|
моей жене Олюшке верной спутнице и неустанной помощнице Книга втораяОглавление Григорий Богослов. "Песнопения таинственные" Молитва утренняя Молитва вечерняя Молитва на другое утро Молитва в болезни Молитва шествующего в путь Плач и моление ко Христу Плач Григория о себе самом К самому себе К душе своей Плач о душе своей Упреки неразумным стремлениям души На плоть На лукавого Брани от бесов О бренности естества человеческого Жизнь человеческая Покаянная песнь при конце жизни На болезнь О промысле О вочеловечении 1 (против Аполлинария) 2 Похвала девству Советы девственникам К девам На целомудрие На любомудрую нищету На терпение Счастье и благоразумие Пристрастие Смерть любезных Недобрые друзья О смиренномудрии, целомудрии и воздержании  Молитва утренняя Утро! Одесную Бога встану, Обещанья вторя небесам – Пусть сей день Твоим по праву станет, Вновь клянусь не делать в мiре зла. Пребывая непоколебимым, И – самовластителем страстей, Не дай, Господи, ослабить дух постыдным И погибнуть в старости моей. К трапезе, что часто предстою, Помоги приблизиться достойным; И желание, которое храню, Увенчай успехом во Христове. ...................................................... Молитва вечерняя Солгал я пред Тобою – Истиною, Слово, Когда сей день Тебе провозглашал. Как потемняется душа, лишаясь Крова; Как я надеялся на то, что – обещал… Застигла ночь в ином перестроенье, Ошибки дня усиливая, знай! Ступает мрак – ненавистник спасенья. Христе мой Свет, средь мрака воссияй! ...................................................... Молитва на другое утро Погиб вчерашний день, Но только - для меня. Защитник мой, Христе! Несовершенен я… Нашел и овладел Мгновенно гнев душой. О, если б я умел… То нынче ж - был с Тобой! ...................................................... Молитва в болезни 1 Страданье – плуг на теле у болезни. Кто перепахивает ту густую плоть? я стражду, как прикованный в том месте, Где гордый смех всегда готов колоть. Ослабли члены, сброшены одежды, Нет твердой поступи в расслабленных ногах. Возможно, жизни следствие то грешной, Иль брань, или воздержанность в снедях. А, впрочем, не ропщу – я благодарен Правителю. Что лучше для меня, То сотвори. Мой дух непостоянен. Подай терпения в ночи и в свете дня. Все перенесть. Пусть тленное - во тленье, Но образ Твой пусть будет соблюден. Один удел для тела – погребенье. Душа – раба Твоя, а значит я спасен. 2 Укрепи меня, не оставляй, Христе! Отчего расслаб я – Твой служитель? Смолкли песни посвященные Тебе И язык мой скован, как в граните. Возроди, восстанови меня. Ты ли допускаешь удаленье? Твой священник отдает себя В Руки всемогущего прощенья. 3 Желаю вновь восстать Средь мрака суеверья – От скверны очищать Народ и – во спасенье. Молю Тебя, мой Кром. Не оставляй меня, Коль телом я здоров, Но духом обеднял. И если изменил Тебе я в буре сей, Где штор не проходил, Туда меня пролей. ...................................................... Молитва шествующего в путь 1 Мой Царь Христос! Единственно к Тебе Свой зов в пути земном я устремляю. Всех благ Твоих не начертать предел. Для всех людей Ты путь к былому раю. Ты утвердил неколебимость духа, Вел воинство огнем небесных сил; Был фараон пред избранным поруган И в царство путь - уже не находил. Ты посылал с небес народу манну, Из камня источил речной поток; Когда порыв людей безбожьем ранило, Твой крест собой предначертал пророк. Светил небесных Ты унял теченье, Река, отхлынув, выпрямила путь К земле даруемой во вечное владенье Народу, в ком Божественная суть. Придя на землю, Ты объединил Путь на Небо с древнейшею стезей; И вновь вознесся, чтоб уже прийти Всесудною, спасительной звездой. Ты Сам ходил по морю, как по суше, И попирал ногами ярость волн, Обуреваемые ветром, чтобы рушить Покой душевный, словно райский сон. Приди ж ко мне, стоящему у гробищ; Спутиводи, Блаженный, защити! И ангела благого даруй в помощь, Чтоб днем и ночью злого отвести. Чтоб жизни труд не стал в конце напрасным, Чтоб возвратиться мне к родным, к друзьям, Домой, к любви, к молитвам неугасным – До часа смертного все светлое неся. Мой Царь Христос! я для Тебя живу И говорю, и не срываюсь с места, Ступаю шаг, карающего жду, Молю о добром сем пределе путешествия. 2 Царю Христе! Дающий силу плоти. Ты Крепость, Содержащая мой дух. Кто без Тебя – в способности упрочить Себя в страданиях, где плавится недуг? И шаг ступить, и пальцем шевельнуть… В Тебе все блага, мысли и движенья; Для человеков Ты единственный их путь, Стезя Божественная, Ты мое спасенье! Препроводи меня в земном обетованьи, Даруй надежду – сердцу все стерпеть; я благодарен, скудость обретая, Верни мне дом и сил Тебя воспеть. 3 Ты Тот, Кто воинство возглавил Сил небесных; Благоволил гонимым – не оставил Их для бедствий. Ты волны твердыми соделал, Дно раскрывши; Народ насытил манной белой, С неба лившей. В пустыне каменный утес Забил истоком. Приди и ныне, мой Христос, К земным острогам. 4 В Тебе, Божественное Жизненное Слово, Мы обретаем мир своим сердцам; В труднейших странствиях находимся, как дома, Когда все тайное кладем к Твоим стопам. Ты плаванье мое и заточенье, Земное пробуждение от сна, Стояние в молитвах и ученье, И шествие в пустынные места. Пошли мне ангела, чтоб в том пути не сбиться; Пусть огненным и облачным столпом Он поведет к спасительным границам, Спрямляя путь во «царствии» кривом. Благоуспешно рассекая море, Он возвратит меня в страну отцов; Стезю удобную и гладкую проторит, Небесным хлебом голод поборов. Руками крест святой изображая, Свергает спутник дерзостных врагов; Не страшен зной полуденного края И страх ночной у грешных берегов. И все, как прежде, Ты Своей рукою На суше, на море спасительный оплот; От всех опасностей, болезней, непристоя Небесный ангел правит поворот. Конец пути, счастливые надежды; Даруй мне, Господи, вернуться в отчий кров, К друзьям и сродникам, где буду я утешен, Во ожидании покоя от трудов. ...................................................... Плач и моление ко Христу 1 Увы, мне грешному, спешу к небесной жизни, Но крепко держит дух густая плоть; И нет мне выхода из суетных коллизий, В обитель Божью врат не расколоть. Из ненавистного греха не вырвать сердца, Привязан к дольнему несовершенный ум; Скитания, заботы – незаметно Съедают дар души и красоту. Но Ты приди ко мне, Иисусе Боже, И разреши от окаянных уз Земной «тюрьмы»…душе лишь Ты поможешь, Вливая светлою – в ликующий союз. 2 Спросил я матерь родную: «Зачем? Скажи! Зачем ты родила меня?.. Ведь на труды и муки извлечен я из утробы плача и стеня. Вступая в жизнь, что тернием полна, я изначально с мiром в несогласьи; Ведь не безплотной же и ты сама была, Иначе в чуде величайшем родилась бы. Не может быть, что из любви ко мне Ты родила меня, коль – мучилась, страдала; Ведь всякий подчинен своей стезе, Какой бы крайности она ни отвечала. Тот пахарь от роду, другой всю жизнь рыбак, Иной – охотник, кто – в легионерах; Любим певец, раскрывшийся в псалмах, Другой же на смерть бьется на аренах. Но мой по жизни жребий – это Бог! Удел мой – безконечное терпенье. Болезни тела, скорби – лишь глоток В обмен на море Божьего спасенья. Терзай же, мiр, меня - терзай, лукавый змей, До времени души освобожденья; я с радостью оставлю горечь дней, А главное – тебя в твоем «владенье». И буду сожалеть лишь об одном – В исканьи смысла моего рожденья. О, мать моя! Ведь я, рожденный в Нем, А так и не постиг Его значенья. Ни мыслию постигнуть, ни изречь Мне Бога, сколь всегда того желаю; Лишь малый проблеск смог ко мне притечь… Как не скорбить, что Троицы не знаю?!.. И ускользнула от очей ума То большее, что вносит насыщенье; Отсюда жалобы мои, что жизнь – тюрьма, А мог бы знать свой добрый час рожденья. О, Боже мой! Спаси меня, Христос! И извлеки меня из горького отстоя В иную жизнь, где чистым ум возрос, И, где душа ликует пред Тобою! 3 Несчастный я! Что ждет меня в грехах? Как избежать пороков и смогу ли?.. В каких глубинах или облаках Укрою жизнь и вновь - преобразую? я слышал, есть страна, где нет болезней, Страданий нет, зверей – сосущих кров; Душа всегда в мечтах о райском месте, Стремлюсь и я к свободе от грехов. Рыбак в штормах, средь моря ищет сушу. Спасает щит солдата от копья. От снега и невыносимой стужи Под крышей дома здравствует семья. А грех – обширное, невидимое «царство», Он всесторонен – губит даже мысль. Как обойти в мiру его «мытарства»? Как устремиться духом снова ввысь? Илья на огненной, небесной колеснице Взошел на небо, святость доказав; Стыд ярлыка позорного убийцы Сам Моисей в Египте избежал. Иона спасся от безвестной смерти, В китовом чреве без вины томясь, И Даниил во рву со львами вместе Не разыграл пред публикою казнь. Спаслись и отроки от пламени росою Любви Божественной, не знающей конца; Спаси и Ты меня, Бог истинный Христове! Укрой от пагубы греховного «венца». 4 К Тебе, мой Боже, я стучусь – увы, мне! Скорбит душа оазисом в пустыне. Приходит змий и держит сердце в страхе, Увы, мне грешному – запретный плод во прахе. Увы, мне, Господи! Приходит снова зависть, Чтобы завистникам свой яд во мне оставить. Не стал я богом в пламени «ученья», Изринут в зной из места наслажденья. О, меч карающий! Утишь сердечный пламень. Хотя бы несколько свой жар в крови ослаби. Хоть далека прохлада райских кущ. я в страстном мiре - да не убоюсь. И, как разбойник справа, на кресте; я буду каяться и умолять: «Христе…» 5 Как тесно жить, вращаясь в этом мiре, Осознавая, что года прошли.…Увы, мне! Живу, как труп, охваченный гниеньем, Но страсти не желают истребленья. Прошу Тебя, Дыханье человеков! Избавь от зол или продли мне век мой. я весь во власти благости Твоей И мертв уже, коль брение сие Тебе угодно будет развязать… Что кроме пламени мне можно ожидать?.. 6 И жизнь суетная, увы, меня теснит; И смерть страшит (куда страшней) изгнаньем. Стою в средине, голову склонив, Здесь грех томит, а там мне наказанье. Здесь подвиги, но только – безнадежны, Надеюсь больше на Тебя, Христос. И если больше очищенье невозможно, То разреши, и душу не острожь. 7 Какое все же это – принужденье! Вступление в бушующую жизнь. Зачем я подвергаюсь треволненьям? Уже ль нельзя мне в мiре - просто жить?.. Хоть смело слово – я его скажу, Что жизнь моя была бы мне обидой, Когда бы знал, что – не принадлежу Тебе, Христос, живя скотом постыдным. Вот мы родимся. Утомляемся, живя, (Больны, здоровы, ходим или спим); Есть все у нас: и труд, и у - «довольствия», Но тело мрет, и мы сгниваем с ним. Презренно? Да. Ответственно ли? Нет. Так в чем же преимущество сокрыто?.. Ни в чем, а – в Ком! И с чем душа придет… Не будь я Твой, Христе, все стало бы обидно. 8 Обманулся я, Христе мой, обманулся, Понадеявшись чрез меру на Тебя; Ум заносчивый с душою разминулся, Опрокинув, чуть не погубя. Раб презренный ищет, ждет защиты, Вспоминая слезно отчий стан; Подними меня к высотам чистым, Мой Христе, я ввел себя в обман. Сознаю и истинно в том каюсь – Если только гордость притяну, Пусть Твой суд тогда меня карает И заслуженно низвергнет в глубину. Если Ты, Христе, меня простишь – я спасен, а если нет – погиб; Страх!… когда пред смертию стоишь И – утрачен благодатный миг. ...................................................... Плач Григория о себе самом 1 Увы, увы! Как тяжек груз страданий… В чем согрешил я (только что не мертв)? Свое непреподобие представя, Уж ли один касаюсь чистых жертв? Чтоб Ты ни делал, Блаже Очиститель, Во всем присутствие – единственно Твое; В моих страданиях горит страстей «обитель», Ломается болезни острие. В других кичливость совестью сжигаешь, Освобождая вседержавный трон… Ты, Царь мой Слово, Сам распределяешь; Совсем не зря Твой воин обнажён. Но я едва перевожу дыханье, Считая, что - последнее оно; Все слезы выплакал в томительном изгнаньи, Все остальное мiром сметено. Как долго мне с безчестием сражаться? Восстанови меня, Блаженный, пусть я худ; Позволь простым священником остаться, Чтобы беда моя не вызвала осуд. Растаял дым моей недолгой славы… Да сгинет так же боль телесных мук; Утрачены – воздвигнутые храмы… Да прекратится и греховный стук. Увы, мне слезы, что не просыхают, Увы, мне сердце холодом в груди; Христос Целитель мой! я нынче погибаю, Болезнь сугубую от раны отведи. Во многих бедах и скорбях телесных, Ужели милосердие Твое? я умоляю у границы смертных - Подай мне силу, что решает все. 2 Мир освятивший, Божий Сын Христос, Столп огненный Григорьевой душе! В пустыне жизни Ты ей свет принес, Освободив, кто рабством окружен. Но фараон злой мысли - «правит» ум, Приставников безстыдных подсылает. Христос Всесильный удержи орду, Избавь раба «египетского рая». И море Чермное чудесно рассеки, Даруя путь по отвердевшим волнам; И пусть не станет ни одной реки Преградой вод опять к земле свободной. Стремительное смертное копье Отвороти от струн к груди прижатым. Твой избранный Тебе еще споет, Да будет слава Господу приятной. О, Царь Христос! Скажи зачем – опутал Меня сетями плоти в жизни сей, И в ров холодных безпросветных суток Низринул достояние Свое. Теперь утрачена во мне и крепость членов (Болезнь крушит порядковую стать), я изнурен заботами и чревом, Недружелюбие друзей на мне печать. Своим грехам не чувствую предела, Они еще сильнее портят кровь; Меня, как зайца робкого, как серну, Обученные «псы» настигли вновь. Останови, Христос, мои несчастья Или прими в свой край, освободив; Или пускай забуду в одночасье О мыслях, где Тебя не находил. 3 Увы, мне, Господи! Увы, Дыханье всех! я изнемог, борясь с «супругой» - плотью; О, сколько бурь отметил долгий век, Влача ее несчастные лохмотья. Потерян счет невидимым бореньям – Не скрыться телу от жестоких битв. Где мне найти тот щит от поврежденья, За коим образ Божий не разбит? Нет корабля, чтоб плыл без остановки, Всю жизнь сражаясь средь морских пучин. Какой же дуб в условиях жестоких Лишь только ветры кроной волочит? И труд крушит меня, и дел стеченье, И дом родительский заботам подлежит (Стоит расхищенным), и я в изнеможенье – Среди друзей неведающих стыд. Других встречают радостно, с цветами, Триумф глашатаем главенствует окрест; Меня же встретили презренно и с камнями… Кому нужна пришедшая «болезнь»? К чему пастух - теперь чужому стаду, Которое когда-то справил Дух? я разлучен, но рад духовным чадам, И плачу об утративших среду. Тех, кто со мной когда-то правил жертвы, Коснулся вражеский губительный венец. К чему теперь таинственное мертвым?.. Я жалкий и отверженный отец. Далеким стал - от воздаяний чести, От понесенных праведных трудов. Кто, как ни дети, оставаясь вместе, Спасают от безславия отцов. 4 Что составляет ту вершину бедствий, Во множестве покрывшие меня, И ожидаемых, и неожиданных в том месте, Где менее всего страшился я?.. Судьба моя, однако, не злосчастна В сравненьи с теми, что творят мне зло. Мои страдания – печать земного часа, А им – стальное правосудие само. 5 Друзья и недруги, сограждане, цари! Как много вами послано ударов В мой адрес… знаю – скажете: «Не ври». Но то уж вписано в железных книгах кары. 6 Не радуйся, порочный злопыхатель! Моими бедами себя не утешай. И доброго, поверившего «правде», В одежды зависти своей не наряжай. Кто без болезней понял совершенство? Ум страждущего знает, что они Для оскверненных врачество от бедства, А для очищенных – борьба и в славе дни. Другому, Царь, дай славу без трудов, И пусть – несет ее в обглоданных костях; Мне ж вожделенно здесь, среди гробов, Приобрести Тебя в страданьях и скорбях. ...................................................... К себе самому 1 Не разрушай себя и помни образ Божий В хранилищах сердечной широты. Взирая на Небо, ты клялся быть похожим На Бога у спасительной черты. Увы, тебя, пришедшего в обман Лжемыслия, что лепит обаятель; В пыли веков лежат его тома. Ждет любопытство сорванной печати. Чтобы не пасть в глубины тьмы и сна, Ко слову истины скорее поспеши. О, сколько тел во основании Креста Избегли пагубы потерянной души! 2 Что рассуждать – высокого касаться, Когда Божественное рушится во мне, И образ Божий тает, словно царство, В губительной языческой среде. Безценный дар взметен на поруганье… О, зависть, грабящего золото сердец! Меня воспламеняют лжепознанья, Ваяя «новый» золотой телец. 