лжи. Видно стал иным у плоти Скоростной режим… Первый «гвоздь» готов к работе – Электронный жид. В новом качестве Голгофа. Виртуален крест. Множит дьявол катастрофы, С удовольстьем ест… Поздравляла чудо-роза Электронный пир: «Как тебе моя заноза, Интернет-нарыв?..» Стоят в халатах белых, Просунув рукава, Деревья обгорелые – Бес-платные дрова. К чему теперь лекарства, Примочки изо льда; Немое государство Сгорело от стыда. Когда ужасным летом, Глотая дым и зной, Боролось царство с ветром И с огненной стеной. Покинутая всеми, Империя живых Горела днём и в темень В бес-помощной глуши. Но бесы не сразили – Хранит Святую Бог, Плывёт ковчег-Россия Вдоль сумрачных дорог. Страна становится иной. За что ж её любить? Нам предлагают сплошь «кино» С призывом – как здесь жить! Учись, лечись, копи деньгу, Вот «ето» не забудь… Я жить так больше не могу – Кричит душа «рабу». Как можно эту круговерть Реальностью считать? Да, как же нам не умереть, Где убивают мать? Душа, дающая живот, Не может управлять. Дух жидовства, проникший в плод, Давно штампует рать. «Он» озабочен главным в нас – Стремлением к Творцу. Замена духа губит власть И смерть берёт косу. Где жизнь – лишь видимость одна, Уходит сок души. Проснись Россия ото сна И страсти сокруши! Богоборчество кануло в лету. Слава Богу за всё и за вся, я в лучах долгожданного Света со стыдом вспоминаю себя. Своеволие чуть не сгубило. Преклоняясь Христу, говорю: Слава Богу, не перебило моё «личное» волю Твою. Как река, человечество в мiре – Всё просторней в его берегах. Всё тесней и безрадостней ныне В, полюбивших отраву, умах. В оккупации псевдонауками, В эпицентре экранных затей, Укатали страну, убаюкали Расписные дороги страстей. Но не вечны: обман и паденья В «кинозалах» крысиных властей. Не в глазах зарождается зренье, А в, открытой Христом, простоте. В простоте христианских законов, В простоте возлагаемых жертв. Жизни смысл - не в одежде земного, А в любви, Победившего смерть! Старушка-зависть, жрёшь и не подавишься. Не надоест тебе питаться кровью тех, Кто всё равно на Небесах прославиться; Где жизнь - не кратковременный успех. Как многих мудрецов ты обглодала, И ныне, где затеплится талант, Ты тут, как тут, с приподнятым забралом Спешишь осуществить коварный план. Твоим претензиям и злобе нет предела. Не ведая дыханья волн живых, Ты волны смерти, рухнувшего тела, Перебираешь в волосах седых. Старушка-зависть, зри свои «скафандры» – Биологической нелепости комки: Жидовский дух, вмонтированный в кадры – Голодные, как в банках пауки. Слушайте, братья и сестры! Это серьёзно. Близится время, когда будет сделать что-либо поздно. Должно России узнать о невидимой брани. Всё, что вы видите, ныне – война мiровая. Внешняя бойня – всего только следствием будет. Главная битва, когда нас внутри атакуют. Нам ложно внушили: «Оружие – это лишь тело!..» Как трудно нам будет вернуть Православную веру; Но это реально, поскольку мы – всё ещё люди. Отриньте враньё, что экраном по сердцу малюют. Забудьте газеты – клонбатор для террористов. Взрывается ум паразитами и аферистами. Всё, что вы видите, слышите от «государства» - Яд для души, предлагаемый вместо лекарства. Как исцеляться? – главным сегодня пребудет. Первое! Бросьте «работу», которая ранит и губит. Начнёмте с пороков, пленяющих грубое тело. Пусть водка-«снаряды» взрывают того, кто их сделал. Пачки-«обоймы», а в них сигареты, как пули… Снова вас, братья и сестры жестоко надули. Стыд подменён вседозволием тела во вне… Вспомните совесть, как воина в крепкой броне. Совесть жива! и Господь проливает Свой свет. Зри своеволие – главное всех наших бед! Вы спросите: «Что же нам делать в незримой баталии?» Не торопитесь соратники, умно последуем далее. Далее, как ни печально, но факты – есть факты. Мы – «наркоманы»! от нищих до самого знатного. Там, где зависимость, там и гнездится наркотик. «Айсберг» не виден, и тело-«Титаник» не против. Глупо! - разглядывать айсберг идущему ко дну. Воины Света – где души с духовностью сродны. Наше спасение с Господом Богом – и только. Без воли Всевышнего – всё, что ни делаем – больно! Поэтому самым значительным в мiре - станет оружье, Которое отняли и не вернули, солгав, что – не нужно! Проследуем далее, с помощью Божьей ступая… Велик «лазарет» в наших клетках позорного рая. Здесь грязные чувства, привычки, подобные свалкам. Всё смёл бы, да вот самолюбие-«зернышко» жалко. Любовью слепою и лживой живём от рожденья. Перенаправить бы вектор-«опору», познав наважденье. Но вряд ли понравится бесам, сокрытым в телах, Когда возрождается Сын в православных умах… Коль семя посажено – время включило отсчет. Мы либо - в аду, либо – ангелы Божьих широт. Чьим законом время необратно? Кто пространство в силах удержать? Кем внутри я строюсь многократно? И к Кому душа спешит припасть?.. Если Бога нет, то – Кто вращает Атомы и млечные пути? Кто великим смыслом наполняет Всю механику космической сети? Нет Творца?! А Кто дал жизнь такую… Чувства, звуки, ум и все цвета? Из одной безкрайности в другую, Кто нацеливает разум для труда?.. Если нет Того, Кто всех питает, Чем же сыт Земной и микромир? Кто всё безконечное вращает? В Ком (скажите) скрыто столько сил? Мы же видим в небесах порядок: Точность, плавность, вечности полёт. Почему же человек, идущий рядом С Богом, ничего о Нем не узнаёт?.. В дверь стучатся… а вот сердце встало… … «Нет! Неправда… я ещё живой!..» Улетает ангел безвозвратно, - В безмятежность огненной стрелой... Свинья под дубом! Вот она – пришла! Любуйтесь и учитесь форс-«манерам». Смакует, чавкая, жидовская душа, Россию пожирая огалтело. Да разве в состоянии народ, Впитавший святость русского единства, Терпеть от новоявленных «господ» Такого насаждаемого свинства. Нас просто не считают за людей… «Мешки ходячие, довольствуйтесь и этим» - Гундит господствующий в мiре иудей О самых непокорнейших на свете. Громадный «невод» спеленал весь мiр, И в нём последней значится Россия, Но почему-то не хватает сил Стянуть петлю, где царствуют святые. «Ведь вот она – добыча! Столько средств Потрачено - твердит верблюжье племя: Неужто – этих! «плотника» овец – Не превратим в послушные изделия?..» Мы все способности, что - в них, перекуём На пользу ожидовленного тела. Какой там – ум?! Мешок с г…ом, а в нём Программа: как «им» этот мiр обделать! Учись, народ! - и негр, и китаец, Узбек, грузин, татарин, алеут… Глядите все, как русских «причащают»; Избави, Бог, когда до вас дойдут. Нет прекрасней глаз, открытых в детство… Не вернуть, не пережить, не испытать То – одно, неоспоримое наследство; Только мне оно спешит принадлежать: Голосами птиц неугомонных, В край родной слетевшихся любить, Водами в ночи, с верхов холодных, Песнями, чтоб чувствовать и жить. Где душа всегда спешит делиться Запахами тающих снегов, Ветрами из солнечного ситца В небе Православных берегов…  Вечер сумрачный скользил за горизонт… Вечер сумрачный скользил за горизонт. Тьма струилась по лесным болотам. Для души, не знающей широт, Расстилался космос, как утроба. Грива звёзд вселенского коня По глазам стыда плыла во млечном, И летел мой дом в плену огня: Страх подумать! – где-то в безконечном. Под ногами – царство био-«стен», В пыль растёртое телами поколений. Жизнь наполнена, как дьявольский гарем, Злом обезображенных владений. Есть – душа, а Бога, как бы, нет… Вот ведь – что «открыло» вражье семя! Отцифрован генетический портрет – "Отпрыск" вавилонского строенья. Вроде – паспорта… О, ужас! Для души Добровольное от жизни отреченье?!.. Брань не видно, а бесьё крушит, Богом созданное, высшее творенье… И, ногами шаркая по снегу, Притворив калитку в зимний сад, Ухожу в избу – прославить веру, Да возжечь лампадку в образах… Если бы в дни юности моей Рассказали правду о несчастьях, Что охватят близких мне людей, И Россию будут рвать на части, я бы не поверил ни за что, Защищая дух патриотизма; Да и каждый был бы оскорблён, Как дитя, судимый за убийство. Боже, как мы были далеки От живого духа благодати, Оставаясь глухи и слепы Русские, по-сути, как предатели. И теперь, когда свершился круг, Замыкая циклы повторений, Нам поможет только чистый дух В покаянных, пламенных моленьях. Но и этого нам ныне не дадут Изверги жидовского ученья. Как чума, династия Иуд Знает «механизмы» пробужденья. Помните! что им не надоест Вечно иудейничать с талмудом. Богоборцы – богоборцы есть, И другими – никогда не будут. Потому и Храм «преображен», Стыд и совесть изгнаны из дома, И Иван жидами ослеплён В колготе, с печатями «законов». Чтобы главный попереть Закон – Символ возрожденья государства, Царский и самодержавный трон Православного, Спасающего Царства! Снежок пошел и воздух чист. Какая благодать! Дарует Бог мгновенье жить И - главное узнать. И – радость, если нас питать Пришел Сам Дух Святой, я Божий раб, иду принять Мгновения Его! Когда же нам расскажут правду И прекратят враньё? Доколе русские «пилаты» Молчаньем будут в нём? Когда, скажите, в этом мiре Родится правый царь, И на струнах своей псалтири Прославит русский край?.. Как однозначно и, как просто Звучит вопрос: «Когда?..» И, в ожиданьи холокоста, Воняет "дух" жида. Погрузилась в хаос Русь моя, Как в болезнь – подопытное тело. Иудейский лекарь знает дело, Закупорив окна у жилья. Только дверь оставил за собою, Утвердив охрану у ворот. Бесы толпами наполнили покои, Целясь клизмой в приоткрытый рот. И веками крепкий организм Пробует на «вкус» социализм. Зорко смотрит клан яйцеголовых, Чтоб зловоние проникло в каждый дом. Зарождается невидимо Содом В людях, с виду, будто бы здоровых. И вражина-доктор, став главой, Вместо совести подсовывает пошлость, Подставляет Русь под алкоголь, Глупость многократно перемножив. И, на вид, здоровый организм Пробует «лекарство»! коммунизм… Но – убить! опять не получилось. Опоздал с вакциной караван. Что же делать? – думает Абрам. Ампула последняя разбилась. Просыпается Россия, вот – беда. Оторвёт, со шляпой вместе, башню. Чешется затылок у жида: Надо бы пг’ививку сделать Г’аше… А готовый к бою организм Узнаёт теперь про глобализм. Ложь скрывать – становится трудней, (Даже здесь талант необходим). Остаются: гонка и экстрим, …измы, клизмы – лишь бы погавней. Супер-маска! А под нею, что? Крыса, приготовившая клизму, Чтобы пере - «образить» нутро… Ну! Даёшь, Россия, сатанизму?!.. Ну и организм Руси достался! "Врач" внезапно, жид..