3 Не торопись пролиться в пламень речи, Суетная, предательская мысль; Не источай и не струись, калеча. Источник зла и пагубы, замкнись! О, если бы язык не осквернялся Бесовского вреда нечистотой! О, если б я рукою не касался Худого дела вслед за клеветой. Тогда бы пребывал во мне нетленно Пресветлый образ Божий, как в раю; Я опускаюсь на свои колена И снова перед Господом стою. 4 Сей мiр не в тягость нам, а - в помощь, Чтобы войти в Великий Мир; Посредством здешнего острога – Душой высокое узри. И жизни смысл – покорность Слову – Иному противопоставь. Ради тебя в наш мiр пришел Он И среди грешных плотью стал. Идем отсюда – скажет Слово – Здесь все низринуто грехом, В великом царстве уготован, В Моем отечестве твой дом. Так поспешим же, словно птицы, Господней воле подчиняясь, В небесный мир, где нет границы, На крыльях Слова устремясь. И душу грузом здешних бедствий, Уйдя, да не отяготим; И в новом качестве воскреснем Для неба с Господом своим. 5 Я жив, но – мертв, коль мiром связан, Где плоть желает сильной быть. Чтоб жить душе - мудрец нам скажет – Уж, лучше тело погасить. ...................................................... К душе своей 1 Душа моя, настройся на работу, В наиважнейшем зрить тебя хочу; И если, сбросив сон тебе угодно, - Проникнись делом, в кое - посвящу. Как тот родник, саму себя исследуй, Потоки мутные гони от сердца вон; И в чистых водах ум мой исповедуй, Небесным просвети со всех сторон. Что ты – такое? И куда стремиться Тебе, попавшей в сумеречный плен? Где должно будет жизни сей пролиться?.. И жизнь ли это в мiре, что растлен? И если есть другое обитанье, То есть и дело вечного жилья. Душа моя – о Боге и о тайне Его отныне присно помышляй. Есть дело для тебя, душа моя! И способ умный - видеть в том ключе: Что было прежде звездного огня? Зачем с тобой мир Божий обручен? Откуда он и до чего дойдет?.. Есть дело для тебя душа моя! Познай! Куда Господь тебя ведет? Зачем над миром ангелы стоят? И почему жизнь склонна к изворотам? Есть дело для тебя, душа моя! Свой взор к Единому Отцу,Кто все в нас соткал, Единственно и смело устремляй. В том, как я цвел, а ныне – разоряем. Есть дело и тебе, душа моя! Я сопряжен с тобою, размышляя. Какою смерть прибудет для меня? В хороших мыслях только остановишь Ума шатания – по зависти врага. Терпи, душа моя, и в стержневой основе – Крепи Господнее и не изнемогай! 2 Очнись от мiра и взирай горе, Душа моя, сжигающая плоть! Забудь, подобное яичной скорлупе Земное, кое грешное заботит. Не даром жизнь земную «коротают», Мелькают дни, напоминая сон; В коротком сне счастливец наполняет «Несметными богатствами» свой дом. Какая разная судьба в палитре жизни: Одним она дарует радость лет, И чистоту, и постоянство мысли… Вот так бы жить и здравствовать без бед. Иные злато уважают, славу И – трапез продолжительных трезвон. О, как похожи детские забавы На жизнь и - развлечения кругом! Другим тончайшие полотна тканей Или поля хлебов ласкают взор, Или стада, откормленные в стане… Мое ж богатство - это мир Христов. О, если бы когда-нибудь увидеть Христа своим проснувшимся умом! И нет другого способа насытить Того, кто этим мiром опьянен. 3 Куда идешь, мой дух? Остановись! Куда ты рвешься, радуя несчастье? Ты обольщен с рождения. Увы! - Врагом незримой сатанинской власти. Где ложь, как яд, вливается в умы; Где обаятель, тонко похищая, То вдруг - приблизится со светлой стороны, А, то – отступит, хитрость утончая. Как волк к теленку – снова подойдет, Крутясь волчком, ласкаясь, и, играя… Пока от стада в снедь не оторвет – Зубам смертельным от закона стаи. ...................................................... Плач о душе своей 1 Еще одно из новобрачных лож Останется холодным и – в слезах. Как часто жалобную песню ты поешь. О, юность! Перед смертью задрожав… И плачут, грусть невесты облегчая, Рабыни и подруги, окружив; Супруг возлюбленный к любимой не причалит, Свой путь земной, отныне завершив. Вот так и мать иная терпит муки, Оплакивая сына юных лет; А впереди – лишь старость и недуги, Рожала в муках и - конца им нет. Иной скорбит и сетует о доме, Который истреблен огнем с небес. Иной – отечество, спаленное войною, В разбитом сердце болею понес. Какой же плач подобен и приличен Тебе, душа, которую сгубил Мертвящий змей, что Божее похитил, И смертною печатью зарядил? Плач, окаянная, и пусть не просыхают Полезных слез целительный лексир. Я безполезное сегодня покидаю, И оставляю тем, кто входит в мiр. Покину дружеские, званые пиры, Оставлю дом, где славят красноречье; Где благородство крови «свет» открыл От колоннад - до нищего запечья. Покину даже слабый солнца блик, И небо - самое, и звездный саван, Который все окутал - лишь на миг, И сам возлягу, словно бездыханный. Утешу скорбных, сопереживая, Приму их искренность, не слыша похвалу. Здесь «все недолгое» надгробье прижимает. Лишь вечно тление под ним в земле разлук. Но сердце, впрочем, смущено не этим, А – рубежом невидимых границ; Вблизи таинственного, где за все в ответе, Я трепещу, упав пред Богом ниц. 2 Душа моя, как мог тебя лукавый Отъединить настолько от Христа, Что все живущее духовное начало В тебе угасло, править перестав? Уловлен слух, язык, и даже зренье… Где ты блуждаешь, Божее предав? Вне света кроткого, волнуемая бреньем Мiрских забот. Душа - в огне стыда!.. Желанья, обольщенья, страхи, Изнеможенья и кипящий гнев – Всегда готовы к яростной атаке. Очнись, душа моя, в своем уме! Не забывай, касаясь дикой плоти, О недостатках чрева и главы; Пусть мiр кружащий делает что хочет: Играет, славит, жаждает хвалы. Пусть будет красота и ждет богатство, Пусть гордость о могуществе поет; Неверным счастьем скованное братство Я обойду, как зачумленный род. Христос опорой мне, а с Ним – надежда Увидеть тот живоначальный свет Единой Троицы, где плоть живет безгрешной В соединении с Божественным небес. ...................................................... Упреки неразумным стремлениям души О, мое сердце, впавшее в безумье, Ночному привидению сродни! Доколе будешь, душу полосуя, В крови горячей страстное родить? Ужель, кидаясь в море удовольствий, Мiр так и будешь – взглядом поедать? В огне желаний, как ночная гостья, Все незаконное – стараться напитать. Неужто целомудрие и разум Не возгнетешь в себе превыше сна, И раздражительную силу, как заразу, Не опрокинешь в адское без дна? Душа моя, что сделалось с тобою? Как можешь – помышлять о том, Что недостойно внутреннего строя, С которым пламень крови незнаком? Или – не знаешь, что тебе одной Даны бразды телесной «колесницы», И силы чувств подвластны только той Руке, что Вседержителем хранится? Как три коня – далекие от сходства – Запряжены и жаждают простор: Степенный, буйный и само спокойство – Сольются, общий чувствуя восторг. И если буйный – встретит слабину, Он тут же верх возьмет над благородством, И кроткий конь поклонится ему… Очнись, душа, от злого воеводства! Иначе за безмысленным стремленьем – Нестись неудержимо только вниз; Сей буйный конь возглавит напряженье И в ад примчит, где душу заждались. О, если бы ты только рассуждала Сообразно с природою своей И – с радостью в пути предоставляла, Лишь благородному коню уду властей… Кому всех более стезя Небес знакома, Ведущая в мир горней красоты; А среднего коня в соседстве злого – Гнала б к уму и жажде высоты. О, если бы коня с безчинным нравом Ты «славила» ударами кола, А жесткою уздой – вела исправу, Пролег бы путь надежным, как стрела. Ибо природа верх дала рассудку, Который, устремляя взор горе, Как благородный конь хранит поруку Душе назначенного в Божьем алтаре. ...................................................... На плоть 1 Черна волна, покрывшая меня – Свет Божий, исключающая плоть; Зломудренного дьявола она Избранница, в ком гиблое находит. Погибельная – корень всех страстей, Мiрского скоротечная отрава, Противница Небесного властей, Мой «друг» и враг – погибельного справа. Ослепших духом, сладкая война, Неверное, обманчивое благо, Запретный плод, с которым ты вошла, Вкушая называемое прахом. Ты - цепь, влачимая преступником в грязи, Свинец тяжелый, воина сваливший, Негодную кипучесть меч сразил; Уполз завистник, яд в тебя проливший. Плоть гибельная – неизменный гроб. Тьмой ненавистника Небесный образ смят. Когда же дух и седины урок Твои безстыдные уроки запретят? Тебя одну Христос благообразил, Живя с тобой, одну - обожествил, Освободил от муки и боязни, Наследницей великой окрестил. Великой смертью смерть земная стала, А посему – в одном тебя прошу, Оставь безумства коих здесь немало, Не приноси душе моей вражду. Рукой Безсмертного Отца и страшным днем, Когда дела всех смертных проявятся, Мой ультиматум будет ныне в том, Иль - со Христом, иль – будешь разлагаться. я изнурю тебя, скорбями низложив, Ты будешь у меня мертвее мертвых; Покуда кровь не выметет из жил Весь яд пороков, дьяволом растертый. Источник слез, забей во мне ключом! Пусть ум и тело веруют искони, Что брение, да – многотрудное притом, Остудит пламень страстного зловонья. Границ в еде, не знающее – чрево! От плена пресыщенья откажись. И, вы, к земле приросшие колена, Иссохните, коль ищите корысть. Да будет пепел мне насущным хлебом. Отныне – жестко вретище мое. Само распятие изнеженности членов, Обуреваемой душе печать кладет. Приди ко мне, всегдашняя забота, Казнящая блуждающего взор, Напоминай, пока бичам не отдан Безценный дар, хранимый до сих пор. То – врачество от многонеразумья, Христос мой Бог, ожившему вручил, Освободив от мертвой и злоструйной Крови греховной – гибелей причин. Кто принял милостиво падшего Адама, Когда он стал оплакивать позор? Царя, приверженца порочного устава, Кто возвратил из мрака на Фавор? Кто разрешил Давида мук греховных? Кто град Ниневию увидевши в слезах, Спасал пророком праведным Ионой?.. И царствующий Фул сгорел в дворцах. Кто рад всех более, когда вернется блудный? Кто не отвергнет даже мытарей? Кто слезы проливал о душах юных И нес все тяготы несчастных матерей? Кто очищал больных и прокаженных, Давая блага телу и душе? Войди, Христос, в моря страстей бездомных И тотчас стихнет бурное - вообще! 2 Блажен, кто избежал главенства плоти, - Не замутил свой истинный родник. Совсем немногое во внутренней природе Стремится к Небу, да и то – лишь миг. Гораздо большее противится тем мыслям – Принудить гиблый омраченный ум. я скоротечен, погруженный в сны сии, И – бесконечен в радостном плену. Зачем я окружен кровавым бреньем, Когда – дыханьем Вечности живу. Прими, Христе, ослабшие колени И в старость преклоненную главу. Беда, коль до сих пор утроба властна, А плоть беснуется, Твоих лишаясь жертв; Что может быть прискорбней и ужасней, Когда сотаинник близ жизненного мертв? Отныне заклинаю плоть мою Великою Божественной державой: Или от наглости – удержишься в строю, Иль в Судный День – окажешься отравой. ...................................................... На лукавого 1 Злодей – отступник! Знаю твое кредо… И для чего пришел – не есть секрет. Лишая вечного и праведного света, Явился лживый, прикрывая бред. В остатках жалкого, бледнеющего цвета, Ты не обманешь «яркостью» своей. Как - тьмою будучи - ты мне явился светом? За что мне брань внутри и вне кровей? В чем ты завидуешь, живущим в благочестье, Преследуя Адамовых сынов? Твой грех перехитрил закон мудрейших И горечь предложил в замену слов. Как убежать мне от твоих ловушек? Какие внутренние средства обрести, Чтобы, как сон, страдания разрушить, Чтоб не смогли они мне в сердце заползти? Сперва ты входишь детскою затеей – Невинными грехами, как ручей… Но вот становишься все шире и мутнее, Открыв дорогу в царствие страстей. Минуй – меня, я – противоположен! Как можно дальше в мiр свой отступи, И устремляйся, где давно проложен, Безбожный путь язычников твоих. я в мiре сем – Христово достоянье, Несу в себе все Божее, как храм; И жертвой стал в ограде покаянья, И богом буду, встав на небеса. Покорность вспомни, подлый и лукавый! Покорность Богу, значимую мне, И вспомни страх великой Божьей славы, И песнопенья в ангельской стране. 2 Беги, злокозненный, от сердца во Христе! Беги от тех, кто снял с тебя личину! От жизни убегай, где крест везде. я весь желаю лишь твоей кончины. Во сколько масок ты себя рядил: И тать, и змий, и – в свете, и – ночная; Засада, смерть, смешение, враги – я их с тебя – губителя срываю! Срываю то, чем ты возглавил смерть, Чем прародителей пред Богом обезславил. Мой Царь Христос отныне в мiре есть И сатане (тебе) повелевает: Бежать, лететь в глубокий океан, Ползти в ночи к погибельным утесам… Один удел – спешить твоим «войскам» В свиное стадо. То, что разобьется. Покуда – крест в моих ослабших членах, А сердце отдано Защитнику Христу, Живет и слава правдою нетленной И сохраняется безбожное в аду. Конец ли козням на мои седины? Предел ли мукам сердцу моему?.. Знай, сатана, что я тебя покинул! Ищи разбивших Божее в дому. Сгинь навсегда с пути христианина Иль низложу тебя, где сам узнаешь смерть; Ужель, злотворный, позабыл стремнины И крест Господний, что не одолеть? Но ты чернишь мой ум своим посевом И мыслей мрачных напускаешь рой. Ни жертвы, ни даров не унаследав, Ты – оскверняешь лишь нечистотой. Поганишь ум, что – воспевал живое, Что Троице всю жизнь свою служил; И хоть глаза навек вот-вот закрою, Тебе не затемнить моей души. Небесные светы! К вам простираю И взор, и руки многотрудных дней… Прощай, сей мiр, земли – осколка рая, И пощади, кто будет жить на ней. 3 Беги от этих строк, мучитель! И не волнуй кипеньем зла; Где в сердце истинный учитель, Не быть лукавству, сатана! Да не рассеется отныне В едино собранная мысль! Христос! Спасительное имя, - Для тех, кто сердцем родились! 4 Знаю, злобный, приражение твое – Самый легкий путь к моей душе; Ищешь, - кто умом в тебя влюблен, Но не убедишь меня, враже! Пресмыкайся, жмись, ползи, дрожи – По земле Адамовых сынов; Лишь тебе противиться внушил Прародитель, опыт приобрев. Если ж буду: искушаем, не готов, О себе высоко возомнив, То ко древу, в подкрепленье слов, я прибью тебя, из медного отлив. 5 Взываю к Богу, но мешает грех, Блаженному вхождению в молитву. Зачем опять, зверюга, поперек Становишься, не потерпев обиду? Беги же прочь! Иди в своих свиней. Меня-то для чего опять тревожишь? Они готовы в нечисти своей Принять тебя и в бездну ринуть тоже. Твое бес «силие» - ничто перед крестом. Не прикасайся более ко мне. Склонись перед державою Его И трепещи, как все, во Страшном Дне! 6 Отойди, глава душеубийства! Отойди, проклятый призрак тьмы! Хоть и страшен ты во зле своем неистовом, Сердца стук – с Христовой стороны. В дар Христу – определяю душу, Под защиту ангелов – спешу. Прочь, мучитель! Мне твой «свет» не нужен. Я с Господним век свой завершу! 7 Сколько ты ко мне ни приходил, Огнь злобный, все же – остановлен! И пожарный замечает дым. Трудно быть огню, где он разгромлен. Сильное зловоние несет Явный признак смерти приближенья, А поднимешь крест, и рухнет все, Связанное дьявольским смущеньем. Жизни страж, связующий весь мир, Знает – кто не явится вторично. Крест Господний в небо восходил, Оставляя благодать первичной! 8 Долго ль собираешься, лукавый, Бедами давить меня, как пресс? За меня – так умер Бог во славу, А потом с победою воскрес. Отойди, глава земных убийств – Со своей отравой сластолюбья. Знаю! Хочешь вовсе погубить Душу, коли, буду труп я. Отойди, я чувствую твой смрад. Знаю, ты коварен в нападенье. Тело – одолеешь. Это – факт… Но – не ум в Господнем просветленье! ...................................................... Брани от бесов Молчанье в мiре – многое решает, И больше слов – порою говорит, Когда въедино ум мой собирает – Для высшего общения - хранит. Чтобы душа, ничем не замутненной, В чистейших помышлениях жила; И для почтения Царя Чистаго – скромной, Прекрасной жертвой умною была. Когда бы – многословье языка, уста – я не связал молчаньем строгим, То ухищрений зверя б – не узнал, И никогда бы не родились эти строки. И прежде часто приходил ко мне В личинах разных покровитель ночи, То уподобясь ей, то – в светлом дне… Чужие образы, неся – какие хочет. С одною целью – тайно или явно, Но, пересилив человека ум, Он видел в смертном теле постоянно Грехопадение, так сладкое ему. А ныне, видя молчаливый подвиг, Способный многое вернуть моей душе, Зверь воспылал сильнейшим гневом против Благоговения, которым устрашен. Он, как болезнь, сокрытая в здоровье, Наткнувшись на усилия врача, Бежит и жжет по лабиринтам крови Туда, где страсти тело горячат. Он, как поток, ударивший в плотину, Скользнув о твердость, ищет пустоту И, разрывая мягкое и глину, Находит брешь, минуя высоту. Вот так же брань завистника жестока, И если мой язык в ней не страдал, То вред всю силу своего порока К чему-нибудь другому приливал. Однако же не овладел он мною. Пришел на зов о помощи Христос. И спас меня, как в Галилейском море Спасал учеников от бурь и слёз. И, кто хотел, - дарован благодатью, Освобожден от демонских страстей. Христос Блаженный, удержи и брань сию. Веди мой ум отныне и – везде! ...................................................... О бренности естества человеческого 1 О, поднебесный! Мiр наш дружелюбный! Зачем ты дружелюбен не во всем? И на пути моем ином и многотрудном - Вертишься кубарем, замкнувшись на пустом? Стремительно и, властно увлекая Меня; как спущенного в рабство муравья; Летишь – ни слез, ни просьб не замечая, Ни Божьего - внутри меня - огня. Ты столь величественный символ Божьей славы, Самим Всевышним словом сотворен; Но ведь и я, увенчанный по праву, Рукой Христовой – создан и спасен. Земного и небесного смешенье, Ужели – так и будешь разрывать; И в бедах многих, с самого рожденья, Крутнув меня, виновным будешь звать. я буду умирать, глотая воздух, Как выброшенный на берег дельфин… О, мир! носящий нас, как Божьи всходы. Веди народ отныне невредим! 2 Все изменяется – ничто ни постоянно: И я, и время этому сродни; И обгоняем мы друг друга, как ни странно, Не зная, кто на самом деле – впереди. Какая птица легче на крыло?.. Какого корабля счастливей парус?.. Все изменяется. И лишь в грехе былом Произведенное – вне времени осталось. Всего печальней, бедственнее – то, Поскольку жить – со страхом остается… И неизбежность смерти, как итог, Усугубляет боязнь, где придется. А – рассуждать!?.. (чего уж, коль – в грехах), Не принимая жизнь, желаем смерти. Увы! Увы! – но только во гробах Не будет врачества от немощи. Поверьте. Со смертью обрывается дорога, Которую душа всю жизнь мостит Молитвами, взлетая взором к Богу. Ведь только Он от смерти сохранит. ...................................................... Жизнь человеческая 1 Такая краткая и столь многообразна, Дарованная Богом, наша жизнь; Как колесо в движении безвластном, В оси державной с ветрами кружит. То вверх идет, то вниз, сторон не зная, Законы неподвижности храня; В недвижимое, движимость вплетая, Стремится – с места сдвинуться б хотя. Но, убегая, движется на месте – Не в силах статус «жизни» поменять; Как сновидению неведомо, что есть «оно»… Цветок прекрасен, если – не сорвать. 2 Кружащий прах, размолотая персть, В потоках вод, замешанное бренье, Спешит к земле отжившее понесть, Когда-то взятое на миг совокупленья. Земное повивается травой, И вновь трава соделается прахом; Безпутный ветер, взяв его с собой, Ударит оземь где-нибудь с размаху. Вот так и нашей жизнью, что – дана, Орда лукавых духов обладает, Когда ко славе лживой приподняв, Они с высот обманутых бросают. И персть падет, доставшаяся долу, Пока Бог словом ни соединит С Небесным духом плотную основу, И плач младенца – ни оповестит… ...................................................... Покаянная песнь при конце жизни 1 Рубеж последний мой заканчивает подвиг – Мiрского плаванья, порочного момент; Где грех всю жизнь, как в боевом походе, И дольше плыл бы, да – худого нет. Но все собрав у врат во мрачный тартар, Он весь позор моих сокрытых дел, Калеча душу, гнал к границам ада, Во тьму, где множество отвратного имел. Христе Блаженный, да умилосердись, Яви мне доброту Свою теперь; И вечер жизни в страхе не дай встретить, Хотя я грешен у земных сетей. Ужель так скоро страшные весы Объявят суд сердечному порядку? Дай силы, Господи, до смертной полосы Нести свой жребий жалкий и отвратный. я, мiр оставя, уступлю приют Земным страстям – земного без остатка; Но вам, потомки, - заповедь даю: «Нет пользы в жизни суетной и краткой». 2 Желтеет нива. Время жатвы близко. Опал пахучий, медоносный цвет. И я, все больше сединой обрызган, Стою, как колос в ожиданьи где-то. Гумно расчищено и вскорости польется Рекою золота сыпучее зерно. И зрелость ягод лопнувших коснется Точил безжалостных, влюбленных лишь в вино. О, злобный день, неведомого страха, Как я избегну давящих оков, Когда вдруг душу отделят от праха, Наполненную гнилостных гроздов? Когда Христос, разрушив все суды, Определит богам земного рая Сердечный суд в хранилищах души, Страну для каждого по свету назначая. Одна надежда под Твоей рукой, Блаженный Творче, все же остается. Во дни последние я мысленно с Тобой, Где сердце радостно молитвенное бьется! ...................................................... На болезнь Опять – болезнь! Опять пришел коварный! я – в немощи, но не лишен понять: Кому принадлежат худые планы – Глубины сердца моего терзать. От сильных, многократных потрясений, Которые лукавый возводил, Все шло теперь к заглавному паденью Души, которую я бережно хранил. И, чтоб заполучить священный образ, Он налетел, расшатывая плоть; Всего расслабил и, довольно скоро, Былой гармонии течение испортил. Те соки, что Господь во мне направил, Чтоб увлажнить сухое вещество; Враг отравил, и скорость им прибавил, Вгоняя холод в жаркое родство. И там, где равновесие хранилось, - Тепла и холода оформленная связь, Теперь – наука только находилась, «Раздоры» мiра мудро отклонять. Убийственные замыслы и ярость, Излитые безжалостным врагом, Дополнили означенную старость И скорби – тяжесть чуждых берегов. А тут болезнь, ещё – мучительная кара, За годом год – и точит и казнит. Огромен лев, но сеть его держала… Как много слез страдание родит. Желанья нет любить игривость речи, Бежать к веселому иль – ждущему бесед: Ни в банях, ни на улицах при встрече… Как глупо воду лить на пустоцвет. И прежде жизнь сия – не привлекала, С тех пор, как мiр вещественного смолк; С великой радостью душа Христа объяла, А ныне плачу – удален исток. Того Великого Христа, живого ока я отвращен, болезнею замкнут. Исчезла животворная притока, Которую нам ангелы несут. Христос Всесильный некогда, взирая, Меня еще в утробе означал; Мать непорочную, как дар оберегая, Мой путь ко славе Божьей направлял. Спасенный моря бездны и пороков, Я плачу ныне, что бразды поверг, Во многом богомудрого народа, Хотя - не сам державное отверг. А было время – ждал меня народ, И восхищался светлыми речами, Когда, внимая, достигал высот, И озарялся Тройственным Сияньем. И, как похож он ныне на младенца, Губами жадными хватающего грудь Голодной матери, в болезнях изможденной, В сосцах которой сил не почерпнуть. О, мой народ! Ты вновь прильнул всем слухом К устам моим, как кладезю Небес; Который прежде наполнялся духом, А ныне в нем и капли малой нет. Разлиты речи громкие округ, Как воды сладкие, вкус истинный сбивая; Скорбит народ, заполнивший досуг Противным словом, сердцу потакая. Ушла пора всенощных песнопений, Где я уверенно вставал на пьедестал; Как камень храма – жил одушевленьем Единой церкви Господа Христа. И, с Ним беседуя, народно или тайно, я услаждался слезно пеньем всех; В живое, высшее, коленями врастая, Забыв о теле, праздновал успех. Успех, где руки окормляли бедных, Где члены – в помощь старым и больным. Единомыслие – великая победа, Покуда мiр сожительствует с Ним. Но до чего доходит истощенье! Куда уходит сила рук и ног?.. Вот и мое больное сочлененье – Лишь только в мыслях взором на восток. И перед жертвами Господними, чистыми – Уже не воздеваю больше рук; И, как - Христа страдания, что были, я ныне с каплей собственных сравню? Уже не чествую угодников Господних, Стих похвалы сей - мною позабыт. Добропобедных мучеников подвиг – Не воспеваю с ликами святых. И плеснь лежит на книгах запыленных О тайнах светоносного пути. И речи недокончены с амвона, И некому к концу их довести. Все умерло во мне, хотя и жгла Седая жизнь, которая отстала, Как легендарный мачтовый фрегат, Гниющий у последнего причала. Однако, сколько ни гонись за мной, Докучливый и ненавистный демон, я никогда колен перед тобой В глубинах сердца не склоню где б – не был. Не уязвленный, не низложенный тобой, я отойду к червям в сырую землю; Добычей стану телом, но душой!.. Душа моя те язвы не приемлет. Христу верну, полученный на время, Небесный образ Божьего звена; А ты, лукавый, в маске рыбы – зверя Был посрамлен еще в Иовы времена. Когда великий Подвигоположник Его победой славной увенчал, И возвратил вдвойне, что ты сничтожил. Законом милосердья Бог встречал. Ты только повели, Христе мой Боже, Мне, наконец, как прежде здравым стать. я новый Лазарь с мертвыми возложен. Скажи: «Восстань!» и - оживу опять. я вновь расслабленный, его одру подобный. Скажи лишь слово только: «Укрепись!» И я пойду, неся руками одр свой. Христово слово – врачество и жизнь! Как опрокинутая в боль хананеянка, Хочу похитить сил целебных ток. Твоих воскрилий прикоснувшись явно, Преобразую кровяной поток. Восстанови же, Царь, в единстве связи! В морской пучине гиблой не оставь. Но пробудись и снова будет ясен По слову твоему земного рай. я сетую. Болезнь обдержит члены. я в участь общей смерти заключен. Блажен Господь, устроивший пределы Гордыне дьявольской, проникшей палачом. И, чтоб никто не поднимал высоко – До глупости заносчивых бровей, И жизнь свою, обласканную Богом, В разряде ангелов не смел считать своей – Дано сердечно чувствовать нужду Великой помощи Христа, как Господина, Ища благочестивую среду, В «своих», забытых Богом, «палестинах». Но грусть моя не столько о болезни, Несущей очищение душе; Сколь опасение, что правое исчезнет, Найдя пустое уз моих и жертв. я буду высмеян толпою малодушных, Которые заявят всем вокруг: Служенье Богу никому не нужно. Вот вам пример «наград» его и мук… И, пальцем указуя, - отрекутся, В благочестивых веру подорвав; И мысли недостойные прольются, Что мир случаен и – совсем не дар. Избави, Царь, сей мiр от заблужденья, Не дай болезному позорно умереть. Твой я служитель – и на мне владенье Христовым стадом, жаждущим иметь: Твои дары и возложенье рук, На головы всех к вере приходящим. И пусть болезней неустанный «плуг» Свое усердие не тратит на скорбящих. Прошу, мой Бог, не столь обременяй. Оставь узду, но сократи страданья. Не смертное копье в меня метай, А – деревянным колом, в назиданье. И пусть несет по жизненному морю Меня корабль мой, нагруженный умом. Дом пресыщенья – наглостью построен. Ведь скорби разрушают даже кром. Да не жестоким будет наказанье. Пусть невредимость чуть опередит. Когда-то гордость Ты мою исправил, Не оставляй теперь моих седин. Изнемогающий, напастьми изнуренный, я жду помилованья – временного здесь, Во власти только Твоего закона. Прости за все, какой я ныне есть. ...................................................... О промысле Прочь от меня, живущие без Бога! Прочь, отрицающие промысел Творца… Все те, кто благолепие во многом Приписывают чарам мудреца. Прочь от меня, ущербные умом, В которых целый рой богов и духов; Кто не находит в таинстве живом Единой Сущности, Всезиждущего руку. Боящиеся Промысл связать Со смыслом милосердного спасенья, Прочь от меня, кто в звездах ищет стать, Кто случаем живет и совпаденьем. Как могут звезды быть первоначальны, Рождаясь где-то, и, заканчивая путь? Лишь все Связующий развязывает тайны. Кто движет всем, в том и начала суть. И кто же выдумал стезю единоборства – При безначалии, без Промысла, с «умом», Сгорающим в агонии уродства, Живущим в отрицании тупом?.. Да разве скажешь, что и Бог рожден, Чтобы нести насильственные узы? И, что судьбе Он также подчинен, Как вы - своим безграмотным союзам! Единый Бог вселенной этой правит, И, как угодно, движет и творит. Его законы – действия не ради Каких-то несообразных обид. И в древности, и ныне – самых мудрых Измучил здешний, жизненный вопрос… В чем справедливость при удаче плута? Зачем благоуспешен злобный пёс?.. Смотри! Что испытать пришлось Давиду, Решая затруднения в живом, Когда перед Всевышним стало стыдно, За овладение женой – чужой притом. Он говорит: взгляни на человека! Какой ему назначится конец… Каким вошел он в жизненную реку… Что сеял, что увидит жнец… И если ты закон не разумеешь, Как можешь Слово в том же укорять? Не знаешь живопись, так – права не имеешь И живописца в том же обвинять! Тебе неведомы, допустим, свойства линий, Неужто и в чертившем знаний нет? Иное ты постиг и без усилий, А, что не знаешь – в Господе ответ! Благоразумие в согласьи там, где - разум, И место веры – этому сродни: Где – непытлива, - будет Божьей сразу; А, где – «копание» там будут и враги. И всяк монах, (коль рассудит разумно) Избравши сердцем иноческий путь, Не о богатстве и здоровье будет думать, А – о душе, чтоб – в целости вернуть. Она – цена для безконечной жизни. И вещь не должна без оплаты быть. Как можно, купленный товар за тыщи, С деньгами теми – вместе сохранить?.. Или отдай его назад, иль заплати. В том уговор купеческих условий. А, как же в древности?.. (мне скажут, упредив) Там было благо Божье и земное! Тогда и вера крепь не обрела, Но настоящее служило эталоном. И мы в младенчестве слабы, но - (вот дела!) Гораздо ближе – к Богу и законам. Питают молоком младенцев прежде, Прощают многое и хвалят за пустяк; Но без опеки чада безнадежны, И в пропасть – словно на небо летят. Отсюда – наказанье свыше меры. В том убедят Давид и Моисей. И Елисей – (о, страх!) - один из первых За малый грех казнил тогда детей. И не слабее ныне наказанье, А мы безчувственнее стали на «удар», Взрослея телом, разрушая зданье Невидимого духа Божий дар. Поэтому и кровь безвинных жертв Уже не очищала Божьи души, И благочестивость тех, кто совершен В пределах чуждых стало, как – ненужным. А вот теперь скажу - куда важней Доселе сказанного. Разумей! Такого агнца, что мы с тобой имеем – В страданьях Бога, не было сильней. Вот потому, как древних путь превыше, - И воздаянье больше за него. А наш – и невелик, зато – престижен. За малый труд и – меньшее всего. Благополучие живо и в наше время, И не хвали его, привыкший помышлять, Что здешнее важнее всех владений. Вот что хочу еще тебе сказать: Смотри! Как (часто) в горы путь наш труден. Не потому ль, что кажет высоту? Пути удобные, без напряженных будней… Не ко стремнине ли сбирают пустоту? По мне так лучше изможденность плоти, Чем тук - от пят до кончиков ушей. Видал ли ты когда-нибудь в загоне, Среди волов подобие людей? Один велик, свиреп, лоснится жиром, Высоко вскинув гордую главу; Другой же ей поник, не столь красивый, Морщинист, поклоняется ярму, И знаки носит только земледелья, Зато, как кормит господина и себя! А первый – лишь заклания подельник, На что и сберегается любя. Который же, по-твоему, имеет Счастливей и достойнее судьбу? И – кто из нас по праву разумеет, Что Бог назначит свыше и кому? Но ты, увы! Влюбленный в угощенье, Хотя б оно и к лучшему звало, Ужели обусловишь утолщенье, Водянкой страждущего, коего рвало. Ужель помешанный в уме – на деле крепок? Ужели сладкое поможет хворь избыть? Как часто горькое излечивало где-то, Где сладкое чревато стало пить. И жезл родительский достоин уваженья – Для сына умного вблизи мiрских наук. А снисходительность - ни зло ли от рожденья, В пустое эхо погруженный стук?! И плох тот сын, что рос ненаказуем. Ведь даже Иов терпел ради венцов! Раз подвязался - повторяй простую, Святую истину заботливых отцов. Утешен ты не от щедрот кормила. Без благодарности надежду не познать. Лишь раб худой ждет благ от господина, А нужно всё достойно принимать. Все тяготы и неустройства в мiре, Есть средства – облегчить душе исход: Из жизни, из борьбы, на крыльях, – Когда она к Тишайшему уйдет. ...................................................... О вочеловечении 1 О, как же неразумен тот из нас, Кто присносущему Божественному Слову, Царю царей достойно не воздаст Той, Богу равной, чести по закону. Как неразумен, выбравший дорогу, Противную Царя Христа начал. И на земле, явившемуся Богу В телесном облике, не воздает похвал. Во мраке разум, отделивший Слово От Вездесущего Великого Отца, Свое невежество доказывает снова, Творенье отделяя от Христа. А Слово было, как и прежде, Бог! Но отчего же стало человеком, Прибыло телом с головы до ног? Да, чтоб соединить земное с Небом!.. И обоюдоединенный Он Из человека и меня соделал богом. Мой Царь Отец Христос всея при всем, Будь милостив ко мне в явленьи строгом. И что сказать (коли еще смогу) О слитии невысказанном в слоге?.. О Боге, рассуждающие вслух, Любите меру в каждом вашем слове. И если убедил вас – хорошо! Что толку очернять пуды бумаги? Вот то немногое, с чем я к тебе пришел… Пиши моим пером и в Божьем Страхе. ...................................................... (против Аполлинария) 2 Ум высочайший (знаем из писаний) Все человеческое наше естество Сложил из трех отдельных состояний. Три части стали в человеке, как – одно. Душа и ум, и тело – во слияньи Впервые у Адама «строят дом». Бог создает его в великой тайне, И грех отсутствует по целостности в нем. Когда же человек отпал, нарушив Законы целостности своего Творца, И сокровенную Божественную душу Грехом безумия отрезал от Отца… Сам Бог во честь мою явился человеком, Представив совершенство без границ, И воссоздав былого рая