о обоср..ся... Зимы богатство, отдано в залог. Накопленному «матушка» не рада. Всё в лоскутах, по линиям дорог – Безлико, словно контурная карта. То там, то здесь – эскизная мазня, Не без участия иуды-человека. Такой же грязной стала колея В душе заблудшей – атомного века. Машины, свалки: это – на Земле. Вот космос! – скажут, - мы не измордуем. Нет савана, избегнувшего тлен… Когда же нас Всевышний образумит? Как терпелив Художник в небесах. Любовью жизнь земную обнимая, Из рабства смертного, спасая каждый раз, Дает нам шанс вернуться в лоно рая. Знакомый гул машин и лай дворняг. Окно открытое впускает холод утра. И ночь склоняется, как в келии монах. Душе легко, а телу снова трудно. Ещё темно, и взгляд пока в плену, Но ум уже вооружен молитвой; А телу всё равно – хоть на полу - Проспать бы только внутреннею битву. Крещу мгновенное, которое – внутри. Христовый Свет зарёй идет с Востока. Свобода истинная там, где нет тюрьмы, Где чистота сердечного истока. Николаю Васильевичу Гоголю Вечная память В своё время приоткрыл Нам завесу Гоголь, Но не принял ум дары Русского от Бога. А узреть бы не мешало – Нам в стране душевной, Где внедрился дух кагала С пищею кошерной. Где незримо входит дьявол С легионом падших, Пожирая православных, Как овец отставших. Ныне уж в открытой форме, Душами торгуют. Толпы Чичиковых в доме Правят и жируют… Глупый раб впустил вражину, Душу сделав нищей; Стали мёртвые живыми, А живые – пищей. Хоть – час, хоть – год, хоть – вечность… На жизненных весах. Путь каждого отмечен Мгновеньем в небесах. И ловит счастье в мiре Душа сетями звёзд, Покуда не остыли, Глаза в жилище слёз. Где каждый миг спрессован Фантомами живых, И Богу адресован Молитвами святых. Пускай читают вас, когда – умру, Суровые, безжизненные строки. А ныне рвите книжную тюрьму, Крушите плен, как горные потоки. Цветами прорастайте на полях, Дыханьем леса в слове становитесь. Начните по-младенчески - «с нуля»; В нетронутую деву воплотитесь. И пусть родная, русская земля Всю вашу боль и горечь уврачует, И сказочные, детские края В сердечных храмах - в рай преобразует. Медовый запах мокрых акварелей Заполнил деревенскую избу. Снега апрельские за окнами глазели На белое созвучие в плену. Которому во веки не растаять, Как ни звени за окнами капель. Учись, душа, как надо жизнью править, Как надо плакать в покаянный день. Планета рвёт оковы каждый день, Прессуя хлам металла и бетона, Предупреждая, где и чьи владенья, Живущих в царстве Божьего закона. Почувствуй, человек, всю мощь кипенья Земного, животворного котла; Живи и не испытывай терпенья, Пока цивилизация цела. Крысиные амбиции двуногих Хозяин Истинный является пресечь. Вулкан плюёт на золото жидовье. Как паутину рвёт плотину смерч. Но, с каждым днём, всё больше своевольных. Тьма паразитов вспарывает твердь. Нет сил терпеть бес-«смысленные» войны. Хранить болезни, чтобы умереть?!.. Не-ет! - Не научного потенциала Добьётесь – вы! лишенные ума, А – ж…, нашпигованную калом, Воткнёте..., где гнездилась голова! Пройди хоть тыща лет, но мне не пути С глашатаями жидо-революций, Прообразами бесов во плоти, Дерьмо соделавшими массовой продукцией. Ведь, никогда бы ложь не разлилась – Не будь её в «прививочной» талмуда. Все нации по правде строят власть, И лишь враньём питается Иуда. Но и крушителей «Сиона» было много, Пророков новых губят до сих пор; И, только, главного! жиды никак не могут – Угробить Сына Божьего закон. Проникновение его во все каналы – Давно уже, ничем не запретить. Отсюда, цель звериная кагала – Остатки Православия добить! Но мы ещё, бродяги, повоюем. Вы плохо знаете мою Святую Русь. С обрезанным останетесь вы х… Я всеми предками – славянами клянусь! Что же ты, душа, всё время плачешь, Одиночеству позволив взять реванш? В собственном дому - как в плен захвачена, И врагу даёшь за шансом шанс. Разве слёзы в битвах помогают? Ты ж разумной в этот мир пришла. Не пора ли наказать «хозяев» На просторах, кои обрела? Красоту, что спрятала, открой, Чтоб её увидели живые. Бьётся сердце и струится кровь – Значит, помогают нам святые. Битва главная идёт и мы – в строю. Как бы ни был вражий меч отточен, Я в глаза души своей смотрю: Ничего, родная! Бой ещё не кончен… Сегодня всё разрешено, Лишь одного – нельзя! - Жить, духу жидовства грозя, Все власти за него. Суды, «полиция», ОМОН, Печати, телецентр, Все банки – всё в одном лице Хранят его закон. Сегодня всё разрешено, Но одного нельзя – Иудофобствовать, грозя… Такое вот - кино! Отвратному, негожему – Открыты все пути. Всему – цена! Лишь заплати И злому быть положено. Сегодня всё разрешено, Но вот никак нельзя: Убившим Господа, грозя… Исчадье сатано! И бьются лучшие сыны, Ведя неравный бой. Для мира, жертвуя собой; Да мiр слепой, увы! Всё меньше вас: церквушек, деревенек, Хранящих святорусские места. Уходит в прошлое невидимою тенью Гонимая Империя Креста. Усталое, измученное тело – Достигшее бес-смысленных высот, Теперь на жизнь безумную смотрело, Открыв беззубый, недовольный рот. Но так ли было сотни лет назад? В чём скрыта тайна русского порядка? Мы ждем! Что за границей порешат О Православии, казнимом многократно. Кому же ненавистен Третий Рим? Две тыщи лет развёрнута война… Не зря, выходит, древний мiр громил Землю «обетованную» жида. Гнала жидов и Божья Византия, И даже – Русь, когда языческой была. Князь Святослав хазарское засилье Не зря размолотил, по-русски, в хлам. Каким бы ни был Рим, кипела злоба Врагов его, преследующих цель; Уж им-то ведомо Божественное Слово И мир, Открывшего таинственную дверь. Вот–вот испустит дух слепое тело, Порвавшее со Словом жизни связь. «Информзараза» - мiром овладела, Незримой сделав дьявольскую власть! Мы только внешне грамотны теперь: «Сильны!» - читать, писать и говорить. Но – Главное! Чему нам должно верить, Жидо-массонами намечено сгубить. Прилип язык к гортани… все - к экрану; Сидит народ на «поле дураков». Душа голодная разглядывает страны, Давно захваченные опытным врагом. Сталин - ГЕНЕАЛЕН! Да народ – из крысиных пород. Деревенская изба, столик у окошка, Мысли погруженные в радость тишины. Вот ещё один из дней по-простому прожит – У икон намоленных, в празднике весны… Теплится лампадка Во святом углу. Старая укладка, Коврик на полу. У икон-окошек, Рядом, горний мир; Богом перемножен – Я любуюсь им. Но всё чаще совесть И – больнее стыд. Жизненная повесть В миге от беды.  Душа для мiра иль для Бога?.. Душа для мiра иль для Бога – здесь родится. В Дорогу - здесь готовится она. И ей легко бывает, словно птице; И – тяжело, как в пропасти без дна… Как вагон товарный, отцепить бы мiр, Растерев о сумрак памяти багаж. Счастлив, кто настрой души в Свете применил, В Боге, через совесть, в жизни без прикрас. Идут дожди, природа плачет В холодном, северном краю. Автобус мчит, билет оплачен - я с ангелом псалом пою. И взгляд любуется "оркестром" Столбов – противников ветрам, И льется искреннняя песня С моторным шумом пополам. Опять в «орду» из стен покоя Несутся бренные тела. Ты где? – мобильник бес-"покоит". Умы прощупывает тьма. Лишь иногда печалью больно Кольнёт избушки палисад, И только ангелы спокойно В проходе, рядышком стоят... Перед глазами долго-долго жизнь текла, И вот, как будто бы, застыв, остановилась. Стрела в полёте тоже не всегда. Всегда лишь цель, к которой та стремилась. Полощет занавес весёлая пурга, Деля дорогу с саботажным ветром. Стоят замёрзшими зверушками стога, Глотая молоко в лагуне света… Таков пейзаж, такая акварель Запомнились душе в краю полесья. Давно ручей весенний отзвенел, И смолкли песни русские в том месте. Но что-то возвращает нас в тот год, В чудесную страну, опричь теченья, Где на гумне черёмуха плывёт Невестой в белоснежном облаченье. Где камушки прибрежные в илу Река засасывает ежегодно в чрево, Где мы торопимся к семейному столу, Молясь иконам, выглянувшим с неба… Задумчиво разглядывают вечер Семь глаз-окон бревенчатой избы, И вспоминают холм в лесу засечном, Хранящий красные, сосновые стволы. Как было близко сказочное небо, Пасущее колючие стада, Когда «столетние», пернатыми воспетые Срезались пастырями Божьего суда. И волокли их по лесу, срывая, Одежду цвета изумрудных риз, И, словно, до погоста провожая, Летели облака дождями вниз… И, минуло ещё одно столетье, Давно обшит «вагонкой» старый дом. Разглядывают окна многоцветье, А вспоминают поднебесный холм. Удел посеянного – вечно оставаться В свободном выборе начертанных путей. Душа не может в мiре притворяться; Она, как птица, рвётся из сетей. Рождая плоть, как «куклу»-лицедея, Нас просит мiр: веселие продлить, И миражи бес-смертного владенья – Бродячего «театра» разделить. Но есть совсем другое окормленье И жизнь другая чествуется быть, Иное небо, тело вне паданья, И воля Божья – нужное открыть. Не стареет модница-Москва «Пластику» строительства освоив, Новую Хазарию «Фиг-Вам», Никому не нужную, возводит. Что ей (греховодной!)