реку, Живым наполнил, бесов устранив. Лишен всецелый грех сердечных пастбищ, Через Умершего мертвивший низложен. Бог от начала прост, но не ослабит Все человечество, которым пригвожден. И Слово Божие, подобное Отцу, Всесущим Богом было от начала; Превысший времени умом неописуем. Превысший тела снова возвращал нас От поражения опасным райским древом, Познания глубин добра и зла, Где зависть дьявола отточенные стрелы Пускала в беззащитные тела. В ответ рождается Божественное Слово – Во исправление духовного звена. Во чистой Деве чудом образован, Всецелый Бог, спасающий меня. А – кто тебя спасет, поклонник плоти, Коль рассекаешь общее с собой Таинственного, кто в крови и поте Пришел к нам с человеческой душой?! Как можно человека половинить, Пусть даже совершенного во всем? Как можно душу с разумом отринуть, Наполнив тело только Божеством? А что ж душа! Ужель не искра Божья - Неужто в нас не будет спасена? И только тело безгреховным сможет, Пройдя свой путь, упасть к ногам Христа? Душа и ум важны, где Сам Господь, И если нет, то я во всем обманут… Спасая кожей скованную плоть, Пред кем душа и разум мой предстанут?.. Нам никогда сей тайны не понять – Рождение Христа Пречистой Девой… И как могли Они единым стать – Два естества: безплотного и тела?.. Но малый ум мой представляет так, Касаясь таинства Пресветлого Ума… Дух очистительный пред Девою витал И снизошел, как явь, во время сна. А Слово, будучи Всевечным, чудом в Ней, Взамен, умершего по зависти, навек Само Себя… как в Божью колыбель Влагался целым Бог и Человек. Душа и ум, посредствуя при этом, Соединили сродное с собой; И Бог вступил в общение с дебелым, Новя его безгрешною средой. И обоженное, и Слово – Бог единый, Дебелость плоти, целостность объяв, Звала, как прежде, немощи своими. Лишь немощь – грех, безследно утеряв. Спрошу отступника: кому пролита кровь Христа Спасителя… ужели сатане?! Тогда, увы! владеющему мной, Владеть душой моей в аидовой стране. И Богу проливать ее - нет смысла, Когда мы данниками зависти и зла; А выкуп, как известно, там прописан, Где обладающий вершит свои дела. Конечно, несомненно! Сам Христос Себя приносит Богу, чтоб исхитить Нас грешных и несчастных у того, Кто падшим сделал человека общежитье. Чтобы Собою заменить Адама, И грешный мiр помазанным приять… Неуловим Помазующий раны! Вовек Пресветлой Троице сиять! ...................................................... Похвала девству 1 В чистоте сердец и в чистых песнях Воспоем прекрасный Божий дар. Увенчаем в жизни нашей девство, Лучшие венцы ему воздав. Дар победней и блистательнейшей злата, Янтаря затмившего красу; Кость слоновая тускнеет по окладам Перед девством, кое возношу. Это дар всем тем, кто опрокинул Приземляющий сердца бредовый пыл; Девственным огнем любви невинной Окрыленный ум Небесным жил. Пусть же, целомудренные чада, Ваша радость жнет мои труды! И да будет песнь моя наградой Всем хранителям Небесной чистоты. А завистливые – пусть захлопнут двери Слуха, недовольного при всем; - Только чистый сердцем в то поверит. Слышит – только праведный умом. 2 Благ подательница красоты Небесной, Не познавшая супружеских начал; О, великое, божественное девство! Воссияй для нас в живых лучах. Мать безбедной, светоносной жизни, Чуждая земных рождений уз; Жребий Сына – образец той выси, Коим благолепием дивлюсь. Только Бог, да ангелы Его Уз супружества наследного не знают. Боже! Прикоснись Своим теплом. Пусть душа вовеки девство славит. Но каким бы вёртким ни был ум, Не догнать ему тот свет непостижимый. Убегает он, проникнув в мысль мою, Призывая ко своим вершинам. И, ума коснувшийся едва, Свет Господний тут же улетает, Чтоб и я стремился с ним туда, Где святые ангелы сияют. Троица! Ты первая есть дева В чистоте великих Трех Светов. Несравнима Ты в земных пределах Ни с одним из «избранных» сынов. Как от Света Свет, исходит Сын, И от Сына нет в подобном роде. В славе Божьей лишь Христос один. Сын и Дух лишь от отца исходят. После Троицы, окрест Её престола, Светозарные, невидимые нам, Ангелы в своем движенье скором, Пламень Духа, сути Божества. Им, как мыслям, нет нигде препятствий В воздухе, проникнутом во все… Служат ангелы с усердным постоянством Богу и велениям Его. Нет у них супружеств, нет скорбей, Нет страстей, мятеж проливших в бездну, Ни забот о будущей судьбе, Нет границ в обителях Небесных. Ни раздела в членах, нет и тел, Хотя сам с собой тождествен каждый. Мысль едина – общий их удел, И любовь, и естество – однажды. Нет тех поисков веселья - нощно, денно: В детях, в женах, в сладостных трудах; И богатство им не вожделенно. Помышления на злое?.. Никогда! В Боге сытым – ни к чему посевы. Ангелам морей не бороздить. В угожденье тел и «гладу» чрева, Только смертным грех способно длить. Рядом совершеннейшая пища – Ум величьем Божьим насыщать. И светлее Троицы - не сыщешь, Чтобы свет безмерный почерпать. Лики Божьи – Жизни и Истока, Чистые служители Творца. Как они просты, духовны много – Не от плоти мiра – от Отца. Потому что плоть лишь огустеет, Тут же рассыпается в песок. Девство, путь Всесущего имея, Достигает истинных красот. В согласованности с Богом - сам безсмертен. Мир велик и правится одним – Тем кормилом, коим Бог Пресветел, Движет всем небесным и земным. 3 Досточтимые! Теперь я разберу Тайны Божии близ смертного звена И, как девство славилось в мiру, Просияв в закатных временах. Было некогда – все мраком покрывалось. Не сиял еще любезный свет зари. Солнцем огнистой стези не пролагалось. Лунный свет красоты не дарил. Лишь блуждание всего и вся без цели В первобытной хаосной среде, Божьей мысли мудрой не имели В узах мрачных, смешанное – где. И Христос, покорствуя Отцу, Его мудрой и великой мысли, Указал быть свету, чтоб красу Каждой вещи дать и - место в жизни. Вот по Слову свод небесный, звездный Округлился и в лучах светил Мрак полнейший стал, как невозможный, От глубин до млечного пути. Озарив красу своим теченьем, Солнце – времени земли открыло счет. Там, где ночь грозила всем забвеньем, Свет луны, как день второй течет. И земля легла подножьем небу, Обозначив замкнутость морей. Океан разлит, подобно свету, Рыб собрав, а суша – птиц, зверей… Обозрев, и все нашедши стройным, Бог увеселился делом сим; Мир Царем и Сыном был устроен, Оставалось лишь царя Земли ввести. И сказал Господь: «Здесь будет ангел, Только – не из тех, что в небесах, А из персти и частицы духа справлен, - Зритель сей премудрости в веках…» И в тот миг украсил Землю средний Между ангелом и тварью род существ, Меж безсмертными и смертными - творенье Было создано в Божественном луче. Чтобы разум встал над неразумьем, Бог послал Свой дух в немую персть, Создавая – кто его возлюбит И прославит Боже везде. Естество ума, безсмертный образ – Стали спутниками жизни всех людей, Телом к ней и я привязан тоже, Но душа к небесному грядет. Но когда Божественная тварь На долинах девственных явилась, - Ей помощника - подобного родства В райском житие не находилось. И пролился свет великим чудом, Слово в том премудрое вело. Сном - вновь созданного, тварного, - окутав, Поделило надвое его. Взяв ребро рукой животворящей, Создает Бог спутницу царю. Семя жизни, корень единящий Обозначил словно колею. Влив любовь достойную в обоих, Обуздал Создатель похоть тел И не всякое стремление дозволил, А – супружеское, без греховных дел. Чтобы род священный не пресекся, Чтобы меру знало вещество, Человеку знание дается, Нужного во всем, а – не всего. Мать-земля цвела и не имела Украшения превысшего себе – До того, покуда – не узрела Человека, что к земному тяготел. Неразумный, зависти коснувшись, - Яда смертоносного врага, – Вечность променявший на одну «жизнь», В кожаные ризы прах влагал. Впрочем, это время было лучшим. Лучшая чета родит детей, И супружество во всем благополучно, И надежда – ко спасению людей. Вместо умерших рождались в мiр другие. Как река – текла, кипела жизнь. Изменялись поколения стихийно, Потому что - смертию велись. Но, когда широкие просторы Род людской собою наполнял, А продерзостных и суетных раздоров – Свыше меры всякой насаждал… Бог не забывал и слал уроки Однодневным тварям-существам, До того, как слушались пророки, Был закон для тела и ума. Разделенье языков и наводненье, Бушеванье огненных дождей – Не свергали уз грехопаденья, В каждом сердце шла война страстей. И узрев несостоятельность во многом, Видя плоть заглавною во всем: В мыслях, в слове, в действиях без Бога, Нас в спасение Отец небесный ввел. Людям честь оказана сверх меры. Сына действие возглавило стези В жизнь, которую несчастные отвергли, Смертью в теле душу заразив. Змея хитрого, господство обрушая, Сам Небесный шел восстановить Достояние души – былого рая, Не давая - грешному язвить. Воплотившись в неискусомужней, Неизменный Образ сочетал Божее и смертное, как нужно, Душу сохраняя без вреда. Сокровенное внутри телесной грани, Высшее и низшее сплелось; Мiр любить, целя, и, сострадая, Только Богу Сыну удалось. Новое цвело соединенье – Возрожденный в чистоте Адам: Сокровенное и видимое зренью, Таинник Творца и Божий храм. Где душа питается простыми Помыслами Неба и живых. Нет вкушения греха Того, Кто принял Мiра пастырство по Богу, но - на миг. Для сего-то воссоздания души, К жизни возведения и – к славе Бог Христос Рожденный сокрушил сатану, смерть смертью обезславив. За вкушение греха – испита желчь. Рук несдержанность наказана гвоздьем. Крест – за древо от земли востечь Для Адама правильным путем. Тело распростертое, святое Мiра обозначило концы; Человечество, в едином обустроив, Бог сберег у смертной полосы. Кровью нас, очистив, и, исправив, От греховных скверн и нечистот, Сын и ныне душу – наше знамя От земли к небесному ведет. 4 О, Царь Христос, кто грешному откроет Глубины всеохватного ума?.. Ты сосвязуем с каждой каплей моря. Наш мiр не брошен в звездных закромах. Пути ветров во всем Тебе известны, Не без внимания блаженным Твой совет. Ты царствуешь в обителях небесных И мiр земной Тобою обогрет. Увы, вот только, свойственное нам – Лишь устремляться к безконечным далям, А свет таинственного Божьего огня Лишь избранные видеть успевали. Как быстротечна Божья благодать! Она, сверканью молнии подобна. Как много Ты сумел нам преподать, Страдая, и, ведя нас, к жизни новой… Спасая - многоскорбия мiрского, Многоболезненного, краткого жилья, Христос освободил сердечной ковы Народ, похищенный у Вечного Царя. Лишенный власти, пал ужасный грех. Людские души в мир возведены. Супружество, снискавшее успех, - Лишь украшение телесной стороны. Но – девство! Здесь – уже богоподобно. Земному тех красот не осознать. Кто знает – как работает художник – Поймет, что значит девство описать. Сперва неясными и легкими чертами - Бездушной формы - режутся края, И только после, в красках обретает Изображение, достойное прияв. И девство - достояние Христово Являлось прежде, крайне, не везде; И пред законом, созданном вне Слова, Лишь единицы чли его в себе. Но в мiр вошел Судья и Царь надежный Чрез чистую и девственную Мать, Не знавшую супружеского ложа. Плода сего нам здесь не осознать. Христос, отвергнув плотские законы, Мiр немощный – житейских, грешных уз, Восстановил главенство духа снова, Вернув к границам буквенный «союз». Тогда и воссияло для людей Прекрасное, в лучах сиянья, девство; И знак супружества, земли подобно сей, Уже не затемнял души главенство. Насколько предпочтительней она Дебелой, изможденной плоти; Насколько даль небесная ясна – В сравнении темниц и подворотен. А жизнь! Неизменяемая в Вечном, Сравнима ли с течением земли? Блаженны девственники в мiре скоротечном, Что совершенство Бога обрели. Небесный сонм, святой и непорочный, Кто принял светозарного Царя, Спешат с земли, храня Христов источник, Чтоб стать богами, к Вечному придя. 5 Теперь приблизьтесь те, кто пребывает В едином духе со своим ребром, Все те, кто жизнь всецело посвящает Супружеству и таинству при нем. Главу свою вздымающие гордо, В бесстрашии вращающие взор, Какие выгоды - от брачного убора, До смертного – в супружестве весов? И пусть вся роскошь и сиянье злата, Усилят преимущества тех пар, Одетых в драгоценности и бархат, И члены нежные несущие, как дар. И не замедлят, скажут величаво: «Любезные супружества плоды, Царя земли излюбленные чада, Мы кровь закона – собственность Судьбы. Закона Божьего, которым Сын безсмертный Постановил, чтоб смертный человек Произращал детей, как колос хлебный, Продлив Адамовым ребром свой краткий век. Из персти Созидающий наш дом, Установил закон и путь дальнейший. Супружества любезного полон И мы возносим, следуя древнейшим. В широком Небе мы не спасены, А где укрыться на земных путях?.. Полезны узы совокупности сии Для нас – плодов в заботливых ветвях. Какая добрая надежная опора Дарована Родителем всего! Прости, Христос, коль – жил не закону, И в узах - предал первенство его. Наполнен чадородием эфир. Земля и море строится плодами. Ведь даже пальмы чтят закон любви, Мужская женской, семя отдавая. Камней природу даже испытавший В химическом слиянии «двоих», Рождает новый камень, доказавший, Все ту ж гармонию супружества – любви. Но, что мне до любви других в рассказах, Во многих связях, что не перечесть!? Разумное супружество укажет, Что в этом мiре истинного есть. Кто вожделенной мудрости сподобил? Кто нам глубины тайные открыл Земли и моря, как в телесном доме, И неба, неподвластного без крыл? Кто дал законы городам и царствам? Кто изобрел Богемию искусств? Кто держит все невидимо и властно И без Кого дворец, сарай ли – пуст? Кто строит воинство, войной спасая жизни? В чью честь плотней сдвигаются столы? Кто собирает в Божьем храме тыщи Мужей и жен, глаголящих псалмы? Жизнь зверонравную – Кто в нас переиначил? Кто садоводству, земледелью обучил? Не просто так корабль морям назначен, Гонимый ветрами во дни или в ночи. Во всем супружество – его совокупленье, Его связующая нить материков. И, как душа, не терпит отдаленья – Супружество – в единстве берегов. Дары, дары! Да разве только в этом Супружество, как счастье, нам несет? Есть выше, превосходней – и не где-то, А в самом сердце радость та живет! А – помощь, а - взаимная опека, Когда и малосильный стал сильней?.. Какую важную опору человеку Дает супружество, работая вдвойне. Две пары глаз – надежнее всегда, А слух удвоен – недругам печаль. Ведь даже скорбь поделена тогда, А радость – вдвое большую встречай. В единодушие - приятнее богатство, В нужде – единодушие главой. Един тот ключ семейного убранства – Печать привязанности, общности одной. Где целомудрие единого желает – Питать себя источником одним; Где посторонний то же не вкушает. Нет притекания и выдачи чужим. Едину плоть, от брака составляя, Жена и муж - живут одной душой. Любовь взаимна и не удаляет В друг друге верности и честности благой. Супружество и Бог – не разделимы. Напротив – здесь привязанность вдвойне. Обремененный тяготой, не сдвинет Корабль семьи в безветренной волне. Кто кроме Господа пошлет попутный ветер, Чтобы обширный - жизни океан Преодолеть, живя на этом свете?.. В какие руки весла я отдам? Корабль малый и при слабом ветре Продвинется значительно вперед. Так, не вступившие в супружество, поверьте, Имеют малую нужду, в чем Бог дает. А – кто обязан в попечительстве супруги, Имея чад, поместие и дом, Тому не только требуются слуги, - Нужна большая помощь Бога в том. И получить ее в супружестве не просто Без искренней и преданной любви. Заглавнее всего любовь ко Господу, Иначе сохнут милые плоды. А без любви сурова и неполна, Бездомна и невидна наша жизнь; Влюбленною в скитания, холодной – Предстанет, сколько Богу не молись. И не спасает душу от страданий, И не врачует старости скупой, И детский смех не будет нам во здравие, Где нет приятных связей с той средой. Нет утешения тому, кто одиноки: В собраниях, на свадебном пиру. Чужды для мiра и угрюмы многи, Живущие нелюбием в мiру. И, если кто, лелея добродетель, Чуждается супружеской любви, Так знает пусть, что браки не в запрете, Супружество нам сердце не скривит. В глубокой древности оно всегда считалось Любезным плодом Божьей доброты, И благочестие супругов подтверждалось Рожденьем тайного и вечной красоты. Сосуд добра не тленное плодил нам. Земля не в сказках душу обрела. Чудовищное племя исполинов – Лишь порожденье гордого ума. Хвала супружеству! Хвала рожденным в страхе! Будь то: святые, чтимые цари, Пророки, иереи, патриархи – Все родились в супружестве они. Кто людям указал Отца вселенной, Которые забыли про Него? Кто напитал любовию нетленной Умы нездешним райских берегов? Кто просветил мужей всевечным светом, Очистив души, падшию в грехах?.. Еноха мудрого времен ветхозаветных Святая вера правила в делах. Великий Ной сберег от потопленья В ковчеге, малым семенем – весь мир; А – Авраам, богатствами владея, Для жертвы – сына Господу вскормил. Извел народ из тяжкого Египта Избранник Божий, пастырь Моисей; В великих чудесах он был испытан, Приняв закон – Господнего посев. Священник древних, верный Аарон Хранил основы Божьего закона. Отважный Иисус громил врагов, Продлив течение светил по небосклону. И сам блаженный, непорочный Самуил, Помазавший преславного Давида, По зову свыше – вмиг определил, Того, в Ком истину спасения увидел. И Соломон запомнится во славе, Той первой славы – мудрости в веках. Пророки в памяти моей, живое правя, Да помогают - в песнях и стихах. Ходатаи, молитвенники наши, Восхищенный на Небо Илия, Предтече Иоанн, объединявший Закон и дух – напутствуйте меня! Чтобы, живя, во мне не проходило Желание дивиться чудесам Господним, безконечным и всемилым… Кто ни дивился славным голосам!? Его учеников, евангелистов, Первоапостолов, впитавших высший дух; Здесь небожитель Павел, полный смысла, И превосходные мужи его округ. Они – опора Слова, слава мира, Надежда утверждения людей; И все они дарованы Благим нам Христом и - во супружеской среде. Да и в писаниях прославленные жены, Которых там великое число, Не вне супружества и плотского закона Достигли славы, побеждая зло. Представлю доказательство сильнее – О пользе брака и супружеской любви. Ведь – и Христово вспомнить воплощенье, Хотя и чистое, но нашему сродни. Но преимущество главнейшее мое Пред всеми в том, что девственники тоже Мой род, что от супружества ведет - Дальнейший жребий свой, сердечное обожив. Так что – к супружеству имейте уваженье. Советую не спорить – кто взошел. Все – не отцы, есть дети от рожденья, А от отцов весь род произошел.» Сказало так супружество и – смолкло… 6 Пред нами в жалком виде предстает, Храня стыдливость и печаль высоко, Земное девство у моих ворот. Иссохшее, босое и – в лохмотьях, Остатки членов, в скудости неся, Глазами в землю, с изможденной плотью, Лишь кровь к ланитам честную впустя. С главы сдвигая плавно покрывало, Оно плотнее куталось в него… Здесь душ родство беседу предвещало И я в своих стихах спросил его: «О, Неба дочь, исполненная славы Духовного, небесного огня; В великом сонме ангелов исправно Ты песнословишь горнего Царя. Хотя земля и плоть тебя пленили, Приди ко мне, и изреки, как весть, Свое суждение и будь со мной отныне. я твой защитник – совершенно весь. Ты моя, Богом данная царица, Уже не раз сопутствовала мне. О, если бы духовная граница Мне вечный пропуск выдала к тебе!..» И молвит девство: «Кто меня возводит Пустых высот, живое отобрав? Кто слово прение естественным находит – И тайное, и Божее, поправ. К чему слова, когда – горю желаньем В безмолвии, делами – посвящать Труды дневные и ночей стоянье Лишь Господу, хранящему печать. Где слезы пролитые будут очищеньем, И песнопения - святого не пройдут. Мое могущество не в мiре облаченья, Не во дворцах, где «правое» несут. я не хожу в суды и на собранья, Где ложь и извороты на словах, И – благосклонность судей без вниманья Оставлю там, где выгода в правах. Один закон душой своей приемлю И помышление - единственно одно, Проникнувшись любовию, от селе Переселяться к Богу мне дано. Желать же прочих благ – несклонна сердцем. Они – носимый ветрами песок, Как дым и воздух - протекают где-то, Как след волны – мгновенного итог. Другим оставлю видимость пустую. Пусть суета оценивает хлам Пустых людей, которые вслепую Пересекают мiра океан. Пусть мне не будет похвалы и чести Среди людей, но там на небесах – Хотя б частицу славного обрести Того, что не оценишь на весах. «Всеобладание» - в обмен на удаленье От Бога и Его хранимых благ – Пустое жизни всех препровожденье, Какой бы громкой слава ни была. Но страх и трепет мной овладевают, Когда меняют чада свой полет, И, воспаривши к Богу, вдруг представят Мои суждения совсем наоборот. И, ринувшись к земле, с высот эфирных На слишком слабых, девственных крылах – Рискуют по незнанию покинуть Неоценимые пространства в небесах. А потому – иду в среду земную, И слово правое, с содействия Творца я защищаю, вставши одесную, На помощь девственникам, ищущих отца…» 7 Храня приличие, и, мать не обижая, я прежде ей ответственно скажу: Все справедливо, в том – не возражаю, В твоем супружестве – лишь пользу нахожу. Во всем, что сказано тобою, я согласен. Сей корень жизни обезличить – грех. И девственникам мира свет назначен, И почитание родителей – для всех. Хотя не все, что сказано тобою, Предельно истинно и в том – не умолчу. Ты мать моя и не откажешь в слове Высокой мудрости, что высказать хочу. Прими разумное – касательно рожденья, Открытое мне в таинстве Творцом; Не может человек в своем «творенье» Быть окончательно, единственно отцом. И плоть, и кровь – сопутники живого – Отцовство полностью не могут представлять. Все то, что гибнет и приходит снова, Не может без Всевышнего стоять Дыханье ж Вседержителя – душа, Придя совне, творит ответный образ. Невидимое с видимым, смешав, Великий Бог организует КОСМОС. А человеку свойственно любить Во многом видимое, плотское начало. я мать прошу заранее простить – Ее любовь земному отвечала. Когда ребенка плоть заболевала – Заботы строились не о его душе. Ты сокрушалась – как бы не пристала Болезнь и боль к цветущему уже. Отец и уважаемая матерь В сердцах своих болезнуют скорей О недостатках тела, кое гладят, Чем о душе и пагубе страстей. Они родители – родившемуся телу, И ни какого права в том к душе. Часть лучшая живет, где захотела, А худшая, - где мiр несовершен. И нет обиды в том - принадлежать, Родившим тело, все же к худшей части; Не надо зависти, единственная мать, Когда нас к лучшему отцовству возвращаете. Великому Родителю людей Пусть добровольная последует уступка. О, мать моя, почти меня скорей, Великий Бог ждет лучшего поступка! 8 Уйдя из вне, любезнейшие чада, Ступив на путь общения с Христом, Уже не возвращусь к земным усладам, Хотя в Эдем по-прежнему влюблен. Из уваженья к Божьему закону, В котором пребывал еще Адам, В супружеской любви не заключенный, И сотворенный – Божьим обладал. Отца безсмертного, родившийся Нетленным, С начала мира, словом предписал: Плодиться тварям хоть и вожделенно, Но по согласию единой плотью став. Потом закон давал на очищенье – Пока телесного, испытывая храм; Храм человека был несовершенным, Пока Христос им не возобладал. Вступив в общение с земным в девичьем чреве, Он нес закон небесного родства, Чтобы супружество свои главу и темя К земле склонила, лучшее узнав. И смерть погибла, как волна у пирса, Как пламень-жар, напитанный водой. Плоть Первородного явилась той границей, Где правит девство, разрушая бой. Коль пища есть, то есть ее значенье И для небесных, и – плодов земли. Нет упоения борьбой и – восхищенья Перед героями, лежащими в пыли. Кто восхищается безсилием законов, Народными бунтами в городах? Кто хвалит воинство среди крови и стонов? Кто превозносит мудрость на пирах? Которая словесной паутиной Полощется в разорванных умах. Ведь не супружество в подобном научило Адамово потомство в городах. Кто восхищается трудами земледелья, Иль – бегом быстродвижных кораблей? Не сам ли змий, опаивая зельем, Подвязан в этом и пасет людей? И если даже то – супружества дары, Прочь от меня, кичащиеся ими! В другую жизнь мне с вами путь закрыт. Зачем мне спутники, которые погибли? Погибли – вместе с выгодами мiра, С его течением, блуждающим как дым. Да и супружество в одном потоке было, Всего касаясь, пробегая с ним. И если, славя, восхваляешь мудрость, Как непосредственно рожденную тобой, Так и пороки всех своих негодных, Греховных чад за мудрыми построй. Не позабудь содомных безрассудство, И корень Каина, гнездящийся в тебе, Столпотворение, потоп, в объятьях чувства Гордыню – все соотнеси к себе. Не ты ль, супружество, вскормило фараона, Глухого к вразумлению Христа, Царей Ассирии, владык от Вавилона, Детоубийцы Ирода уста?.. Твое питье вкушала Саломея, Подавшая на пир святого кровь. Ты Всецаря Христа, убийц лелея, Рождала и рождаешь - вновь и вновь. Отступника во злое Юлиана, Устроившего казни тут и там. Не ты ли согревала непрестанно Того, кто клялся мучить христиан? Кто перечислит пораженных свыше: Лжецов, убийц, сквернителей семей, Клятвопреступников, воров – их много вышло Из категории супружеских детей. Возьмем, к примеру, золото и прах. Не прах ли по количеству весомей?.. Порок аналогичен в городах - С крупицей добродетельных устоев. Здесь будут над монашеством довлеть, Удобный путь для тела выбирая, Когорты грешников, рожденные во зле, Стезю на небеса не замечая. Но если перестанешь восхищаться Детьми в супружестве, порочного касаясь, А вместо Божьего общения – питаться Сомнительным, голодным оставаясь, - я не завидую родительнице той, И – наставительное слово заключу; Поскольку самость, не согласную с судьбой, я никогда и нечему не научу. Но слово справедливое.… Изволь! Скажу, хотя – представится прискорбным. Второстепенная «назначенная» роль Не претендует быть у Бога в горнем. 9 Кто из людей похвастаться спешит, Что сына наилучшего питает? И что за труд – негодное родить?.. На первый взгляд любой из смертных знает. Во всем подобие встречаешь образцу. Творит художник, сердце напрягая. Искусство не позволит баловству Стать рядом, состоянье искажая. Стремится к цели – что замыслил ум: Ваятель режет, земледелец пашет; И если семя доброе, то тут И колос добрый, и скульптура – также. А смертный: будь то добрый иль худой, Не знает свойства личного рожденья; Того, кто выйдет – вор или святой? Что мiр назначит – взлет или паденье? И добрый не поручится ни в чем. Как можно верить в лучшее потомство, Когда на свет произведен с мечом Гонитель, одержимый вероломством. И Каиаф, и Анна родились В священных семьях Божьего порядка, А – озаглавили число христоубийц… Отец и мать не более чем грядка. Иной и сам в грехах – Иуде ровня – Наименуется родителем Петра, С несокрушимым духом сына родит Или Божественного Павла воспитав. Восстанье дикой плоти угашая, Не ведает отец - кого родит. От сотворенного Адама и не знают – Убийца родился иль - кто убит. Исааковы дети – разных нравов: Один во зле, другой сама любовь; И нет похожих, чтобы – только с правдой, И мудрого поганит жизни кровь. Как удивляешься великой силе Павла, Неизменившейся в тех случаях, когда Сперва он гнал Христа и звался Савлом, А после Встречи – благовестным стал. Какое же Божественное чудо! Чтоб пламенную, ревностную страсть – Уничтожение Христового повсюду Сменить любовью высшей и не пасть. И что супружеству здесь можно предписать, Когда родители творят желанный образ? Совсем не то назначено создать, Лишь после понимают оба. Играя в зернь, игрок бросает кости, А, чтобы вышел чет или нечет, Не властны руки, как зерно не бросьте, Там, где случайность властная живет. Так и супружество, свой делая посев, Не наделяет чад благоразумьем; А вот природа и наука, налетев, Потом наставят ко своим раздумьям. Но это не главнейшая причина, Рождающая совершенный ум. Все те, кто Дух иль Слово получили, Прибудут совершеннее всех дум. Все потому что в человеке скрыта Искра, хранящая Божественную честь; В иных камнях похожее хранит нам Природа, чтоб живое обогреть. Ударами железа, извлекая, Из кремния могущества огня; Вот так же Слово Бога высекает Благую честь по смертному «бия». А худшие – от брака в основном Заимствуют негодное устройство. Супружество отстраивает дом, Где большинство – посредственного свойства. Все тот же «гвоздь» из чувств и удовольствий Всех пришивает к матушке Земле. И груз страстей сердечного расстройства Гнетет людей, душою овладев. Так что, супружество! Не исчисляй мне добрых, А я худых детей не укажу. И устремленных к почестям, и скромных – Наследство одинаково – скажу! И по другим причинам – сколько лучше Жить чисто, исповедуя любовь К Великому Создателю, чем мучить Себя любовью к тяготе земной. Достаточно глаза слегка очистить От гноя, что скопился у ресниц, То постепенно в солнечном обличьи Увидишь свет без мрака и границ. И будет око в полном состояньи, Не опасаясь страха слепоты, Взирать на солнца нашего посланье, Где чистый ум желает высоты. Вот так и девство, взятое всецело, Такое приношение Творцу, Сравнив, которое, с сияньем драгоценным Земных богатств, затмит его красу. Как ясный день – пресветло и легко Высокошественное ангельское девство, Неудержимо перстных берегов, В Небесном граде – ждет свое наследство. Где неизбывны слава и богатство. Где нестареющая – с ангелами жизнь, Как глупо черепахе оказаться - И кость свою по небу волочить. Между Христом и властвующей плотью Небесных благ вовек не получить. Дорогу к Богу – только там найдете, Где ум способны с мiром разлучить. В супружестве иное построенье - Не избежишь клубка мiрских забот, И струи крови страстное теченье Не остудит сердечный оборот. Здесь в лучшем случае – подобие молитвы, А то и вовсе – удаление Христа. Слаба любовь меж бытным и небытным. Не прочитать писанье, пролистав. Тут, либо Господа всецело обладанье И – не привязан страстию к жене, Иль, дав простор земному обожанью, Забыть Спасителя в небесной стороне. Случалось видеть на простом примере, Как плотник или скульптор - каждый раз, Чтобы отсечь ненужное в поделье, В едино целясь, закрывает глаз. Так и любовь – тогда не погрешает, Когда сосредоточена в одном, И ко Христу гораздо приближает, И Сам Господь заботится о нем. 10 Любовь рождает большее вниманье. Все постояннее направлен нежный взор. Чем дольше взгляд на образ почитанья, Тем крепче любит каждый свой узор. Жизнь здешнюю оставила и я. Желанья нет разглядывать предметы. Отныне крепко возлюбив Христа, Лишь красотою – истинной согрета. Меня удерживают сладостные узы, Которые пленяют всяку мысль. Пресветлый Пламенник, что всем живущим нужен, Меня прекрасной делает всю жизнь. Христа лишь любящий, всецело почерпает Своей душой и сердцем – красоту. Блажен приемлющий, в ком главное питает. Несчастен «любый» в суетном поту. Корабль мал и недалек наш путь. К чему хвалиться здешним мореходством? Прошу на будущее плаванье взглянуть – Там, где душа останется в сиротстве. Все движется дыханием ветров, И, чем удобнее, направленнее ветер, Тем лучше плаванье вдали от берегов, Тем радостнее жить на белом свете. Но плаванье души – отдалено. И в тех краях потребен добрый ветер. Здесь роль играет каждое звено. Покинутый испытывает трепет. я еще крепче емлюсь за Христа – Не только в бурю, но и в цепком штиле. И знать Его вовек не перестану – В каком бы омуте меня ни утопили. А тот, кто взоры к Божией деснице, Лишь по нужде безвыходной стремит, Тому желаю в Небе, словно птице, Стрелу спасительную в сердце получить. Но ты, супружество, твердишь о попеченье: Мужей к супругам, к старым - молодых. Родители цветут, как в день рожденья, - Хромым ведь легче, если носят их. Мои ж родители лишь те, кто научили Добру, так нужному в обители земной; А дети – те, что знанья получили, Впитав науку Господа со мной. И о супружестве моем решен вопрос, Поскольку мой единственный Избранник Единый Всеобъемлющий Христос, Подъявший крест за всех и наказанье. С веселием взираю на Него И радуюсь (пока), что не отравлен, Где золото сердец на огневой Рубеж печали чиститься поставлено. И, если целомудрие одних – Супружество и брачные вериги, То я хранителем избрал не плотский миг, А вечную любовь Царя Владыки. Которая, как лев, владея мной, Зверей слабейших близко не подпустит. Любовью всех объял Христос Благой, Но о Своей любви к земным по девству судит. 