?.. до Руси, Проходящей жуткие мытарства. «Благом» всех становится хасид – Бер Лазар с жидомассонским братством. Сети банков – сетью паутин. Скоро и священник станет равви, И пока ты русский! Помни, сын! Тот, кто платит, тот тобой и правит. Троица приходит ежегодно, И, заглядывая в страстные сердца, Как бы спрашивает: сколько ныне годных Из дружины верных, у Креста? Скольким не снесло (пока что) голову Воинство невидимых хазар?.. Вроде человек идёт по городу, А, по сути дела, - лишь «скафандр». И таких одёжек ныне много: В каждой скрылся целый «легион» - Дух жидовствующих, стада бесовского. Оккупированный дом - их полигон. Выбор сделан! Путь, что слева, проще. По течению плыви себе дерьмом. Жизнь души усилий наших просит… Да пошла, ты! – скажут с матерком. Ну, гляди, «разумный», как бы после Не пришлось тебе «зубами скрежетать». Смертная коса незримо косит. То, что «там», уже не поменять. Нет «там» ретушёров фотографий, Нет хирургов пластики лица, Нет жидовских выкрутасных мафий… ТРОИЦА судить тебя пришла! Сильна болезнь, как тьма могильных страхов, Но "лечит" и её Господний свет. Не зря слезами покаянными оплакан, Закованный в пороки страстных лет. Россия вырвется из гибельного круга, Испепеляя рыношную власть. Уйдут глупцы, воюющие с Духом, Как динозавры, коим неча жрать. Уйдут ублюдки – прихвостни кагала Прямой дорогой в смертоносный ад, Поскольку всё, что в жизни их питало, Преобразуется в иной духовный склад. И распадётся вся антисистема Хазарских паразитов на Земле, И Человечество, как должно, выше тела Воспримет Божее сокровище в себе. И, словно мотылёк, в плену возросший, Душа покинет «кокон-саркофаг»… Блажен разбойник, потому что – ожил, Врагом внушенный, побеждая страх! Молотит ложь и мелет чушь, «Светящий» дни и ночи ТВ останкинских кликуш: «Смотри меня – кто хочет…» И вот горят, «включив» глаза, И, «выключив» мозги, Сердца несчастных "партизан", Не видя, где враги. Телеведущий языком, Вот-вот, тебя проткнёт. Хазарский яд вам незнаком, Зато жидовский - гнёт. Но враг-хазарин на Земле Давно плетёт гнездо, Ему сподручно ссорить всех И волочить на дно. Прозреть бы, да – соловый глаз Замылен от сивух; И «башню» рвёт, в который раз, Звероподобный дух. Вернуть бы слух, но оглушен «Разумный» молодец, И, чтоб вернуть себя душе, Стань Божьим, наконец. И не таких Он воскрешал, А – мёртвых, в полный гной; Четыре дня в гробу лежал Друг – Лазарь в летний зной… Разбойник, справа от Христа, Всю жизнь кровищу лил… А покаяние в конце – Какое! - сотворил?.. Неужто Бог тебя, словек, Живого – не простит? Заканчивай «счастливый бег» И Радость обрети! "Всё лучшее осталось где-то там... В проулках памяти, утрачена дорога" - Так старец провожает караван В страну далёкую: напутственно, и с Богом. И сетует о славных временах, Которым, видимо, увы! не повториться; Где колыбель – с названьем Божий Страх – Качает душу, словно голубицу. Где память-жизнь размеренно текла, Влюблённые – желанных! - ждали годы, И знали! если кто-то предавал, Был обречён - в пустыне жить бесплодной. Любовь – лавина! Высоко в горах: Недосягаемо, невидимо томилась. Снег, словно воин, на семи ветрах Ждал битвы, как Божественную милость. Последняя снежинка - там, в ночи, Упав на перегруженные склоны, Ломала всё, средь грязи и пучин, Спасая только душу из полона. "Всё худшее осталось где-то там…" Одна теперь у памяти дорога - На небеса отходит караван, И старец молится - принять их, ради Бога… Спасибо вам, тучки родные, Что влагу опять принесли. Небесные струи живые Чудесно Россию спасли. От зноя хазарского жала, От марева чуждых идей. Как долго обиды глотала Душа на порогах страстей. Но дождь благодатный не вечен. Как тать – притаившийся зной. Пусть капли ложатся на плечи, Хотя бы в сто лет по одной… Голосит Виктория: «Герой – ты!..» А душе всего угоднее – Какой ты... Мчит автобус, усыпив народ. Музыку дождя природа пишет. Провода бегут строкою нот, Но никто мелодий тех не слышит. Мимо старых, полусгнивших крыш; Мимо дач пластмассовых из «лего»… И куда ж, Россия, ты летишь, В лужах перемешивая небо? Разве зря петух в глуши поёт, Там, где нескончаемые муки, Где созревший за окошком плод, Тянется в натруженные руки? Где лампадка во святом углу, Теплится, вовек не угасая; Там, где только телом на полу, А душою к небесам взлетают. Птицы в проводах - клавиром «нот», Лес вдали туманом приоделся. Мчит автобус. Колесит народ По стране обманутого сердца… Каждое мгновенье: Божья тема - Дар Небесный в будущую жизнь; Но сегодня: мебель, пыль и стены, Как надгробие, над каждым поднялись. Ищут книги поудобней полку, А картины – раму, как наряд. Бьётся сердце, как мотор, без толку, В гонках отвоёвывая ряд. Уподобились умы консервам в банках. Цель одна у мiра – сохранить Тело. Надо будет, то и наизнанку, Вывернут все органы твои. И не знают - Кто за каждой темой!? И какие мысли будут жить?.. Выйдет гладиатор на арену… Будет жид-Гобсек деньгу копить… Жаворонок в небо устремился, Чтобы песню Вознесенья петь. Будет всё чудесно, Богом длиться; Ради Слова во Христе – гореть! Все эксперименты – До смертного момента. Ум холодный – Бес голодный Вместо истинной любви – Толерантность! В доме Грозного Судьи "Правит" гадость!?.. Поместил меня Господь в этот мiр, И сказал, как отпечатал: «Живи!..» Путь нелегок, но и краток совсем. Оглянись и убедись – чем владел. Ты владел, всего лишь, мигом во сне, А вернуть придётся жизнью – сие… Слепота и глухота, каждый раз, Будет с тем, кто позабудет Мой глас!.. Спаси, Господи, и сохрани, Отраженное Словом в крови. Истинная сила – в настоящем; В том, что обусловлено сейчас. Что копаться в прошлом, уходящем? Для чего в грядущем метить шанс? Только в этот миг ласкает ветер, Бог дарует жизненный заряд: А упустишь, то навряд ли встретишь Слово, воскрешающее взгляд. Потому и мiр несовершенен, В смертное направлены тела. Если мысли вне преображенья, То душа, увы, темным темна. Предначертано России Божьим промыслом Птицей Фениксом из пепла восставать, Отгорят костры из страстных помыслов И приходит снова благодать. Новая одежда, лучше прежнего, Но ветшать назначен ей удел. Как костры, горят в пределах здешнего,- Кто души спасти не захотел. В грязи дорожной – мятое ведро, Как символ-знак утраченного дома; Раба воды ловило дождь миров И упивалось влагою законной… Казалось, жизнь была вовеки и без края, Мгновенье каждое взлетало до небес И, благодатной влагой всех питая, Ведро хвалилось тем, что было здесь. Лететь по воздуху к реке или – колодцу… Что было радостней, восторженней минут?! И кланяться разлившемуся солнцу, И сытым млеть, хваля мiрской уют. Но люди извели родник целебный, И вот однажды, в шумный грузовик, Ведро упало, став в грязи полезным, И чистота сокрылась в тот же миг. Теперь уделом стали даже лужи… Целуя радиатор краем губ, Ведро, прицеливаясь, плющили всё уже И били больно, злее - чем рабу. Где только бедолагу не трепали?! Всё дальше от мечты катила жесть, Гремела пустота цинковой стали, Пока ведру не оказали "честь"… Под жерновами плачущих колёс Закончились: и боли, и презренье… Учись, душа! как в мiре гроз и слёз, Сражаться надо за своё спасенье... В грязи дорожной – мятое ведро, Как символ-знак "могущества" былого; Губами рваными ловило дождь миров, С душой прощаясь под раскаты грома. Сизые, промёрзшие носы Митингуют на гнилой скамейке: О мiрах дешёвой колбасы, И – о пирожках по три копейки…  В этом мiре, забывшем любить... В этом мiре, забывшем любить, Где обман поселился от века; Предначертано «ангелам» жить – Приземлённым, убогим словекам… Статьями, книгами – завален целый мiр. Всё справки, бланки о выздоровленьи. Никем не читанный, в пыли времён архив – Во ожидании, увы, уничтоженья. Его листали, рвали, исправляли, То хоронили втайне ото всех, То неожиданно, чудесно воскрешали В угоду «культивирующим» грех. Фронты шкафов сдают свои позиции, Как на дрожжах растёт словесный КОМп – «Мiр» новый, виртуальный, без границы Ждёт новосёлов в царстве цифровом. Уходит в прошлое шуршание страниц, Неторопливость взглядов и движенья, И только сердце будет также биться В границах Божьего для нас соизволенья. О, «инструмент» - больное смертью тело! Куда тебя сегодня повлечёт? Какая область внешнего предела Тебя с твоими глупостями ждёт? Совсем недавно - милые причуды Гостями, с робостью – представились душе; И вот уже, привычками опутав, Закон Божественного ими сокрушен… Мы стали куклами на собственных гастролях, В объятьях жуткого порока-старика – Грызёмся за постыднейшие роли, Играя «представление» греха… члена ЦК КПРФ Илюхина Виктора Ивановича ) Плачет слёзно Родина Горестно, навзрыд В царстве обездоленном, Где пирует жид. У России стильное, Новое ярмо. Голодают сильные, Где всегда зерно. Скрытая, коварная! Разлилась война Для жида – суть тварного, Чтобы ты нЕ знал: Что такое – Истина?.. Что такое – Стыд?.. Бой идёт невидимо, Пока воин спит. Враг лишает главного, Стержневого в нас – Духа Православного, Христианских глаз. Но я знаю Русь мою В тайниках сердец, Если совесть русская – Это не конец!.. Близится к концу земная сказка. Замер в ожиданьи звёздный зал. Миллиарды глаз под глупой маской Всё не верят в гибельный финал. Наблюдают смену декораций, Пробуя на вкус смертельный яд, Восхваляя будущее царство В государстве роботов-солдат. Но никто не отменял задачи. Символ жизни - остаётся