11 У плоти с плотью страсти равноценны, И нет пределов – телу угождать: Столы обильные, похожие на чрево; Ряды гостей с желудками – вмещать. Ломоть отрезанного хлеба мне милей, Им напитал Христос в пустынях тыщи. Питья в мiру – какого ни налей, Но лучше родникового не сыщешь. И плоть твоя, края переполняя, Натягивает ткань чистых одежд; Мое ж убранство сердца не пленяет, Зато господь в душе моей воскрес. Пуховое, супружеское ложе, Не зная, не найдет мою постель; Везде, где вретище мое меня уложит, Там – и засну в молитвенной слезе. Как высоко ты ценишь в мiре злато, А для меня желанней прах могил. Ты словно бык, свирепостью объятый, А я свой взор в стыде похоронил. Ты рвешь себя внутри и вне от смеха, А на моих ввалившихся щеках – Улыбка даже места не имела. Ты жаждешь славы, а моя – в веках. Но рассмотрев внимательнее брак, Увидишь трудности безчестного порядка; Где муж за деньги куплен, как батрак, Или жена, как съемная перчатка. А хуже то, что часто ненавистны, Они друг другу, в злом соединясь; И лишь однажды, зло свое протиснув, Уже не могут к доброму склонять. Но если муж с женой единодушны, То это верный признак доброты; А, коль худы, и общность их нарушена – Скандалов шквал, предвестников беды. А часто – и добры, и все совместно, Но доля тяжкая – кого ни обойдет?.. Сегодня он жених, она – невеста, А завтра скорби печальный гроб. Казалось бы – ничто не предвещает Веселой свадьбе смертного поста. Как неожиданно утрата подступает, Не разбирая, молод ты иль - стар. Один младенцем-сыном осчастливлен И до преклонных лет - не позабыт. Другой, как ветка, ураганом сильным – Обтрепана, безлистна и избита. Вдова-невеста слезы проливает, В страданиях забыв девичий стыд. Какой короткой жизнь порой бывает, На брачном ложе – смертное родит. А – как опишешь муки всех родивших, Об их страданьях – кто слова найдет, Где смерть, утробу тела посетивши, Из «гроба» в гроб добро своё кладет? О недоношенных молчу, о скудоумных, - Уродах, появившихся на свет. Всё – искаженья в лагере «разумных», Слепого тела игровой билет. И все, кто это взвесит и рассмотрит – Куда потянут тайного весы… Благоразумному и жизнь моя и – опыт Откроют Бога вечного часы. Забудем с вами о словах постыдных, Поскольку девства чистые уста Обыкли избегать и укоризны, И срамоту по адресу Христа. И, если кто – в греховном обольщеньи Избрал супружество, вступая в поздний брак, Лишая душу чистого в общеньи, Тому напомню об изменах так: Когда без всякого стыда и вне закона Любовь и верность втаптывают в грязь, Прелюбодей отвратного притона Живет, к чужому ложу устремясь. И делает сомнительными род, И кром любви уже не так оплотен; Но главное – он зло с собой несет. Оно, как ржа, во внутренности плоти. Вулкан сердечный, гневное впитав, Пожег семейное, на мщении устроясь; Глядишь – убийца тоже в «браке» стал, Вложив кинжал супружеский за пояс. Меня же от Христа – что отвлечет? Какая страсть – в безумие повергнет? Разлившись, широко река течет. Уже ли малый камень ей – соперник?.. И неприлично, и несправедливо – Плотиной сей осколок называть. Все доброе – уж если окрылило, То надо до последнего – летать! А – опасения, что – крылья вдруг растают, Что камнем полетишь на землю… Стоп! Уж лучше – это, чем, когда кидают Каменья в небо, получая в лоб. Великое падение денницы Не умалило ангелам заслуг. И славы Божьей только тот лишиться, Кто безрассудством вытравил испуг. Иуда не нанес своим паденьем Ни коих укоризн ученикам. Быть избранным, не значит – с самомненьем. Земному не подняться к облакам. И там, где одного сгубило море, Уже другой - на белых парусах Несется птицей в голубом просторе, «Гробы» - галеры прошлого связав. Земля вдали, как холмик над могилой. Одна могила сменится другой. Дай, Господи, ветрам послушным силу! Не дай пропасть в пучине водяной! 12 О, мать моя, неужто повелишь Оставить жизнь, стремящуюся к Небу; Или, - о чем сама благовестишь, Почтешь во мне мiрскому на потребу. Скажу я так. Родившие меня! Единственно – чем можете хвалиться, Так это похвалой, что, осеня, Меня коснулась, чтобы к вам пролиться. Родившим девство – должно восхищаться, Что слава – плоти не принадлежит. Без совершеннейших, откуда славе взяться? Пик девства выше матери стоит. И Сам Христос, хотя Мариин Сын, Гораздо выше матери Марии; Превыше даже ангельской красы, И тех умов, что небеса сокрыли. И семя хлебное, пробившееся в колос, В рождении охвачено огнем, В котором тайного значительнее голос. Земное – лишь присутствует при нем. Рожденье золота свою имеет тайну, Крупой и самородками явясь, Всю драгоценность после обретает, В алмазном кружеве достойно разместясь. И, как поэзия возвышеннее прозы, Пусть слово в песнопении звучит: И для семей супружеского рода, И – кто к безбрачию, родясь, принадлежит. Зиме и стуже больше снег приличен. Поре весенней – нежные цветы. Седой старик – морщинами отличен, А сила – символ юной красоты. Однако и цветы зимой бывают, И снег окрашивает майские кусты; Порою юность седину рождает, А старость бодрая – достойные плоды. Так и супружество, хотя – с земным началом, Его порой Божественное ждет; А уневещенное девство низлагалось Не раз на землю, под великий гнет. А потому - не будем обвинять: Ни девство, ни супружество отныне. К чему неправду нашу пополнять, Когда о нас вся правда в Божьем Сыне? Друзья мои, безбрачные и - в браке! Родители, всех юношей и дев. До коих пор, подобно черепахе, Вы будете влачиться по земле? Не стыдно ли – похожим быть на рака И пятиться, показывая зад? Враг ждет от вас змеиного порядка. Не надоело – перстное лизать? Отринем: красоту, богатство, славу. Покинем род счастливой пустоты - Все обольстительное! То, что прежде стало Грехом погибели близ смертной полосы. И, наконец, послушаем совета Христовых истин и взойдем отсель В жизнь легкую, очистившись от бреда Падения в мiрскую канитель. Единодушны будем с чистым миром, Чтоб сила Неба просветила ум, Чтоб сердце только Божее хранило, Вступая с ангелами в горнюю страну. В сонм предстоящих Богу всех и вся, Чтобы воспеть Царя в хвалебном гимне. Как счастлива в раю душа моя, Воскресшая для мира в Божьем Сыне. Взойдем же снова, после стольких мук, Ко древу райскому добра и пониманья; И станем мирно близ Господних рук, Его ладони слезно обнимая. ...................................................... Советы девственникам - Твоя победа! Могут все сказать – Глаголал старец, девство опекая: И все же, дева, разреши подать Совет, который мудрого питает. Твою победу будет восхвалять И сатана, что мiром управляет. Ты рассудительная, склонна размышлять, Благоразумная и сердцем молодая. Прислушайся ко слову моему, Сердечный слух свой несколько открой; Пусть опыт мой и твоему уму Доставит нужное в обители земной. Не уязвляйся мыслию своей, Мечтая жить, паря за облаками; Превозношение твое - в гордыне сей Творец карает, крылья обсекая. А вот падение, порой, наоборот – К высотам мудрости небесной подымает. Господь закон евангельский дает, Благою волей плачущих питает. Не измеряй свой путь и малой мерой, Когда несведущего ум опередил. Порок, назад стремящийся от веры, И так вблизи духовного не жил. Лишь Бог и заповедь шлифуют добродетель, А ты пока меж низкими высок; Желай быть совершеннее на свете, Но в совершенство путь не одинок. Слыхал я – рыбам и луна, и солнце, И звезды представляются в ином Сиянии, чем мiру подается, Они считают - водное во всем. И, услаждаясь бликами от света, Не покидая жидкостный предел, Они и «понимание» об этом Сложили «ясное» неясного в воде. Вот так же те, кто никогда не зрил Царя небесного реальной высоты; Едва достигнут низменных вершин, А, в сущности, останутся кроты. Но ты, хотя, пусть даже обманулся – Желанное надейся обрести; Ступени многие встречай не - оглянувшись, А непрестанно зри - что впереди. Но худшим будет, если отдохнуть Захочешь, забывая высоту. Спеши шагать, но не перешагнуть, Пока Христос не подведет черту. Остерегайся, чтоб не поразили Тебя нечаянно насмешки над людьми; И злой язык, хранящий яд змеиный, Не отравил достоинства твои. Как два пути открыто человекам, Так поругание становится двойным: Худого путь – смертельное навлек нам, Путь добрый – с окончанием иным. Но осмеяние преследует повсюду – Какой бы путь ни выбрал человек. И зло бы не пришло к тебе, покуда Язык ни выплеснулся яростью на всех. И ты, принявши подвиг, будь острожен. В обоих случаях – смотри за языком. Страшись, когда он судит всех безбожных, И будь без страха, где – язык врагов. Стой, как утес, пред бурным океаном, Круша лавину зла или острот; Как он, невозмутим девятым валом, И ты спокойно созерцай народ. Не делай никогда и ничего Постыдного, хоть нравится всем прочим; Не оставляй и дел всего благого, Хотя иное будет у порочных. Поступками старайся заслужить – В сердцах людей – незыблемую славу; А, слава удаляется – скажи: «Ложь обо мне, как сон, теперь оставлю». Своим путем иди благоразумно. Напрасный лай – несчастным предоставь. Любви Божественной не повредит безумный, А зависть – хоть глаза свои расплавь. Бежав от пепла и огня Содома, Назад, к сей жизни, взгляд не устремляй; Иначе камнем сделаешься солным, Греховным памятником – смерти невзначай. Но, даже, если ты и удалился Содом – Гоморры низменных земель, Огонь соседственных равнин уже пролился, Спасайся в гору от его дождей. Не бойся тела, будто невозможно Его природу страсти укротить. То не от Бога – страх в душе положен, А - пресыщеньем, негой во плоти. Сурова жизнь и - путь по ней не гладок, Но ты охотно, с радостью иди; А вверх восходишь – соблюдай порядок. Где скользко – обязательно гляди. Чтобы паденье вниз не помешало Достигнуть цели – узкие врата; Пройти туда, где свет Господней славы - Покой от бедствий вечного стыда. Что малая искра зажжет солому, Того не бойся – лучше ободрись Надеждой, что великий пламень сломлен Дождем Всевышнего, о том и помолись. Молитвы, воздыхания в слезах. Дни проводимы, ночи – только в бденьи. Всецелую любовь Царю воздав, Вот! – целомудрия прекрасное леченье. При этих подвигах, мой превосходный инок, Ты не позволишь сердцу своему Питать любовью худшего кумира, А будешь Божее беречь в своем дому. О, дева! Слухом, языком, очами – Будь девственной, поскольку скорый грех Чрез все вторгается - и днями, и ночами; А те отверстия, как двери, для утех. Слух напрягай для доброго вещанья, А для речей безстыдных и срамных Захлопни двери и не отвечай им. Что толку в собеседниках пустых? Храни, как в целомудренных чертогах Опущенных ресниц, глаза свои. Вокруг движений похотливых много - Не уязвляй ни сердца, ни крови. Уста держи сомкнутыми, подобно, Цветку душистому - в объятьях лепестков. Чтоб слово оставалось, как – надгробье; Предмет желаний, скрыв под языком. И ноги, выступающие борзо, Не есть свидетели для девства твоего. В самой походке и качаньях торса – Зачатки блудного и страстного всего. Хитон свой ветхий лучше – уважай, А не чело – в сияньи удовольствий. Отделка тканей лик не украшает, А злато, жемчуг – не заменят совесть. Все это создано обычными руками, И чуждо образу таинственных небес. Как глупо хлопает на выкате глазами Живая вывеска, гребущая к себе. Прекрасный «гроб» с рожденья – не влачи. Наш мiр и так стоит среди могил. Кто сам себя безмолвно обличит, Тот тайны безобразия открыл. Оставь сей смрад другим и отойди, Царя Христа достойная невеста! Твое сокровище и красота – внутри, Действительно, прославленные с детства. Слияние своих очей с другими – Лишь в обоюдной чистоте твори. Со словом добрым и свое – отныне, Соединяя, мудро говори. А вот со смехом смех – не вздумай слить. И дерзость с дерзостью единством не крепи. Мельчайшей каплей можно отравить Здоровый орган смертного внутри. Мужчин - ни одного не принимай В сотрудники домашнего хозяйства, Отсторонись от них и убегай. Глазами тела не распространяйся. Поверь мне, дева чистая, во всем. Пусть чище золота он будет – тверже камня, Но горькая вода течет и в нем. Источник Меры для людей – заглавный. И вот уже опасность с двух сторон. Два тела – приземленнее, сильнее; И у тебя глаза и ум при всем, Хотя и чище – духом охладеют. К духовному от плоти воспарив, Ты к телу возвращаешься обратно. В душе сожительство без чести утвердив, Позоришь Жениха священной жатвы. Который ревностно печется о тебе, Чтоб двоедушие ума не стерло образ. Ведь хромота, усилившись вдвойне, Лишь без Его любви в колена бьет нас. А посему – мужчины удаляйся. Ужель поможет тот, кто сам хромой? Один Возлюбленный – Ему и доверяйся. Жених Христос – Ему и дверь открой! Коню любезен конь, орлу – орел, Скворцу – скворец, а чистому душою Дороже тот, кто чистое обрел… А – не советник с злобой на постое. Беги от глаз, пока - не обманули. Уйди от спорщика, несущего вражду. В «добре» его * сначала утонули Мудрейшие, забыв себя к стыду. В начале он* их будто освещает, Но, улучив момент, ввергает в тьму; Как снедь, которая сперва питает, А яд – внутри, как острие в дыму. Нередко он* людей объединяет, Любовью христианской облачась; И дух их незаметно изменяет, Переплавляя светлую печать. Пустого пламя, в сердце возжигая, он* оставляет жалкие следы; А то и вовсе - разума лишает, Врагов придумывая им со стороны. А те – на грех и так уже готовы. Поток по скату гонит себя сам. Вот так и мiр – ведет тебя к позору, А одряхлеешь – рядом сатана. Ты променяла золото на медь, Раз вместо жизни светлой и желанной Тебе срамное хочется обресть. Какая польза в утешенье странном? Что толку в кучах злата, янтаря? Меня осыпь богатством – не желаю: Ни зеленеющие в собственность поля, Ни тучных стад... Все мiру оставляю. Великолепный дом, обилье трапез, И – даже не стареющую жизнь, Которую предложат тела ради, Не соглашусь, коль - с Господом не быть. Пусть хлеб мой скуден и воды в обрез. Пусть, как Адам и Ева, устыжусь! Но буду знать, что платы не понес За наслажденье, в кое не вернусь. Пусть жизнь моя – подобие звериной, И будет дом в пещере иль - в дупле; Мне лишь бы знать, что Богом не отринут. я новый Лазарь в этом скорбном дне. И пресыщение, и скорби – все забыто. За гробом равноценно все – одно. Единым прахом раб с царем покрыты. Нет в преисподней толку от чинов. Поэтому, живя, не полоняйся, И благами себя не наполняй; Но и скорбям - не слишком предавайся. Все кратковременное глупо охранять. Ты здесь, всего лишь, странник и пришелец, Чужой земли неведомый ходок. Твое отечество у Бога, и отселе Он заберет тебя, когда настанет срок. Не долго время подвигов твоих – Награда будет многократно выше. Советов много, но один из них Вам девственникам надобно услышать. Еще мудрец Ионодав сказал, Когда делил в роду свое наследство: «Вот, дети, вам богатство от отца, Которое и мне не дал отец мой. От всякого любезного отца Оно еще не доставалось сыну. Вы обладатели сокровища, числа Которому здесь нет, а – только выну. Всегда оно в том мире постоянно, И сохраняется без всякого конца. К чему вам строить, где чужие страны, Где урожай – на зависть подлецам. Имейте дом, который можно быстро Покинуть – без ущерба и вреда. Не пейте сладкого и вин, чтобы не спиться. Не раздражайте чрево и гортань. Для Бога здесь, единственно, живите. И богатейте в Нем, Едином – всем, Который приснодвижущ всех событий, Невозмутим и равен Сам Себе!» Таков закон и вам, вступившим в девство. Мои глаголы – это сам народ, Который огненным столпом ведется К земле даров Господних и щедрот. Пред тем столпом и море – для прохода, И небо пищу тайную дало, И камень из себя изринул воду, Назад теченье реку позвало. Своей златой, послушной колесницы Замедлило светило плавный бег. Простертых рук змий до сих пор боится, Где вера в Слово побеждает грех. Хранимые законом крепкой веры: Илья, Иона, славный Даниил – Познали, что ничем не исковеркать, Самим Всевышним, сотканное в них. И пища, посланная Господом, была Хотя и незначительна объемом, Но сил давала больше, чем стола, Уставленные яствами премного. Когда царь ассирийский предложил Еврейским юношам иных, безбожных трапез, Огонь, бушующий, желаннее им был, Поскольку – с верой в пекле оставались. Креститель Иоанн возрос духовно, Когда - в пустыне, с верой пребывал. Акриды с медом пищею условной - Любой, увидев, сразу бы назвал. Одеждой был ему верблюжий волос, Надежным кровом – широта небес. Земля пустынным ложем распростерлась. Для девства с верой мiр греха исчез. Как уцелел божественный Иона, Пробыв три дня в утробе у кита? Ничто не существует вне закона. Без веры и пророк бы пищей стал. Кто Феклу спас святую из огня? Кто повязал зверей неукротимых? Каким же чудом, зверя опьяня, Простое девство тело защитило? А о Сусанне непорочной – как не вспомнить? Носить супружеское иго и иметь Любви и целомудрия настолько, Чтоб быть согласной ради них на смерть. Спасло её от гибели и мук Законное и мудрое решенье. Хотя судья имел и юный дух, Но словом был превыше злого мненья. Послушай Павла, как он вел борьбу Со злобой, в хаос жизни погружаясь. Враги, друзья! О, сколько их ни будь… Умей спастись, где тайны поменялись! Как он скорбям был рад премного боле, Чем благоденствие оценивал другой! Как находясь на суше и на море, - Весь мир, любя, охватывал собой! Как роза, в окружении шипов, Так в горестях и бедах - добродетель; Она – вне отдыха от девственных трудов. Страшись нужды – обмана всех на свете. Блюди себя – с надеждою обресть Христа – Царя святую непорочность. Злокознен враг, показывая снедь, Богами называя всех заочно. Не те хоры, не те и хороводы. Стреми к Владыке взлет обеих рук! Цеплянье к мiру – делает безплодным И дух, и девство, и сердечный плуг. Ведь не бросают в океане якорь, Когда попутный - дует в паруса. Моряк не думает о суше всякой На корабле, летящем между скал. И что хорошего, когда заглавней плоть?! Она