ХЛЕБ! Совесть кАждого правдиво обозначит И представит Богу на СУДЕ! Живительные воды - Сокровище богов Дарует нам природа Устами облаков. И одухотворяя, В воде животворя, Господь обитель рая Хранит внутри меня. И дышат континенты, И светится душа, Пока она согрета, Всевышнему служа. Коптит людей безжалостный поток, Просачиваясь смертью по кабинам; Рубцуя Землю лентами дорог, Рабы машин шлифуют серпантины. Откуда столько вылезло дерьма? Когда и где зараза накопилась?.. В коварнейшую бойню вся страна Таинственно, незримо погрузилась. Тела листают транспортный ужастик… Программы бьют слепых под самый дых… О, сатанинские, невидимые власти! О, сердце! – зона действий боевых… Премного счастлив я, что Родиной моей Вовеки вечные останется Россия; Что я на русском языке слагал и пел, У русской женщины родился я красивой. Невыразимая загадка всех времён, Непостижимая небесная межа. В порядке правил – мiр весь устремлён К тебе, Святая русская душа. Такого жизнелюбия не встретишь, Подобного рожденья в мiре нет. Лишь здесь, открыв таинственные двери, Святым становится разбойник на кресте. И хоть душевное повсюду в помутненьи, Лишь Русь спокойно созерцает путь. И урожай, который был посеян, Врагам Христа уже не захлестнуть. Какое Бог сокровище нам подал! Быстрее молнии во мне сей инструмент. Ни расстоянья не страшны душе, ни годы; Живая песня будто бы во мне. В границах смертного - спокойное безсмертье, Пылает дух одним большим костром, И рвутся, словно дым, стальные клети, Сплетаемые опытным врагом. Наверно так же, на ветру шумя, Листок в ветвях надеется на древо; И вспоминает каждый раз себя Бегущим соком по стволу… за небом… От жидовского вашего «царства»?.. (из цикла стихов «Осколки») Куда ни сунься ныне – ждёт обманка. С какого боку Русь ни ковырни – Дух жидовства залепит рану свалкой, И давит тех, кто в колокол звонит. Сектантство, магия, оккультное – превыше Любого праздника, любого торжества. Не дать спасенья душам нашим свыше – Задача бесов, в маске жидовства. Подонки про себя снимают фильмы, В газетах, книгах – чествуют себя: Какая «она» правильная, сильная, «Достойная» для жизни – ЖИДОВНЯ! Идёт заказ на погруженье в страсти: Какой бы – жуткой, смертной ни была, Её искусно в упаковку спрячут, И шлют туда, где «горе от ума». Как водопад, поток страстей с экрана; И всё же, ум славян не подорвать. Сам дьявол, обретя тела поганых, Не в силах русского сознанья поменять. Святейший ангел мой, прости, что я – постылый Позволил быть зловонию страстей; Прости, что понадеялся на силы Павлиньей самости «распятой» на хвосте. Прости, что ранил в безрассудном гневе, Что волю личного – тянул на пьедестал; Прости, что часто забывал о Небе, Благоустраивая гибельный подвал. Прости, мой ангел, что на миг короткий Внимание ума не заострил, И самолюбованьем идиотским Картину истинного боя упустил... Одно и радует, что бой ещё не кончен. И Бог готов принять «солдата» в строй. Огонь сердечный, поменяв источник, В который раз становится святой! из сборника «Живое Слово». Она стояла и бледнела, Глядеть не смела на людей. Толпа безумием кипела, Ждала, что скажет фарисей. На самом месте преступленья Она взята, обличена; И вот, опять в руках каменья: Держись, преступная жена. «Скажи, закона Изъяснитель, Что делать с грешницею сей? Ей смерть назначил наш учитель И Боговидец Моисей. А Ты, Учитель, что нам скажешь? Велишь ли выполнить закон?!.. Ну, что ж Ты… свяжешь иль развяжешь?» Иисус молчал, чертил перстом… Толпа ждала в оцепененьи, Пытаясь разглядеть узор, Горела вся от нетерпенья – Исполнить смертный приговор. И вдруг – слова: «Кто сам безгрешен, Пусть первым бросит камень свой…» О, сатана, ты вновь повержен! И ты ничто! И – пламень твой! Разжаты грубые ладони, Указан камню путь перстом, А в лицах стыд: горит и гонит Отныне каждого в свой дом. И вот одна, скрестивши руки, Стоит жена, потупя взор. Живое Слово, сброся муки, Переживает с ней позор. «Вот видишь, и судить не стали Тебя никто, домой ушли. И Я тебя не осуждаю: Иди. И больше не греши». Уехать бы в дремучую деревню, Где комары болотные столбом… Давно душой бетонный монстр отвергнут – Так издали похожий на Содом. Порхает бабочкой огромный мегаполис В рекламном месиве безжизненных огней, И люди-тени, с глупостью в основе Над «декорацией» работают своей. Стихи "написаны" – не значит родились, Когда и где бы их ни прокричали; По-настоящему, создательны они, Когда – в сердечных храмах прозвучали. Спотыкалась речка о каменья, Заглядевшись в детские глаза. Жизнь, опутанная сетью сновидений, В закоулки памяти звала… Где-то в мире, заслонённом прошлым, Свет меня мгновенно узнавал. Как же радовался день, что снова ожил! Занавесив старости подвал. И летел лучом неугасимым, Бурю низлагая у сердец: Краткий миг, Божественно красивый Просто возвращаясь, наконец! Забыть бы всё, отбросив наслоенья Желаний, повседневных и пустых, И на горе Фавор – Преображенье Узреть, хотя бы на короткий миг. Сойти б лавиной на врагов сердечных, Готовящих погибельный заряд; И стать достойным жизни, тОлько – вечной, Не признающей временных утрат. Из мiра тесного, когда придёт пора, Лететь бы нам к великому рожденью, И плакать, встретив жгучие ветра, И радоваться слёзно исцеленью… чём свет… И разглядеть отчаянно спешим – кого уж нет. (Из сборника стихов «Осколки») Нам снятся сны не только по ночам - Теперь и днём их бесы насылают. Летят мгновенья, склонные к вещам, И к адовым потокам всех смещают. Пустые фильмы, игры на экране – Пакуют драгоценные года. Глупцы, невидимо внутри себя изранив, Все до единого ждут Божьего суда. Мы – к зеркалу, а там уже – старик! Потерянное время, словно в сказке… Мiр виртуального в сердечное проник В неописуемо уродливейшей маске. Загулял бродяга-пёс С городских окраин, А когда домой приполз – Не нашел хозяина. Дом не заперт, двор пустой, Лишь осенний ветер, Шелестя сухой листвой, Собачину встретил… Где ж ты шлялся, старый лох! Никудышный сторож. Увезли вчера «твово» На карете скорой. О тебе всё вспоминал, Очень был расстроен. Где он только ни искал, Будто ты – достоин. И сидел глазами вдаль Бомж на остановке. Как щенка его лаская Снова по головке. До тех пор Земля плодИт – И всяка тварь выводится, Пока есть - кому любить, И – на кого охотиться. Душа почти окаменела, И сердце – только что не лёд. О, человеческое тело! Зачем оно ещё живёт? Где ум во всём изобретает, А жизнь – надуманный роман; И дух живой, как пленный Каин, На веки проданный жидам. Где разум вряд ли пробудится От прогрессирующих СМИ, А ум не сможет научиться Законам истинной любви. Жидовский мiр: безбожью рад, Рабам, расставленных парадом; Здесь в каждого поселен "гад" Для электронного этапа. И если в ком ещё искрит Всепобеждающе спасенье, Того лукавый «пригласит» - Хитро, незримо, но – к паденью… Надёжное, любимое, родное – В печальной повседневности со мной. Да разобьётся, Господи, пустое О скалы неизменности святой. Храни, Твердыня, замок лучезарный, Картины душ – над залами небес. Сокровища, полученные даром, Увы, разметаны безумием телес. Влюблённые в сверкающие цепи, Спецы "полировальнья" био-тел – Продали бесам жизнь на этом свете, Своих болезней так и не узрев. автору фильма "Россия с ножом в спине" Константину Георгиевичу Душенову Такого рабства ни одна эпоха Не ведала и близко никогда. Орда жидовская! Да, чтобы ты подохла, Сойдя в глубины ада навсегда! Крепись, народ! Мужайся – средь безликих, Крысиных, безответственных пород. Учись борьбе: и нищий, и политик, Пока в тебе всё русское живёт! Наоборот всё делай, в этом доме. И всё, что видишь, слышишь – осоли Законом совести, живущей в каждом, кроме Жидо-уродов, пьющих кровь Земли. Всю информацию ТВ или печати – Прими, как перевёртыш-поплавок. И помни, русский! Ты тогда лишь счастлив, Когда хранишь Евангельский урок. Отходит мiр и, лишь Россия Чудесным образом жива. Хранят Преславную святые. Звучат молитвенно слова. Рубеж последний! Ты не сломлен, Любвеобильный русский дух. Христа невидимая доблесть Две тыщи лет громит Иуд. Жиды в «Клондайке» идиотов, Готовы нацию пресечь. Питает рать мордоворотов Хазарский, ненасытный меч. Бронёй финансовой укутан Гнилой, бес-«совестнейший» мiр; И жизнь срезается повсюду, Поскольку царствует вампир. И в банках Запада хранится Для бесов «жизненная кровь», Как будто что-то пригодится, Когда кончается любовь…  Откуда ты, апрельская пурга... Откуда ты, апрельская пурга? Видать вконец со смертью заплясалась. Навстречу солнцу, гонишь на юга: Танцуешь! Видно - сил осталось?! Вот только шаг твой - я не узнаю, Тебе ж на север, там тебя венчают… Как хороша ты, Русь, в охвате вьюг И разрывающая смертные печати! Снег растаял в тишину болот, Чистый воздух радует дыханье. Колокольный звон вдали поёт О России, отданной страданьям. Где от века в век, питая жизнью, Сохраняя душу для Христа, Осеняет Русь голгофской высью Мiр, как милосердная сестра. Кому крест носить, А кому... с бесами колбасить. ЖИвы капли, покуда – в потоке Устремляют направленный бег; Так и жизнь - ослушанием в Боге Нас уводит из Вечности в век. ТАВРИОНА (Батозского) Лес полон звуков и струится в свете, Как стая рыб, ворвавшись в океан. Листочком в нарождающемся лете Храни, как прежде, Господи, меня. Пускай пинают ветры, дождь отхлещет; Пусть заплетают - с лентами в косу… Молитва тайная, о Божьем царстве вечном, Хотя б на миг воздвигни ко Христу. И в этом мiре: бурь и потрясений, Как послушание приму сей жизни крест. Проси, душа, заглавного – ТЕРПЕНЬЯ, А сила – даже в малой капле есть. Когда-то правил Брежнев, а по