подобна рыбам – прилипалам, Которые замедливают ход Любому судну, словно – неисправно. Поток воды, несущийся по склону, Желанен только для одних семян; А к небесам подняться невозможно, Густую плоть свою не поменяв. А если путь – по камням и оврагам, Иль – по глубоким, высохшим пескам, Без всякой пользы гибнет его влага… И ты, живя, не рвись по пустякам. Другое дело, если – помощь близким: Отцу любезному иль матери своей. Никто не в праве делать укоризны – Твоя любовь для немощных нужней. А вот любовь к другим, когда в достатке, В самонадеянности жизнь таких цветет, - Бегите! Нет обманчивей привязки. Любовь Христу важней земных высот. Тебе, превозносящей чистоту, Хвалящей целомудрие и девство, Иметь в любви не должно прочих пут. Иным страстям в душе твоей не место. Но и супружество недолжно порицать, Его посредством Бог весь род наш множит; И девство я советую избрать, Как врачество от страстного безбожья. И если я узрю хотя бы день Свободный от страстей моих сердечных – Мне есть уже за что благоговеть, Пред жизнью одинокой и безпечной. Когда посев огорожден стеной – Не открывают для зверей ворота. И малый лаз, с тропинкой небольшой, Стараются заделать и – добротно. Чтоб политая нива дорогая Не стала искушеньем для врага. И путники, дорогу пролагая, Не нанесли ей пущего вреда. Врага и ты не меньше опасайся. Он может – явно, тайно нападать. В проступке малом Господу признайся, Но и значительный не стоит забывать. Все благонравное – и слушай, и глаголь. Но то, что говоришь - проверь сурово. Пусть помогает одному другой: И слух, и зрение. Где дело, там и слово. Худого семени посева избегай. В мiру корней порочного – премного. Стремись собрать богатый урожай, А корни страстного выдерживай до срока. Достаточно немного кислоты И киснет молоко в большом сосуде. Примеров много – камень с высоты, Упав в источник, весь его и мутит. И волны разрастаются вокруг Из центра малого – пруда иль водоема. Удар стрелы все тело гасит вдруг. Ведь каждый мертв, а вкушено немного. За сим вкушением грехи пошли лавиной. Один укус змеи и – весь умрешь. Храбрец – один, а все войска продвинул. Ценой паденья града стала брешь. Поэтому старайся, чтобы сердце Не осквернялось даже в небольшом; И чрево буйное без удержу, поверьте! Наглеет, словно собственник пришел. Когда смиренно тело, то и похоть Безстыдная утрачивает власть. Вино – всегда для девственников – плохо, Бесславной желчью вскорости вольясь. А постоянная гневливость? - ждет той капли, Которая, последней накатив, Выплескивает все, что вы собрали; Неистовством, путь к смерти утвердив. Изношенным хитоном – грех пленяться. Другие показатели у дев. И малоценностью к чему увеселяться? Худое прицепляется везде. Не надрывай безстыдник щек от смеха. Вплотную враг, желающий утех. Оставь шутам кривое на потеху. Кто без дверей – они в гостях у всех. Пусть будет, кратковременно войдя, Твоим ответом тихая улыбка; И, чем скорей – румянец от стыда, Тем меньше разорений от убытка. О Боге - женщинам - прилично говорить, Но лишь немного – самые основы: Единство Троицы Божественной хвалить, Шля благодати тройственной глаголы. Однако слушать им полезнее намного: Благоговейно, с трепетным умом; Как разговоры или слух иного, Что дева, окруженная стыдом. Слова же, - суть всегдашних прекословий. Оставим мудрым прение сие, Чтоб низлагать неверных чуждой крови. Да не похитят нас бесьё на языке. Они на землю многих опускали. Да устремится к цели весь твой ум. Поднявшись высоко, беги блужданий – К Христовой славе, прямиком, без дум. Злой велиар увлек и ум блуждает Туда-сюда, как норовистый конь, Когда высокошественный мечтает Искать побед над славою земной. Уж лучше пусть работа занимает: Челнок снующий, ткатский – пред умом, Иль пряжа тянется; в псалмы ее вплетая, Мы песнь негромкую, сердечную поем. Враг часто и глухого «слух» тревожит, Коль поученья в Божьем слове нет; Терзающие душу, звуки – вложит Любому, кто раздумьями пленен. Путь целомудрия тобою избран, дева! Супружество в сей жизни обойдя, Ты бремени иного захотела, Вкусив небесного, безценного питья. Совет тебе. Не заходи к женатым. Домашних смут и споров избегай. В чужих домах, за трапезою знатной Ни льстивых слов, ни взглядов не бросай. И странников люби особой мерой, Свой тесный дом не превращай в приют. Тому лишь отворяй радушно двери, Кто добродетельны и с Господом живут. А всех несчастных – от непониманья, На расстояньи милостью дари. Гостеприимство девы не для «странных», Живущих подаянием толпы. Теряет стыд, погрязший в многолюдстве. Его желудок – только позови! Ты будешь слушать бред его бес-путства, А девство станет пленницей молвы. Будь уважителен ко старческим сединам И вырабатывай в себе их честный нрав. Благоразумный старец ум продвинет, Большую помощь юности подав. Каким бы ни было в тебе благочестивым Желание идти к святым местам, Кто поручится, что нога в постылом Не соплетется с губящими там? Христос в душе у всякого. Он близок! Живем в любви - и Он в сердцах у нас. Бог должен быть на первом месте признан. Священник – пастырь следующий наш. Ты, дева, поспешать за ним старайся. Безмолвно покорись, взлетая вверх. И, падая, во страхе Божьем – кайся, И радуйся опять за свой успех. Для всех же прочих оставайся мертвой. Знай, дева! Лучшее – незнание тебе. Хвалю тех женщин, кои, мiр захлопнув, Мужчин не знали в близости вообще. Будь очень ко всему благочестива, Но и надменно, сверху – не учи. Какая слава женщины ни гибла, В открытом поле, на глазах мужчин?.. Всего греховного, немедля, отвращайся, А добродетельному – искренне ревнуй. Беги от всех, завидующим счастью, И, где порочных любят – хоть целуй. В своем пути не делай остановок, Увидев злых, восславивших покой; И не терзайся сердцем, если снова Изнемогают добрые душой. То лишь теченье жизненной игры, А ты смотри конечный вариант. За благоведрием своим - не просмотри Нежданный, смертоносный ураган. Поэтому всю жизнь свою страшись, Или готовься к страшному концу. И совершенный падает с вершин, А ты, тем более, страстей не ускользнула. Вся жизнь для дев, что жаркие угли, Которые под ноги набросали. Идешь по ним и… Что Господь сулит? Про то из смертных вряд ли кто узнает. Как не страшиться, если основанье Сей жизни строишь только на песке?.. Дождь проливной погубит горе-зданье, Обрушив, обреченное уже. Не дай, Господь, быть семени подобно, Которое, упав в сухую пыль, Останется несчастным и безплодным Или – прозябнет без воды, увы! И мне (еще скорее) не засохнуть, Когда напасти легкие придут, Или во время сна врагом бесовым – Не быть засеянным страстьми сердечных смут. Да не поставит Бог меня в число Безпечных дев, чей ум не без ущерба; Чтоб не застал Христос меня всего У брачных врат, во тьме, без капли света. О, если бы на вечери святой, Отцом во славу Сына учрежденной И мне б с единомысленной средой Участников быть к пиру приглашенным. Но вне веселья остается вновь, Кто предпочтет село или хозяйство, Иль пару новокупленных волов, Или жену, как грозное начальство. И даже, будучи почтенным на пиру, Боюсь быть изгнанным из брачного чертога, Когда одежды скверными найдут, И на глазах друзей накажут строго. Придет Господь мой, возвращаясь с брака, И к ожидающим Его, и к безразличным; Да не останусь – с неимеющими страха. Моя мечта – войти в число приличных. И, как служителю, хотелось бы иметь: И снисходительность, и доброе участье, И похвалу заслуженно понесть За слово твердое, посеянное в счастье. Примите, чада, заповедь для девства И для супружества – от кроткого отца, И слово – Бог свидетель – дать, как средство, В произнесеньи равного суда. На сколько предпочтительнее девство Перед супружеством, возросшим на деньгах, На столько брак душой своей вознесся Над девством, маскирующим врага. Поэтому и ты, близ совершенства, Иль девства свет великий возлюби, Или супружество, когда не можешь с детства Расположенья к мiру отрубить. Но бегай тех, которые хотят Вместить безбрачие и брак в одной избушке. Мед вместе с керосином не хранят, Вино себя не терпит в грязной кружке. Как можно ко священному Солиму Злочестие Самарии привить? По совершенному пути души идти нам И вдруг назад, к страстям поворотить. Напрасен труд, напрасно натяженье Стрелы направленной в возвышенную цель. Где лук ломается в ответственном сраженьи, Не в безопасности стрелок в таком лице. Тому, кто в дар Царю Христу (к примеру) Принес себя в ограде чистых дев, То возвращение назад словесной жертвы, Есть величайшего падения предел. Предать супружеству безкровное закланье – Потеря, за которой предстоит Путь к смерти, где душа всегда в изгнаньи, А сверх того и – безконечный стыд. Выходит все напрасно и впустую, И восхожденья величайший труд Одно движенье вскользь – перечеркнуло, И тело по равнине волокут. Для девы нет презреннее и хуже, Ведя с врагом невидимую брань, Вдруг обозначиться и тайного оружья Души безсмертной нити оборвать. Та высота – не для блаженства тела, Не для охоты живность истреблять. Влюбленным в злато, ум не переделать. Один злодей заставит всех страдать. Союз супружества, крепи законы брака! И да погибнет беззаконный чин Того, чье жало гонит к безпорядку И раздает сожительства ключи! Кто сам низложен первым славы Неба И здесь позор гордыни волочит, Влечет назад подвижников от света И с каждым разом ширит аппетит. Родители! Чья жизнь прошла в заботах. В руках которых - слава и позор Возросших дев, несущих славу Богу, Совет мой добрый вам, а - не укор. Совет мой также родственникам вашим, Всем попечителям возвышенной любви: Насилие над девством – это страшно. Вам, разоренное в душе, уже не свить. Мы все, явившиеся в мiр, Царева рода: И властелины вотчин, и рабы; Кто беден иль богат, кто сед иль молод, - Все от Единого, в одном дыханье - мы! И к одному концу у всех стремленье. Не зря раскинут в Нем простор небес. Для всех на свете Божее рожденье, И – смерть Его, и – то, что Он воскрес. Поэтому у неразумной плоти, Никто не должен быть на поводу. Что деву к ложу брачному ведете, Когда ее стремление к Христу? И, как не должно совлекать полипа, Возросшего на камне средь пучин, Вот также – деву чистую постыдно Гнезда лишать, как голубя, в ночи. И если сердце в вас христолюбиво, Божественные узы держат связь, (и сами вы исхищены из мiра) Позвольте чадо Господу принять. Как Анна некогда, живя благочестиво, Родного сына, свой священный плод – (Пророка в будущем, святого Самуила) Душою – жертвой к Господу ведет. И был тот дар священней первородных, Возглавивших библейские века; Прекрасный колос лег в начаток Богу, Безукоризненную гроздь несла рука. А если ты – меж верой и неверьем Идешь, двоякость цели ощутив, То на весах души свой ум измеряй – С супружеством иль с девством будешь жив?.. В который путь горячая любовь Тебя влечет в пылу сердечных выгод? Так что – одно стремленье приготовь: Либо – небесное, а - нет, то в браке выход. Когда достигнута граница жизни взрослой, Чтобы вступить в супружество, иль нет; Решеньем вашим будет то, что просит Девица справедливого к себе. Стремящуюся к Богу не вводи Насильно в дом к «избраннику» и мужу. Семью желающую в жизни обрести, Не удаляй любви по Богу нужной. А главное - не забывайте уз, Которые хранят любое чадо; Пока что – вы, а после свадьбы – муж, Но Божий Страх – главнее! Помнить надо. Но, для идущих девственным путем, Не знающим супружеского ложа, Любовь Христа, приветствуя во всем, Надежней всяких уз душе поможет. А, если все сомнения в уме - Необходимы будут испытанья; Без них, порой, замужества – пример, Бывает хуже всякого изгнанья. И, если ты всю мысль свою и руку Отдал супружеству, устроив брачный пир; И, не узрев в душе невесты муку, В веселой пляске старость позабыл… Тогда страшись расплаты за ошибку. Твоя несправедливость не пройдет. Пред Божьим гневом будет все открыто. Любая дева ко Христу идет. Перед которым перстная природа Смиряется, как воск перед огнем. Служенье дев, небесному подобно – Их смертный ум идет за Божеством. Тот погрешил, кто дух природной плоти Смешал с безплотным, совесть оправдав. Какая ложь! Что с нами жили боги, Все грешное - задолго преподав. Оставим эллинам грехи и оправданья - В защиту необузданных страстей. Богов придумать в суетных деяньях – Итог ума, греховного везде. Их боги сладострастны и порочны. Какая глупость в облачной дали! Разврат, убийство – к небу приурочив, Они к позору девство подвели. Для них невероятна светозарность. Лишь непотребством – меряют, увы! Но оку чистому несвойственна туманность. Земля тверда для трезвой головы. Не говори же, что невероятно, Когда дела вершит к Царю любовь; Что плотское не усыпить, не спрятать, А вожделенному - дорога в нашу кровь. Ведь ко Христу любовь остановила Кровавый ток, коснувшейся жены. Позволил же Господь похитить в жилах Своих спасение от смертной сухоты?.. И разве не любовь к нему всех сирых, Всех мучеников, славных христиан – Давала нескончаемые силы: На эшафотах, в бранях, по водам? Когда свирепый зверь терзал их члены, Когда теснил гонитель, проча смерть, - Неужто согревающие стены Им помогли за Бога умереть? Не жизнь ли проводимую без сна Мы видим в непрестанных воздыханьях? Кого они в молитвенных слезах Всегда любили, мiр и плоть оставя? Неужто крохи пищи помогли Им поддержать негаснущим дыханье? Не потому ль – жилищ не возвели, Со зверем диким выбрав обитанье? О птице Фениксе есть мудрое сказанье, Когда ее по истеченью лет Смертельное оружье настигает, Она сгорает вся, помолодев. Когда из праха, устаревшего давно, Явится плод – прекрасный, самородный, Ты вспомни девство в мiре, как оно В любви сгорает, Господу угодной. Вся сила – в немощи у дев благочестивых. Кто видит это, тот не изберет Союз с невинной плотию красивой, А – лучшую любовь приобретет. Природа – мать! Всеобщая обитель. Твоих чудес коснусь сегодня я. Твои глубины – не сравнить с моими. Хранят таинственное суша и моря. Какой закон у птиц, зверей и рыб – В том, что, не ведая супружеских уставов, Они мудрее в ожидании поры Весенних «свадеб» - жизненного славы. Простой рассказ о горлице я слышал, И удивлялся преданности птиц. Когда накрыла смерть своею крышей Супруга – горлика у жизненных границ. И горлица уже не приняла В свое гнездо - самца, взамен супруга. Какою ж наша жизнь тогда была, Когда бы мы любили так друг друга. Болтлива сероперая ворона, Но и она – в объятиях любви; Когда пустеет гнездышко под кроной, У птицы – ненависть к «мужам» ее крови. У рыб морских свои законы брака, И – целомудренность, и – численность плодов, И мера вожделенная… Однако Природа положительно во всем. А совокупность нежная в любви Имеет кратковременный период. Для всякой твари: в небе, на земли Иль в водах, что живое подарила. Но проходя рубеж того цветенья, Страсть вожделения сыта на целый год; И нет уже безумия в страстейном, Пока любовь весной не позовет. Где каждой твари определено (В порядке дел супружеского долга) Сбегаться в кучу – раз заведено, Иль жить двоим в привязанности долгой. А есть и те, которым только раз Достаточно родить, идя по жизни; Мы узнаем об этом из рассказов И описаний, не лишенных истин. Так раз – о целомудрии забота У неразумных, хоть и малая, но – есть, Так, что же ты – творение от Бога Не можешь тело связанным понесть? Уступка наша разуму во всем Подобит животворному движенью, - Как воск течет пред разумом-огнем, Утратив тела личного «владенья». И, если разум плотскому не царь, Тогда и Божее во мне все под сомненьем. Пылая в оголенных телесах, Мы жаждаем безмерных вожделений. Однако, заповедь сильней природы тел, Хотя и в большинство - не проникает. Превозмогает плоть, кто – захотел, В ком образ Божий тайну созидает. И мне дарована чувствительная плоть, Но крест Христов связал мои пороки; Где Ум и Тело под гвоздье легло, Пребудем с Господом Христом в одном потоке. Бывает, что иной и свяжет плоть, Но – не из-за любви к Творцу вселенной; К подобным узам хоть и привело, Здесь целомудрие не видится полезным. Иной приятное пытается забыть, А то и – отвращается от пищи. Иной не терпит запахов других, И ненавидит всех в своем жилище. Живут в пустыне, бегают от всех, Но ум не верит в странные удила; И от супружества отречься – тоже грех, Когда бежишь от страха перед мiром. К примеру, саламандра не бежит От истребительного пламени огня, А – скачет по земле, разлопушив, Коротенькие ножки – веера. Есть рыба огневидная в морях, В момент опасности, которая горит; Но средь воды и дивного огня Не умирает… Кто ее хранит?.. И камни разные: алмаз – несокрушим, Другой искрой исходит от удара, Магнит притягивает, а иной – красив… И мы живем, имея Божий дар. О, сколько удивительных чудес! И, кто исчислит их, иль перескажет? Высокий