сути - Всё тот же недомысленный Хрущёв; Теперь жидами пестуется Путин… Ну, хОчется! По-прежнему, ещё!.. Раздуть войну на празднованье Пасхи, Вину свалить на русское «авось», И, спрятав «гладиаторов» под маской, Направить «иродов», - где Слово родилось. К застою-свалке, прицепить разруху, К мозгам – наркотики и спиртовой почин, И к сатане лететь, как нано-другу, С готовностью под номером один. Держать народ в невежестве и пьянстве: По-прежнему, по-Брежневу – ЕЩЁ! Продлить Ново-хазаринское царство, Завесив правду цифровым "плащом". А главное – всех гнать, чтоб не успели: Очиститься, воскреснуть, осознать; Чтобы душой – вконец осиротели: Такое «стадо» легче цифровать. Но, предержащим власть, скажу открыто: Вам дух Руси Святой не преломить. И счастье русское не там, где пьяно-сыто, А в радости – Христовое любить! Страна единственная в мире, Способная держать удар – Родная Матушка – Россия!.. Увы, сегодня, - как товар. Как в сорок первом, вероломно, Тебя весь Запад начал ЖРАТЬ; Так нынче на твоих просторах, Жидо-коварнейшая рать! И фронта вроде бы не видно, Нет батальонов, нет атак, А кладбища кругом забиты, И крови больше во сто крат. Кругом предательство, измена – Какую область ни копни: Печать, финансы, кино-«фермы», Торговля, знания… - КУПИ! «Купи!» - взрывается реклама, «Гульни!» - подхлёстывает страсть, О, ядовитая отрава! Где только ты не разлилась?! И превращается держава В один позорнейший базар, И всё, что злому помешало, Громят преемники хазар. Разят сердца, влезают в душу, Срезая благородный строй! В который раз уже порушен Уклад семьи Руси Святой! И не дают познать причину, А «кормят» следствием народ. Одна задача у вражины – Сокрыть от всех бесовский род. Но просыпаются славяне. Ох, и дадут вам по башке ДУБИНОЙ! что не отменяли Никто, сидящим на горшке… Гениален! Да, «народ» - Из крысиных пород.. --------------------------------------- (сборник стихов «Осколки») Как алфавит привычный, Из памяти не вычеркнуть, Так живо дело Сталина – Стратега гениального, Царя святого, грозного – Рисует Русь, как должного, Как Святослава с армией, Громящего Хазарию. Запомнит Русь славянская Святых и окаянственных, Запомнит – и Хрущёва, Гонителя крещённых. Запомнят и «чекистные», Как гнал «семинарист»-то их: В безбожии заделанных, Породы оголтелые. И я запомню – частную, «Колонну» жидовластную, Среди библейской пустоши, Безсолестно протухшую! Дела, слова и думы – Живой материал. Жил человек – разумный И строил себя САМ. И, облекаясь втайне, «Живою» красотой, Он обозлился – крайне, Когда пришёл святой. Откуда ты, немытый, Нечесаный такой?! Моей душе постыдно Общение с тобой… А благодатный путник Растерянно моргал, И ни о чём, по-сути, Уже не помышлял. Ни о ночлеге с пищей, Ни о глотке воды – Не заикнулся нищий, А поспешил уйти. ……………………… И всё бы шло, как прежде, У гордого в дому, Но что-то стало реже Спокойствия ему. И сны уже не снились, И мiр не веселил, Как будто - провалились Во глубину трясин. И вот, однажды ночью, Пришла за грешным смерть, И умолял он очень: "Мне б нищего узреть…" И долго смертный ангел К вершинам востекал, Пока к Кому-то в ноги С презренным ни упал. И удивлён был в здраве Умерший человек, Когда свой взгляд уставил На Том, к Кому притек… А дальше вопль сквозь слёзы: «Срази мои уста…» В одеждах света Божьего Он «нищего» узнал… На глазах стареет Матушка моя, Бедная Россия – Красная Земля. Может и ошибся Странник, путь спрямив, Как во гроб ложится Он перед людьми. В мiре грешном, старом, В неводе морщин Брошено товаром Тело перед ним. Рад бы – весь в работу, Да душа – дитя! Ненавидит сроду В старости тебя… Потерпи немного: Небо говорит – Ангела земного Бог уже творит. Когда-то здесь была дорога, И дуб равнину охранял, И в даль глядел в величьи строгом, Гнездиться птицам позволял. И странники, и ездовые Считали вёрсты до него, И с благодарностью сходили С дороги, под его крыло. Здесь две реки в одну верстало, И ждал уставших сладкий ключ; О, как приятно всем бывало Дышать под кроной всемогущей! И ощущать себя причастным, С летящим соком в небеса, Гордиться Родиной прекрасной, Влюбляться в Божьи чудеса. Но, время!.. Страж наиглавнейший. Что для него столетний кряж? Тысячелетия мгновеньем Пронзают бытности мираж. Окрест овраги, как морщины, Коробят юности простор; Уж дуб давно в пучине сгинул, И только ключ пел до сих пор... Когда-то здесь была дорога, Ильи Пророка храм стоял. Да будет всё во славу Бога! – С амвона батюшка сказал. (Подольская обл. село Дубровицы Церковь Знамения Божией Матери) Всё прекрасно, всё освящено – Кроме нашего содействия пустого. За звеном рождается звено, Божий промысел исходит от простого. Воскресая из воды и красок, Мир Господний словно акварель. Лишь одно прикосновение опасно – Воля обезумевших людей. На содействие к дурному нет запрета. Буйство красок совесть не томит. Кровь давно сожгла каналы света, По которым вспыхивает стыд. Под метели русские омою Акварельный жар своей души. Дай мне, Господи, в Твоей остаться воле. Душу грешную за прошлое прости. Покоя хочется душе, покоя… Чтоб не было томленья от вещей. Восстань необходимое построить В мiрском ожесточении ночей. Чтоб не было: ни самолюбованья, Ни гордости незримой, как болезнь; Не бойся никогда закланья, Когда тебя осудят не по чести. Не убояться и не похвалиться – Вот та вершина, словно Эверест, И если есть возможность возродиться, То только здесь, неся по жизни крест! Теперь я буду часто заходить На улицу с названием – тенистой, И буду с прошлым в песнях говорить С гармошкою отцовской голосистой. Меха волнистые дыханием своим Я буду наполнять, как он бывало, Да будет голос мой неутомим, Рождая в душах русское начало. Он будет течь в ручьях весенней ранью, В колосьях зреть, глотая пыль дорог; И душу, словно птицу отпуская, Грустить и радоваться близкому далёкому… Просторам русским в золоте и грязи, Юродивым, похожим на детей, Где рядом с трауром сожительствует праздник, Я буду петь о Родине своей. Занавес хрустальный За моим окном Солнечным объятьем Разбивает сон. И не колыхнётся, И не зашуршит, А на миг прольётся Выставкой души. То – бойня, то – всё хорошо, Кругом пророчится; И время-то с ума сошло – Спешит закончиться. Открылся магазин «Кристалл»!.. Для тех, кто с детства не д….. Духовный мир возглавил раввин, Захлопнув христианства дверь. Мы – суть рабы жидовских правил, Законов, сеющих в нас смерть. Любой вопрос или проблема – разрешимы, Когда становятся в начале слов задач; Но горе, где крысиные режимы: В хвосте, сознательно удерживают власть Ошибся гений беспечный, Мудрый Омар Хайям; Не «Бог коротает вечность» Слезами из наших драм. Ему-то зачем?.. Живому! Лелеять смертельный вирус И быть Самому ведомым, Потворствуя страшному пиру. Средь жадного, лживого мiра Разве Господь скучает?!.. Как муза могла (или лира) Пропеть, что дух «коротает»… Нет, уж! Позвольте ловушку, Дьявола сеть – обозначить. Такое! Лишь злобному слушать И наглыми зенками бачить. Не привыкать духам-бесам В мiру, как в печи, кочегарить; Здесь пишутся страстные пьесы, И делятся роли сей «тварью». Смотрите! Какое «согласье» И «солидарность» пороков Нам «ткут» сатанинские власти, Не допуская к истокам. Как зрелищно! - душам внушают. Как любо! – привычки трезвонят. Дьявол жидам не мешает, Он «дышит» их своевольем! Окружен Господний мир Воинством жидовским, И устроен грешным пир На земле бесовской. Присмотритесь, те, кто жив, Как согласны страсти, Как «устроен» главный жид, Упоенный властью. Он не будет бить своих, Ошибаясь в духе; Просто – знает: мiр «хранят», Дьявольские «суки»!.. Я уеду в прошлое, В свой душевный рай, Где под ноги брошена Снеговая шаль. И колодец с домом Распахну, как клад; Всё молитвой-словом Обнесу, как сад. Обниму над крышами Звонкую луну, Буду петь, чтоб слышали Каждую струну. И страницу чистую, Словно снег, примну, Окуну ресницы В слёзную страну. И в живых видениях Буду славить край – Моего рождения, Где потерян рай. Попускает Бог жидам паденье, Тряски у бес-«смысленной» стены, Дарит волю-пропуск во владенья, Вряд ли райские, скорее – сатаны. У евреев жизнь – есть наслажденье, Удовольствие и страстное – не грех; Скажут: «Никакого нет паденья, Если не споткнёшься, взяв разбег. И не просветят, как хрупко тело, Как ранимо сердце на живом; Скажут: «Только опыт даст пределы И рубеж несчастья твоего». Ложь талмуда вечно будет путать, Приплетаясь в мысли и дела; Даже старость, развернувшись круто, Ум не избавляет ото зла. Где не верят чудесам спасенья Русской Православной чистоты, Там не жить во взлётах и паденьях Ради Бога… только сатаны.  Мудрости учитесь у детей... Ганса Христиана Андерсена Мудрости учитесь у детей, Не отравленных пока бесовским ядом. Искра Божья в них не для блядей, Ставящих в мiру спектакль ада. Нет стервятников, покуда статус мысли Возглавляет светлая душа, Не хранят малые зла по жизни, Не умеют завистью дышать. Ведь дитя, как чистый лист бумаги, Кружится, просвечивая мир, Где утёнка «гадкого» и в страхе Лебедем Господь провозгласил. Ты так долго пробуждалась От кошмарных снов, душа, Иллюзорным дорожа И молиться не пыталась. Хлопотала тыщи раз, Привыкая к монументу – Телу, как – эквиваленту «Духа», правящего в нас. Всё сломала соль молитвы! Знать бы раньше сей восторг… Озадачен главный вор – Ведь душа острее бритвы Нет страшней голодной волчьей стаи; Ей – по злобе и коварству – равных нет. Скольких эти челюсти пытали, Даже кости смалывая в снедь?! «Санитары леса!..» - Что ж, возможно. Только жизнь всегда хранится там, Где, разумно царства перемножив, Помнят Воскресение Христа. И Господь опять дает отсрочку Смертному, конечному Суду!.. Волки натыкаются на гончих, Кровь голодная чертям не по нутру. Поиск сытых и откормленных овечек В царстве сатаны теряет смысл; Кроме злобы – поделиться нечем. Ад и Небо так и не срослись. «Вот вам! Карта головного мозга! – Персональный “разум” типовой…» Путь во тьму монтируется жёстко, В новой упаковке цифровой. Не анализируя ошибок, Позабыв элементарный стыд, Человек плывёт себе, как рыба, В океан, который – без воды. А у дьявола во всём – альтернатива. «Вот вам! Виртуальный Вавилон…», Где душа меняется на «диво», Беззаконие вливается в закон. Будто стёрты времени барьеры, По эпохам шастает бесьё… Цифровая, «складная» афера Лжёт про душу, «меряя» её. А она молчит, испуг скрывая, Ищет в заточении рассвет. Знает только, что она – живая, И её Господь Создатель ждет. Поспеши, душа моя, Ведь немного уж осталось Обнимать, как сон, усталость, Тело глупое храня. Жизнь горит лампадным маслом, Поедая мiра тьму, Не желая быть в плену Более под сердцем страстным. О, душа! Терпи, сколь можно, Уклоняйся ото зла! Чтобы боль моя прошла, Чтобы мiр, как Лазарь ожил… Брёвна, словно ребра, охраняют Теплоту натопленной печи; Мать – избушка стала, как родная, Утонув в заснеженной ночи. Позабыв о временных устоях, Я открою в прошлое тетрадь, И потомкам, дышащим во Слове, Буду душу щедро раскрывать. Как по жизни шла она, таская, Неудачи с ворохом потерь; Как ребёнка, тело опекая, Помогала совести моей. Как, взрослея, я и ту не слушал, А она дарила свой огонь, И ни разу не ругнула в стужу Страстную, беспомощную кровь. Всё ждала – вот-вот настанет время, Что проснется опьянённый ум, И уже обидеть не посмеет Нищенку в нетопленном дому. И расплачусь я у фотографий, Души предков встанут у икон, Чтобы мiр поруганный исправить, И с молитвой строить новый дом. Посёлок в ледяных просторах, Деревья – ветви хрусталём… В избе тепло, в углу – иконы Горят молитвенным огнём. Спаси, Царице Преблагая, Прости, Всевидящий Христос, - Молился грешник, полагаясь На милость Божию всерьёз. Благодарил за все обиды, Болезни, коим нет конца, Ведь сам когда-то ненавидел, Врываясь бурею в сердца… Спаси, Царице Пресвятая, Прости, Спасающий Христос, Что – разминулся с Божьей стаей, Что – недостойное понёс. Считал себя достойным слова, Да, - творчество не удалось; Душа к спасенью не готова, Была готова только злость… Спаси, Царице Преблагая, Прости, Всеправедный Христос, Кто, кроме Вас, еще спасает? Теперь уверен, что – никто!.. Господний мир сиял с иконы На мiр, где «ангел» жил земной, И рвал сердечные оковы, Как солнце – панцирь ледяной! Опять метель надула снега, Облекшись статусом пурги, И - предлагает всем побегать Под солнцем, наперегонки. Надвинув белые папахи, В окопах – улицах, до глаз, Стоят избушки в «божьем страхе» - Всегда спасающие нас… Готовя копья ледяные, Зима идёт в последний бой; Такое снится лишь в России И называется – весной! Опустилась тишина на сонный город, Скинув с плеч со сказками рюкзак; Спущены курки стальных запоров На старинных, дремлющих дверях. Богом данная, ночная передышка Погружает душу в звёздный рай: Млечный путь латает снегом крыши, Капая чернилами на край. Ночь листает старые эскизы Для театра будущего дня, Гладит холод ледяные ризы, Как цыган, ворующий коня. Но душа, как птица, улетает, Обрушая злую западню – К вечной жизни тянется – святая, К вечно полыхающему дню Где Красивая Меча купает ивы, Где сорока крестит берега, И рассвет конём золотогривым Ищет взглядом душу – седока… Когда-то сила, молодость, как ветер, Не знали в жизни никаких забот, И похвалялись, как заслугой, этим Среди состарившихся, высохших пород. Кипела кровь, не слушая удары Заботливого сердца, в центре мук, И раздувала молодость пожары, Чтоб как-то разорвать ночную тьму. Слепая сила отдавала бесам Накопленный молитвами заряд, И никакого к Богу интереса (ужас!) Не проявляла молодость «бригад». Но строилась неслышимо, незримо Во царстве духа аналогия житья, Где мысли становились мягкой глиной, И воля каждого вонзалась, как смутьян! И тело сильное почувствовало сбои, Болезни ощущая в глубине, И ум впервые вспомнил о настрое Души беспомощной, живущей, как во сне. Родник покинули кипящие ключи, Сырая глина скоро будет твёрдой Во чреве обжигающей печи… Без Бога тело – всё равно, что – мёртвый! Язык души, неужто ты покинешь Умы людей, упавших в слепоту; И шторм косноязычия отныне Крушить продолжит Божью красоту? Представить трудно, что ещё предпримет Безмозглая, бесовская орда!? Какое, каждому в мiру - присвоит имя, Расправившись с повстанцами стыда? Какую гадость в речь и обороты – Сблюют бродяги-клоуны со сцен!? Доколе будут пьяных идиотов Считать единственными русскими в лице? Кино, театры, «фабрики» концертов – Вот ныне армия, громящая словян! Я протыкаю вас оружием поэта, И Русь в обиду – никому не дам! Вы здохните! Туда вам и дорога. Не надо нам хазарского в строке! А Родина моя вернётся к Богу, Весь мир взойдет на русском языке! Плачут крыши детскими слезами, Стряхивая лёд с воротников; Всё, что можно, ветры рассказали… Холод севера проник до позвонков. И весна, под белым покрывалом, Тянется, позёвывая всласть; Снилось ей, как солнце прилетало, Чтобы в зиму снежную упасть… Зашипели маслом сковородки. Сани разноцветные дугой. Катит в гости Русь к Весне-молодке, Дав ей подремать денёк-другой! Живёт словек, рождаясь в этом мiре, Врастая всей органикой в него, Поддерживая лживые усилия Земных, ополоумевших «богов». Ни жизненного смысла, ни идеи. Умы схватились, как один пожар. Настрой души давно захвачен «зверем», Поскольку спит безбожная душа. И сколько будет спать? Ответить трудно. Наркотик сна не изучал никто. Я только знаю, что воскреснет утро, И поле русское - в созвездии цветов… Под маскою театра и кино Пролез хазарин в каждое жилище, Уже не пряча подлое лицо, Таская душу-Русь по пепелищам. Мы – русские, для вас, как пластилин. Бездарность компенсируется комом, Где все цвета катаются в один, Где – «новая» история – жидова! А может хватит вашего рожна!?.. Ведь по макушку – в глупость нас воткнули. Все знают – ваш владыка сатана. Мы ко Христу Спасителю примкнули. Лишь с Ним вернется в душу светлый ум, И память предков – с верой Православной, И каждое словечко с буквою Вернутся Духом Божьим озаглавлены. И горе вам, затеявшим войну. Медведь разбужен вами, самый страшный! Вы даже в пищу не годитеся ему. Он просто, как гавно, вас всех размажет! В последний раз прошлась побелкой Чистюля - властная пурга! Воруя солнечные грелки, По бездорожью, круг села. Мороз заставил снова печи Наполнить жизненным огнём. Деревья - в заоконной сече! - Стоят, как воины, с мечом. И в синь небесную куная. Седые кисти облаков, Господь грехи мои сметает Молитвой слёзной у икон.  Святая Русь – не слово на бумаге... Федора Михайловича Достоевского Святая Русь – не слово на бумаге, Она, единственно живая на земле. Духовный меч не ведает о взмахе И, тем не менее, сражается везде. Святая Русь с молитвами о Вечном, Где Слово и словек – в одной связи… Живое – далеко не стук сердечный, Его Источник невообразим. Святая Русь в сверкающих одеждах, Как воин перед боем, в чистоте, И потому безсмертна и безгрешна, Сражаясь только в Божьей красоте! Ненавидимый сценарий Рвёт сердечные узлы. За кулисами хазарин Извивается во лжи. Им запутаны два мира: Мир реальный и кино. Прозой жизни стала лира, В уксус пролито вино. Электронная машина Перепахивает быт, Маскируется причина, По которой совесть спит. И врывается в жилище Карнавальная лузга… «Мир» кино в реальном рыщет С пулей смерти у виска. И измена, как победа, Преподносится в умах; Сердце крутится монетой На невидимых счетах... Ты сегодня нужен в этом мiре, Русский, Православный человек: И слова твои, молитвенно простые, И дела, и даже мысли бег. Ты последняя надежда и когорта, Словно воздух, льющийся с вершин. Дом на камне знает слово – твёрдо! С нами Бог, Который все решит. Ты сегодня нужен, русский классик, Словом опоясанный живым. И фитиль горит, покуда – в масле. Воин следует за духом боевым. Будет вечно свято озареньем Слово, Приказавшего живить. Не гноят плоды, когда – созрели! Не поганят воду, чтобы – пить! Ты сегодня нужен, русский лидер, Царь – Помазанник от имени Христа. Ждёт весь мiр безбожная погибель. Русь Святая лишь одна чиста! Соберись в едино, дух желанный! Разбуди обманутых словян! Повтори хазарское изгнанье, Как когда-то сделал Святослав! Осанна! – кричали, - Осанна!.. Как зрелища, жаждая чуда; Стегая сердечные храмы Охвостьем бесовского худа. Толпою зевак окружали, Вникая в дыхание Слова, А веру уже разрушали, И мучили Бога живого. О, племя верблюжьего стана! Великого Бога – распятье… Осанна – звучит, как осада, С мечтами за глупое счастье. За здравие тела мiрского – Вопили убойные жертвы, И множились матери-вдовы В сраженьях живого и мертвого. Осанна, Иисусу! Осанна!.. Кричали, вождя прославляя, В угоду жидовского плана, Великое счастье распяли… (Вербное воскресение) Выбирая тему для стихов, Распахну окошко в сад весенний, Встану за дыханием мехов, И пройдусь по кнопочным "владеньям". Сельская глубинка, средь лесов Пусть услышит южное страданье; От Афонских гор до Соловков Льются слёзы русского изгнанья. Будет сердце биться горячо, Согревая ветры Заполярья; Навсегда с гармошкой морячок В памяти останется вокзальной. Обнимаемой, возлюбленной в ночи, У открытого окошка в сад весенний, Пусть Россия дышит и звучит Русскою гармоникою всею!.. Я хочу по утрам просыпаться У Безсмертного Бога в гостях, И с ветрами, летя, причащаться, Душу светом Господним крестя. Мне, как птице, в полёте не страшно. Здесь, в обители – смертного нет! Для вина приготовлена чаша. Для страданья родился поэт… И удачливым быть, и счастливым, Как когда-то, столетья назад; И, как в детстве, смеяться под ливнем, Рассекая заброшенный сад. Эту сладость распахнутых окон Я хотел бы представить в веках: Песню сердца, стучащего с Богом, И заблудшую душу в слезах. Ждёт душа иного мирозданья, Где огонь болезнью не пронзит, И внутри сердечного страданья Зло времён уже не закипит. Опрокинется в пучину ночи тело, Как ракушка в вечный океан, Лишь строка чернильная на белом Постучится эхом в старый храм. И живым взлетит под небом словом, Обнимая взглядом синеву, Без конца душа в гостях земного Будет горько плакать на полу. И в мечтах о благодатной воле, Кланяясь последнему чтецу, Птицей в небе, ветром в чистом поле – Полетит заблудшая к Отцу… Где Родина цвела, Вонзила свой закон Хазарская стрела. (из цикла стихов «Осколки») Там в прошлом, далеко – Текла, как слёзы, жизнь; И ангел с облаков Касался струн души. И слушал песню я О гибельных мiрах, Где бьют колокола, Запутавшись в ветрах. Там в прошлом, далеко – Чужая жизнь текла Средь красных берегов Усталого села. И беспокойным счастьем Давила на сердца, Рвала, рвала на части Наследие Отца. Там в прошлом, далеко – Хотелось бы найти Мой край снегов-оков И разбудить дожди. И плакать вместе с ними В оврагах и полях, Где ангелы земные Глотают Божий Страх. Природа приготовилась ко сну: Дожди и птицы – с грустью о высоком, И красит осень в золото страну, Всё летнее размазывая, прокляв. Летит к земле давно созревший плод, Туман кочует по лесным болотам, И время жизни замедляет ход, Листву сметая к стареньким воротам. Я ветер приунывший тороплю, Спешу туда, где мать с отцом крестились, Где летом птицы пели, как в раю, Где люди русские счастливые молились. Деревня рядом – руку протяни, Слышна гармошка звонкая у клуба, И храм Копыльский в сумрачной дали Мой сон покоит, обещая чуда… На старом велике, разбитом о дорогу, Я колесил когда-то по полям; Горело сердце, радуясь восходу Обычному, но значимому – там. Там брод речной захлёстывал колёса, Меня разглядывали звёзды средь ночи; Дробил с небес скатившиеся росы, Велосипед в излучине Мечи… Мокрые, словно от слёз, Железные щёки крыш; Сколько на вас пролилось Влаги,дарованной свыше!? Завидный пример постоянства, Терпения знак-эталон. Стрелой улетает в пространство С душой человеческой - дом… Какие ночи лунные Стоят в глухой тиши! Покоя дни безумные, Чарующей души. Здесь кружевницы звёздные Нежнейший ткут узор, И Млечный путь восторженно Взирает с чёрных гор. Здесь в мире безконечного Искрою – звёздный снег Кружится в стане Вечного, Спасающего всех… Травою след вдоль берега запутан, Звучит псалом проснувшихся дубрав. Омоется в реке седое утро, Туманным гребнем ивы подобрав. Всегда настроенный и слаженный оркестр Руси Христовой гимны посвятит: Душе возлюбленной, избраннице небесной Художник – Гений грешное простит… Стоит избушка на болоте - Гостеприимная моя! Опять с ведром на повороте Танцую от колодца я. Спешу укрыться в брёвнах древних, Хранящих стук былых сердец; На холст травы легла деревня С листвою, под осенний пресс… Жиды – не нация, а – «образ» жизни Двуногих тварей в обществе людей, Противников-злодеев Божьих истин, Как вирус, ждущий только эпидемий. Болезни духа – суть первооснова Любого нездоровья живота. Жидовье зарождается бес-кровно, Была бы только мутная вода. Но, чтобы жить, пусть даже, паразитам, Необходима масса, как навоз, Бездумная, безропотного вида, Не задающая спасительный вопрос. Жить только здесь – становится пределом Тупого, безголового ума; Главой становится бес-помощное тело, В котором ржёт от смеха сатана! Грядёт пора беспамятно расстаться С несчастнейшим из «созданных» мiров, Где лопнут цепи тела-государства, Как сгнившие канаты бурлаков. И кто: в пучину сорванному бурей, Ковчегу с жизнями, на помощь поспешит? Мишень всегда рождается для пули. Душе не спрятаться от Господа под щит. О, жизнь земная! Как я ошибался, Лелея продолжительность твою, С мгновенным – драгоценным поменялся, Зашёл на пир, где яды подают.  Наша встреча под кружевом неба... Наша встреча под кружевом неба Промелькнула звездой среди звёзд; Мы с тобой рисовали планету, Где сады утопали от роз. И спокойную речку равнины, В изумрудной оправе лозин, Я дарил тебе: в мiре пустынном, В наших встречах – один на один. Нас не трогали: ни беспокойства, Ни угрозы сиреневых туч; Мы смеялись над мiроустойством, Упиваясь лавиною с круч. И, к стеклу устремляя ладони, Мы, как в рамах небесных картин, Навсегда заболели любовью, Одиночество похоронив. Даже слёзы печатали радость, Нашу бедность в запасники смыв; Только встреча под небом осталась, Укрываясь плащом голубым. Ты не плач, когда меня нет рядом, Я бы рад был – слёзы запретить. Разве люди счастливы от взглядов? Только души могут полюбить. Умоляю! Оставайся сильной, Чтобы жизнь не смела поломать. Пусть душа не складывает крылья, Ведь она рождается - летать. И, когда година дней суровых Разлучит: беззлобно, невзначай; Ты со мной заговори, и снова, На дороге жизни повстречай… В нашей Богом забытой стране, ко всему ещё, – осень. Раскурочен дождями, наполненный солнцем букет. И седой почтальон, не спеша, в своей сумке приносит: Белоснежный, подёрнутый инеем, в зиму билет. Содрогнётся душа – «квартирантка» земного приюта, Будет долго разглядывать вестника Божьего сна: До чего же похож вечер жизни – на детское утро! Точно льёт серебро на холодную землю луна. Я назван: неудачником, больным… Меня это нисколечко не ранит. Пролился день, и с рождеством иным, Меня по-детски, обогнав, поздравил. Старуха-память страшно недовольна: Что за характер – вечно убегать?! Вчерашнее, опять забыл… Прикольно! Спасибо жёнушке, способной подождать. С холодных, северных морей подул ветрюга, Круша лачуги жалкие в пути, И, кровь гоняя по живому кругу, Пытался в дом по-дружески войти. Несчастный сторож, пустяков и хлама, Летим со мной просторы обнимать! О высоте и красоте – узнаешь главное, В далёкой сказке сможешь побывать. Где жизнь не рушится фантазиями глупых, Где нет барьеров склочного ума; А, впрочем, охраняй свою халупу, - Неволить волюшку не смею, старина. Я полетел бы, искренний мой ветер. Моя душа почти тебе подстать, Да – опоясана горами дел, до смерти. О крыльях остаётся лишь мечтать. Но я тебе за встречу - благодарен. Душе напомнен благодатный дар. Уж, если ты не безразличен к твари, То Бог, тем более, меня не покидал. Огоньки деревни задрожали Светлячками, ночью, среди звёзд, И со страхом в зимушку упали Вдоль дороги, словно на погост. Тишина сорадуется дому, Слух звенящим жалом оглушив, И разглаживает Божию икону, Змея городского придушив. Свет в окошке. Лучиком тропинка В зеркале нетронутых планид; Скромная, стыдливая глубинка, Ради искорки твоей и мiр стоит. Как дни и ночи, - встречи и разлуки Сопровождают нас в загадочную даль; И льются краски, и струятся звуки, Вокзалы прошлого выстраивают сталь. Нас нет давно на крохотной планете, Одни дела - в «созвездии» часов… Родные души на мгновенье встретив, Мы катим смертное, слепое колесо. И гробим «пленниц» в золоте земного, Мечтающих вернуться в небеса, Пусть - нищими, но только в храме Слова, Которому вовеки нет конца!.. Россия – матушка и жёнушка моя, Я никогда и ни за что Тебя не брошу; И, как ни зарастали бы поля, И, как бы коротко ни обрезались косы. Я буду мять в руках Твой вечный снег, На Пасху, с птицами безпечными трезвонить; Я наконец-то полюблю вас всех, Когда метель в последний путь погонит. И на просторе, в чистом белополье, В последний раз, объяв гирлянды крыш, Ликуя, сообщу, что я свободен, Как птица, ту, что в клеть не возвратишь… Забудь, душа, печали. В свой мир не торопись. Тебя не зря венчали, Когда мы родились. Ну, да! Здесь – не уютно. Но не трясись, где – смысл Божественного чуда, В холодном море числ. В противовес мученьям Терпенье призови, И золотым сеченьем По телу проведи. И там, где сумрак ночи Ослабит жизни взгляд, Не будет обезточен Таинственный заряд. И не ослабнет вера, И не пленят дела; Небесная галера! Да здравствует душа! Придёт пора – померкнет свет в глазах, И – телу в прежнем послушании не быть. Последний бой, бесчисленных осад, Разрушит всё, чтоб душу отпустить. Куда?.. а здесь лишь два пути, И никаких альтернатив, внушённых мiром. Что заслужил, туда и покатил: По жизни вечной или в ад – скотиной! Я грею озябшие руки. Метель обжигает огнём. Взгляд и характер мой русский Куются Господним плечом. Последние сердца удары Накроет когда-нибудь вал, И скажет мне ангел усталый: - Ты в сказке земной побывал. Деревня под снегом охвачена музыкой вьюг. Шаги пришивают к дорогам метельные сети. Последний автобус плеснул электричеством в круг И в сумерках скрылся, рыча на хохочущий ветер. Теперь будут долгими мрачные, русские ночи, Голодные трубы о сытости будут мечтать. Зима, вспоминая катящийся, девичий почерк, Без черновиков будет только в России писать… Не верьте безродным скитальцам земли. Гоните космополитов! С их толерантностью, что нарекли Всё русское самым постыдным. Не верьте в добро с кулаками. Увы! Где меч рассуждает о боли? Не верьте, что свет – в услуженьи у тьмы, Что жид – в положительной роли. Не верьте прохвостам, прислужникам зла. Срезайте их в действии словом! Не дайте хлеб жизни украсть со стола! Не верьте, что русское сломлено! Красуйся, град Земли, моя Россия! Ты будешь вечной, путеводною звездой. В какой бы страх тебя ни обрядили, В какой бы омут ни столкнули с головой. Ни разделить, ни изменить и ни изгадить - Тебя никто не сможет никогда; Ты будешь вечно возвращаться – править Империей Безсмертного Христа! Тебя не испугают волны мiра, Хлестая берега твои бедой. Ты, как Христос, врагов своих простила. Какое счастье, что тебе – не быть другой! Меня обоймут твои руки, Как белая, снежная даль Расскажут о долгой разлуке, Кующей на сердце печаль. Расскажут о сумрачных буднях, О болях в острогах души, О Божьем, рождественском чуде В святой, деревенской глуши. Как будто мы вновь побывали В далёкой, как юность стране, Нам "слайды" в гостях показали, Как сказку на белой стене… Ничто с годами не стареет - В объятьях жизни нет конца… Есть Свет, Который не тускнеет В глазах раба и мудреца. Не рассыпается на части В предметном, жадном мiре кукол, А ждёт конца безродной страсти В телах - Господних акведуков. И вот душа, взметнувшись птицей, Уже не может слёзы лить, А только просит помолиться, Чтоб голод странствий утолить. Беспутье жуткое, А сердце лечит; И стужа лютая, А в храме свечи. Глядит лампадами Страна святая – Душевно рада мне Как мать родная. И плачет в праздники, И рада будням, Где души – всадники, А люди – судьи. Подвенечная, фата небесная Осветила акварельный лист, И застыла в скованных и тесных Рамах, уходящих в зиму, изб. Платье звёзд, кочующих пределов, Отразилось в зеркале воды. Под аккордеон невеста пела, Признаваясь милому в любви. И его ладонь, ища опору, Обжигала молодость её. Акварель небесная покорно Обнимала кисти остриё… «Пьяно-сыто!» - стало, как молитва. В страстном сердце – бойня и пожар. Снова хает местную элиту Штаб «животноводчества» хазар. Ре – волю - ци - Я! «Спектакль» окаянный… Ну, какие к чёрту перспективы?! Поколения обманутых славян До сих пор шукают «палестины». В омуте соблазнов и безличья Ложе жизни сватают жидам. Ангел смерти смотрит безразлично В с…уету – с названием «Майдан». Узнаваемый по замыслу сценарий: То же буйство, та же молодёжь. Только мы теперь другими стали. Душу русскую в России не убьешь. Насквозь протёртые дороги Грунтует запоздалый снег. Готовя скудные потоки Для ветра смертного во всех. Кого-нибудь сей день накажет. Увы, коль выберет меня. Да, будет Господом отглажен Характер гордого огня. И пусть рассыплются проклятья, Исчезнет слово – сокрушать! Пурга, влюблённая в объятья, Вернётся зиму провожать. И блики солнца будут просто В сердечной памяти гореть, И одинокая берёзка Нам на прощанье станет петь. О том, что бывшее не канет, О том, что молодость живёт… Под многолетними кольцами Душа о вечности поёт. Какая разница – дворец или лачуга Нам уготованы в гостях, на этом свете? Одновременно чей-то враг являлся другом, Богатый в мiре был когда-то беден. Утробный мрак предшествовал рожденью, И свет в глазах закалывала смерть. Добром и злом Господнего владенья Нас хитрый дьявол выучил "болеть". И по-другому мы уже не жили, Цивилизации летели под откос; И только ангелы не складывали крылья, Спасая души светлые от гроз. Мы – дети Господа, а значит – господа. И мир Его превыше здешних «ролей». День смерти лучше дня рождения всегда. Что Бог ни делает, Бог всё давно построил. Смотри в окно, смотри на мiр… Хитро его дублируют с экрана! И даже ночью он неугасим – Колдун должён являться постоянно. И в кровеносных, временных «гробах» Кипит мiрское варево страстями, И райский сад, загубленный в словах, Новоязычными трактуется шутами. Как будто ничего не происходит. Первостепенным стал безмозглый зов. Яйцеголовые пугают мукой плоти, Оккультным знанием надуманных богов. Объята холодом Великая Равнина. Река спасения зажата мёртвым льдом. Столетья отравляют родники нам Кошерники - язычники с ножом. И новое готовят обрезанье Великорусскому живому языку, Забыв, что дух не режется познаньем, В засохшем, талмудическом мозгу. Пой, душа! Встречай небесный Праздник Вечным солнцем, радующим рай. С этой песней будь всегда у власти, Крепости духовной не сдавай. Помни радости сердечного владенья, В храме света истинной любви. Пой! И да не охладеют Чувства православные твои. Верь и пой о силе благодати, Воскрешающей убитый мукой взгляд. Пой, душа, в строю небесной рати, Сокрушай рождающийся ад!  ВоскресениеАдам просил у Господа прощенья, Слезами омывая свой удел; Душа летела к новому «рожденью», Которого завистник так хотел. Судьба вела проститься с Божьим миром… Огромен взору жизненный вокзал, Последние вдыхания эфира Души и тела, грешник оставлял. Как инструмент: испытанный, надёжный – Он выпадал из мастерской руки, И был земной футляр его изношен, Душа, как птица, жаждала пути. Пути особенного: без приготовлений, Без одевания, - раздумий о часах; «Багаж» давно лежал на сохранении У ангела в загубленных садах. О! как просил он у Всевышнего прощенья, Слезами омывая свой удел, И лишь однажды было Воскресенье, Когда Сам Бог Себя не пожалел… Пора придёт, и я здесь лягу: В сосновом, «траурном» лесу, Подальше от мiрского страха, Поближе к Солнышку Христу. И будут вьюги заунывно Гудеть молитвенно псалмы, И храм заснеженный и дивный По мне печально отзвонит... В далёком, Липецком селе Погладит белоснежный камень - Могил седых на Копыле – Незабываемая память. ( село Пятница) Что ж ты не допела песню, птаха? Или и тебе – пора платить?.. Упорхнула бедная от страха, Оборвав весну на полпути. Стеганул апрель парадным снегом: Одевайся в чистое, зима! Тракторишко старенький забегал, Утюжком ровняя рукава… Ты ещё своей дождёшься рати, И трескучих войн придёт черёд; Но – спиной к печи, однако, - кстати. Жаль, зима… не твой сегодня год. Из Господних глубин, с берегов материнского рая – Мы приходим в пылающий лагерь «царицы» войны; И живая душа между безднами, дом обретая, Рвётся в поисках правды, во мраке «судов» сатаны. Где седым «багажом» - ненасытное, бедное тело; Где работа земная одна!.. и во всём – через край, Лишь душа, как в гостях, ничего – никогда не хотела, А всегда омывала слезами потерянный рай… Тебе такой не быть, как раньше, Красава, Родина моя. Шальное племя мчится дальше, Не останавливая взгляд. Как будто катится лавиной С вершины, грозный камнепад… Разлук любимого с любимой Прибыло больше во сто крат. И одиночество с престола Теперь попробуй, прогони! Опять Россию гонят с Дона, Опять с хазарами бои. Проросший в недрах Колорадо, Приполз в Россию мерзкий жук; В страстях горящим, бесы рады - Горят тела кострами мук. По всей Земле своих прохвостов, Ласкает ненасытный жид. Торчит Майдан в ...ауне, как остров, И, как петух, на Русь глядит. Моря и горы! Знаю, вы красивы. Но не обидитесь, уверен, на меня За то, что мне милей златые нивы, Где средь полесья Родина моя. Где солнца взлёт всегда неторопливый, И – зимы долгие куют осадный лёд; Где пьют поля весенние разливы, И - славят птиц восторженных прилёт. Моря и горы, вы ли ни прекрасны, Когда вас радостно охватывает взгляд, Но эта красота в душе не властна, Когда о русском в сердце говорят… Когда гроза взрывается оркестром, И ливень барабанит в стёкла изб; Когда душа летит за песней в детство, Где мама пред иконою стоит. Моря и горы – символы величья! Хранят пустыни призрачный мираж… Скитания телесного безличья Пакуются в компьютерный «багаж». И сил лишенные, тоскующие души Спешат, как птицы, в северный простор, Чтоб наконец-то чувствовать и слушать Любвеобильный ветра разговор. Моря и горы, да простят мне хладность. Суровый север вряд ли вас поймёт. Заглавью вашему душа моя не рада. Она своим величием живёт! Крутой, белокаменный берег Весенние воды катил, И губы холодные пели Садам зацветающим гимн. И радуга, кланяясь солнцу, - Влюблённая в берег крутой, Шептала, как девица хлопцу: Я буду вовеки с тобой. А он, то раскачивал небо, То ветры о камни гасил, То снегом заваливал вербы, Грунтуя холсты изо льдин. Крутой, белокаменный берег Ласкает седая метель, И тоже безумная верит – Он вечно останется с ней… Чудесным образом, рожденное живое, Клокочущее в звёздной тесноте, Не знающее даже краткого покоя. Всю жизнь горящее для тела в слепоте. И музыка безценного дыханья, И ритмы, приглушённые в крови – Всё скрыты в нём, как будто в мироздании, Божественной, таинственной любви. Здесь и вулканов рокот запоздалый, Протуберанцам солнечным сродни; Здесь то, что никогда не предавало, Какую бы мы жизнь ни повели. Оно послушно жило и питало, Не требуя заслуженных наград, И только лишь однажды встало На перепутье, перед камнем: «в рай» и «в ад»… Вот вам!.. ржавый, у сарая – Инструмент беспечности - Без руля и без педалей, "Символ" бесконечности… Был язык бы – рассказал, Как скоблил дороги, И, как ветер раздувал Крылья кособокие. Как менял свои пути И дорог загибы, Как просёлки колотил В «царствии» ошибок. Как за птицами летел По земным постелям, Полосуя мёртвым телом, Красоту растений… Вот он: жалкий у сарая, Символ «бесконечного»; Жизнь вокруг него – безкрайна! - А его – развенчана. ... я захожу в свои стихи, как в сад, Спешу, как в детство, от обид укрыться; Кочует сад в холодных небесах И акварелью на снега ложится. Дымок из труб – знаток китайских грамот, Как черновик под солнечной свечой, Молчанье за двойной оконной рамой, Сосульки пахнут копотью печной… И только сад, затерянный в снегах, Поёт о жизни, коей нет красивей, О райских птицах в чистых небесах, О русском сердце, о святой России! Над головой два журавля Летели низко, И, словно ангелы, трубя, Искали пристань. И было лето, утро дня - Прекрасно сотканы, Летела жизни колея За горизонтами… |