Ум, смешав руду веществ, К строительству всемирному привяжет. Но о немногих чудесах – упомяну, Что видел сам или когда-то слышал. я поведу вас в дивную страну, Где – уверяю! Все на свете дышит: Теченье рек, торопящихся к низу; Моря, связуемые лентой берегов; Огонь, пересекающий границы, Любого царства в тканях облаков. я слышал о реке с теченьем гладким, Которая, пересекая моря ширь, В нем оставалась, как и прежде, сладкой, Не перемешивая «тела» и души. И мореходцы, приближаясь к току, Как путники – к оазису пустынь, Из моря горького черпали (сколько могут) Сладчайшее питье в сухие рты. Эвбейского пролива быстроту я наблюдал в неистовом теченьи, Как водопадом, водную среду, Он лил меж скал, меняя направленье. То возвращался океан, то – удалялся В незамкнутом ключе морских равнин. Залив, то морем пенным оставался, То полем в глубине сухих долин. Но на земле едины все теченья. Христовой волей соединено, Порой и огненной лавины изверженья – С соленой океанскою волной. В произрастании плодов есть тоже чудо, Хотя и – малое, а все же – расскажу. Подобный плод найти не просто трудно, Невероятно! – где ни покажу. «Воловий рог»! По твердости – нет равных. Растет на ниве - так же, как и все; Но плод не размягчается ни влагой, Ни постоянной сыростью в земле. Окрепнув совершенно, этот плод Не раздробляется и рогом от вола, Как будто – свойства и название берет Он от земли на Божии дела. Дела, дела… природного состава! А человек искусством верх берет. В свободной воле, Богом данной, слава! Все мiр к ногам Создателя кладет. Чужому голосу, искусно подражая, Долдонят птицы фразы и слова. Скворцы, вороны (вплоть до попугая) Крадут, не им присущие, права. Конь запряжен, а ведь – гулял на воле. На задних лапах топчется медведь, А то и – восседает на престоле Судьей, «дарующим» живое или смерть. И учит человек зверей всему, Чему не выучила матушка природа. Лев забывает ярость по тому, Что повинуется тому, кто выше родом. Индийский мальчик, сидя на слоне. Его незримо к цели направляет. Безстрашен тот, кто, зверя полонив, Одел – ярмо и колесницей правит. И здесь - ни принужденье верх взяло, А, хоть звериная и дикая, но – вера. И приписать им больше, чем дано, Не нашей руководствуется мерой. Добру обучены и мы, хотя – не все, А – лишь помощником, имеющие слово. Природа зверя там, где у страстей, Все связанное с жизнью - без Основы. И, рассуждая здраво, подскажу – Какие девству помыслы мешают. К мужам и женам – в ум сейчас вхожу, И вижу! - узы девства их пугают. Не то, что ум не верит, а – бежит! Из страха оказаться одиноким. Невыгоды супружества, забыв, - Уже впускаешь тайные пороки. А – помыслы небесны, то и плоть Готова отражать страстное племя. Любая добродетель – тоже кровь, Но – общая для всех, на удивленье! Заботься, девство! – чтобы оградить Духовное от смертных вожделений, И жить стремись в молитвенном труде. Все преимущество – в духовном единеньи. Как совершенная жемчужина живи, Среди камней богатствами блистая. Глазам приятен в голубой дали Красавец голубь, в стороне от стаи. Стремись денницей на небе сиять Средь пленниц-звезд полунощного неба, Маслиной – меж деревьев возрастать, Иль – благотишьем в море безущербном. Вступая в девство и, весь мiр презрев, Ты, дева, предпочла блаженство духа. Стань подле Господа, где безконечный свет, И протяни, Руке желанной, руку. Введи Его в очищенное сердце, Исполненное миром красоты… Утех и сладостей, достойного блаженства, Два мира, две любви – соедини. Где сокровенное сольется с сокровенным, Где светоносное прольется в вечный свет. Христос становится Любителем безсменным Святого образа достойного Себе. Освобождая лик от покрывала, Жених невесты видит красоту. Избранница еще прекрасней стала, Когда душой стремится в высоту. Где Он предложит брачную вечерю – Среди великих ликов, пьющих свет. Глава увенчана небесным облаченьем. Сладчайшее питье Христос дает. Где рай цветет приятностями жизни, Где тонкого, таинственная грань. Открыта истина святому в Божьем Сыне. Звучит евангельское, вечное – восстань! Так воспоем же брак Его небесный, Все юноши и девы той любви. Светильники духовного полезней, Когда от чистых дел произошли. Приди же, Троица Единая, ко всем, Кто тело грубое готовится оставить, Чтоб, просветленные Тобою, дали свет, Который от Отца им Сын представит. Приди же, Милосердная и стань Еще светлей от духом просветленных, Единое Собою сочетая, Всевечным светом в душах совершенных! ...................................................... К девам Дева, невеста Христова! Славь своего Жениха! Трудись, очищай себя словом, Чтоб чистая с Чистым жила. Союз этот многажды выше Телесных, супружеских уз. Душою все плотское дышит. Живи миром ангельских душ. Непрочны земные союзы, Тела здесь родятся от тел; А силы от Бога даются И – нерушимы ничем. Небесные силы приемлют В себе чистой сущности луч. То – духи и огнь высшим целям, Велениям Божиим учат. А плотское в нас сочетанье «Изо – плетено» веществом. Пристанище трудно представить В природе, строящей дом. Но Богом положена мера. Брак узаконен и здесь. Но дева уходит от мiра – Дела вещества ей не несть. Поскольку – сдружается с горним, Как умный – с подобным умом. Непобедима гармония, Если – присутствует в Нем. Божье дыхание с худшим Временно сопряжено. Плоть подчинивши, получишь - От Бога награду за то. Допустим, похвален твой брак, Но выше его – нерастленность. Супружество – немощи факт, А девство – свет жизни блаженной. Супружество – корень святых, Главнее конечно служенье, Но со времен золотых Двойное велось уваженье. Адам, пребывая в раю, Пророк Моисей – на Синае, Предтечи отец цель свою Во храме находит - в молчанье. Супружество – корень и девству Богоугодному в нас, Однако же и раболепству Всех похотей – жалует шанс. Но все это происходило, Когда возвышался закон, И буква его приходила В еще не испорченный дом. Но время неумолимо. Меняло супружества «слуг». И буква ума уступила, Когда заменил ее дух. Когда Сын родился от девы, И плотью своей пострадал, Тогда воссияла над телом Небесная в нас чистота. Она отсекала мiрское, С восшедшим Христом единя; Звала в горний мир, обустроив, Горячую кровь поменяв. Доблестно шествуй и смело. Пусть взгляд твой забудет Содом. Прекрасная, чистая дева! Пусть в горних будет твой дом. Чтоб умерла страсть к возвращенью, Не устрашало ничто б. Отвага сверх меры – к паденью. Твердость чрезмерная – гроб. Искра зажигает солому, - Как к сердцу стремятся глаза. Пожарам случатся огромным, Когда без дождей небеса. Врачевств и очищений От чистого девства ищи. Да будет из всех водружений Страх Божий во дни и в нощи. Плоть истощай свою бденьем, Постом и молитвой в слезах. Пусть будет твоею постелью Земля в одиноких горах. Любовию к Богу всецелой Свой подвиг земной огради. Уснут все желания тела При истинном, горнем пути. Восставь претерпевших паденье И милость свою окажи, Будь стойкой в кораблекрушеньи, Надежду в несчастных вложи. Сама ж оставайся спокойной, В морских ли делах, иль – в мiрских. Ползущий не падает в войнах, Лишь горним паденье грозит. Полетные силы немногих Истаивают в небесах, Крылом одаренных и стойких Значительно больше всегда. Паденье денницы не стало Примером всевышних небес. Суд Божий - (его) наказал лишь, А - ангелы в свете везде. Предателем стал лишь Иуда, Гордым и жадным восстав; Но не лишились приюта Апостолы в царстве Христа. О, дева, храни себя чистой, Всецело - храни и всегда. Христова хитона пречистого Не оскверняй никогда. Гляди целомудренным оком. Да будет твой девствен язык. Не блудодействуй в пороках. Пусть смех от тебя отбежит. Пусть ноги не ходят безчинно, А – если придется ценить, То вместо одежд благочинных, Уж, лучше в грязи будем жить. Стыдливый румянец – вот цвет! Прекраснее в жизни не встретишь. Убранство в нас - бледности свет, Чудесная ткань – добродетели. Пусть образ в себе светозарный, Который у каждого есть, Другая притирами разными Поганит, коль - мертвая здесь. А ты – умертви осторожно И то, чем осталось смущать. С «благообразием» можно Картиной бездушною стать. Сияй красотою души, В Творце протекая твореньем; Прекрасным всегда дорожи В Божественном светотеченьи. От взора мужчин – убегай, Везде и, когда только можно. Глазами - не отвечай. Наш взгляд целомудрия – ложный. Словами - не привлекай, Склоняясь к ланитам другого. Смелость свою отсекай В насмешках и разговорах. Живи, чтобы не уязвить Кого-то, и не – уязвиться. дьявол нас ненавидит, Хотя и с весельем явится. Плодов, осужденного древа, - Ни сам, ни с другим не вкушай, Чтоб змий, как когда-то и к Еве Не выполз, чтоб жизни лишать. Послушайся мудрого старца, - Что - деве желанней понесть. Как можно с Творцом оставаться, Когда – попечителю честь. Имея Христа женихом, Запомни, любезная дева! Лишь Он чистоту твою помнит, А ты – возвращаешься к тлену. Не всякий мужчина способен Понять и вместить простоту. Не каждому хочется в розе Видеть шипов остроту. Одна видит лучшее в браке, Другою жених – погребен. Кто сына обрел, кто – оплакивал, Кто ревностью злой удручен… Придавленный ложью и в страхе – Рисует супруги любовь, Похищенной птицей во мраке, Когда к ней подходит другой. Как муки рожденья тяжелы, - Иную - и к смерти ведут. Легко ли, вскормив от пеленок, Зло сына принять, как за труд. Но у тебя лишь забота – Единственно к Богу взирать. Не может душа без работы, А – в свете Божьем стоять. А телу немногое надо: Кров тесный, да хлеба кусок. Запомни! Завистник твой – рядом, его искушенья - во всем. Сам Бог наш Христос претерпел В пустыне искусы врага. Но голод недолго довлел Над телом с Душой без греха. Да не подвергнись и ты, Телесного ради, - обману. За камни не отдай хлебы На корм сатанинскому стану. Не будь хуже птиц бессловесных, Которые пищу и хлеб Находят всегда повсеместно В готовом виде себе. По вере твоей и молитве Не оскудеет елей В кувшине, и быть тебе сытой На Богом данной земле. Вспомни! Как ворон в пустыне Пророка питал – Илию. Как чудно спасались святые От хищных когтей и в огню. Как Павел апостол охотно Ввергал в утеснение плоть. Ни голод, ни стужа в походе Его не смогли обороть. Чтоб ты, свет познавшая, дева; Живя, научилась взирать К Единому Богу, где б – не было, Он тысячи мог пропитать. Смотри, как красивое вянет, И слава уходит, как дым. Потоки богатства растают… Как призрачна власть над другим! А ты – избежала утех, В обмане погрязшего, мiра. Вступив во Святая Святых, Ты в лучшее лоно прибыла. Со ангелами ликовать И ныне и присно ты будешь, И будут тебе подпевать Сыны и дочери – лучших. Но бодрствуйте, ожидая, Счастливые девы, Того, С Кем в приобщении таинств Взойдете в брачный чертог. Светильники да не померкнут, Узрев Жениха красоту. Останемся душами верных – В каком бы – ни были роду. ...................................................... На целомудрие 1 Обязаться и супружеством неплохо, Только, - целомудренно живя, В большей части, угождая Богу, А не плотскому союзу… «Семя – Я!» Бог не сопряжен, - безплотен луч В безконечном ангельском просторе; В том свободном оставаться лучше, Все отдав Создателю и горним. В веществе же – вечное плетенье, Узы сопряжения – во всем. Все исполнено погибельного тленья, Умиранье тела – день за днем. О супруге, детях – все волненье, У вступивших здесь в законный брак; А у девственников только попеченье О Христе, Спасителе всех благ. Если бы жена давала то, Что и Бог дает в Своей любви, То супружество с безбрачием – одно! Составляло бы на жизненном пути. Если же – не может, то к чему Разговор о равенстве вести. В жизни нашей, в каждом – по уму, Значит людям – разное найти. Посему – не шлите мне укоров, Дружные родители мои. Избираю чистоту, в которой Не унижу общей в нас крови. Уходи, завистливый бродяга, Мудрецов не ставящий ни в грошь; У тебя лишь к немощному тяга! Сам – в стыде и за собой ведешь. Для тебя – нет славы совершенным, Только – страх паденья с высоты. Где так было, чтобы град громенный Запретил возделывать сады? Разве море притолкает к пирсу? Кто же хочет сразу в глубину? Мореход и в шторм, покуда – дышит, Свой корабль правит сквозь волну. Сонмы ангелов не увлеклись за падшим, И Иуда славных не смутил, И не зрит, в супружестве погрязший, Любодеев, множащих скотин. Красоту в душе оберегай, Богу уневещенная, дева! Вверх иди и всюду соблюдай Чистоту, в уме ее возделав! Зависть пусть останется внизу. Избегай изнеженности членов. Будь скромна в движениях. Прошу! Вздором не склоняй нигде к изменам. Милостив Христос, но и ревнив. Сохрани себя запечатленной. Неблагоприличное – отринь! Безобразие близ Господа – плачевно. И – запомни! Лучшее в одежде – Неукрашенность, убранству вопреки; Чти уединение, как прежде. Слух ключом молчания замкни. Смех – гаси! Гаси и признак смеха. Гнев и пьянство – это тот же бес. Хуже, если чрево, как прореха. Нет на свете красоты телес. Устремляйся к бденьям и молитвам. Без нужды особой – запрети! Брату приходить в твою обитель, Чтоб в болезнь сознательно идти. Ну, к чему пред взором – раздраженье, Иль о перстном – память, разговор, Если вся надежда – в обоженье?.. Бог, отец! Все остальное – вздор. Пусть зверье бежит от гор Синая, Где начертываем был один закон. Дар и дева скверны не узнают, Если мысли, взгляды – под замком. Нужды тела – рабством совершенным, Да не станут в жизни для тебя. Множа хлеб, Бог радовал блаженных, Множество пришедших накормя. И не оскудеет твой кувшин – Ни елеем, ни водой источной, И вдова найдет муку, и – сын, Если Бог Всевидящий захочет. Посему, имея Жениха, Красота которого безплотна, Не потворствуй чувственным грехам. Близ Пречистого лишь чистое пригодно. А слиянье тела с кем – другим, Похищением зову прелюбодея. Чистой деве будет Муж один. Не присваивай себе чужое семя. Избежав содомского огня, Неужели – вновь туда вернешься? В столп соленый не отвердевай, Дева, коль за умное берешься. Ты, гораздо больше, чем – вдова, Брак которой, часто не безвинен; Если в нем страдает чистота – И одна дидрахма горем выйдет… 2 Повинуйся Богу и взирай На сие, любезнейшая дева! Добродетель всякую вбирай. Укрепляйся духом постепенно. Кто супружеского ложа не узнал, Будет равен ангелам небесным. Кто воздержан и – таким предстал, Девам уподобится чудесным. Тот, кто верность браку сохранил, Статус воздержания взял делом. Только в целомудрии ходи, Устремленная в возвышенное, дева! ...................................................... На любомудрую нищету 1 Всяк богатый, даже если – болен, (а страстями мы болеем все) весел, в роскоши, и делает, что – волен; Врач-сиделка собственных страстей. А другой и беден, но – воздержан, Втрое счастлив в мiре и блажен, Потому что – злобой не одержан, Стало быть, и врачества лишен. Погруженного в пороки богатея – Лишь тогда – над мудрым предпочту, Если помешаюсь сам в уме я, И, слюнями капая, пойду. 2 Пусть один имеет много «врачеств», Но страдает – хуже, чем в аду; А другой – здоров, к врачам не скачет. Как по вашему? Кого я предпочту?.. Видимо – здорового, как – всякий. Так и ты, не медля, предпочти: Богатею страстному, во мраке – Любомудрого, без денег, во Христи. ...................................................... На терпение 1 Прими урок, мой друг! Не будем многословны. Моя болезнь – тобой недооценена. Ты нападаешь, осуждая путь греховный. Моим страданиям, однако, есть цена. Уж лучше немощь испытать, чем быть при силе. Страдающий, что - золото в огне. Есть тайна высшая, которую открыли: Душе страдать полезней на земле. Вне всякой пользы – очищать злонравных, В суетности надменной приходя, Не замечать болезненной основы – Весьма худое бремя для тебя. Сжигай болезнь – пока еще не умер. Она должна извлечь не мало слез Пред Господом, на этом свете думай, Пока во тьму – лукавый не унес. 2 Когда худой, болезнь свою не видя, Лишь благоденствия отстаивает смысл, То он блюдется Богом для открытья Сердечной и таинственной сумы. Когда же добрый видится в несчастьи, То в данной скорби – благо разумей. Огонь страданий сожигает страсти, Даруя очищения в уме. Победоносный Иов тебя уверит, Что только Бог несчастья допускал. Лишь Он потребное для жизни разумеет, - Пусть здесь горит негодное, чем – там. 3 Безспорно, если плотью процветаешь, Живя в обнимку со своим грехом, То знай! что Бог тебя и соблюдает На адские мучения… Всего! А если – добродетельным родили, Но получаем скорбное в удел; То знай! Тебя, как золото в горниле, Бог очищает, зная твой предел. И ты, как новый Иов изнемогаешь - В борьбе с завистниками, плотию своей. Чтобы венец победный возлагали, Не благоденствуй в мысленной войне. ...................................................... Счастье и благоразумие Не помню уж, где я слыхал?.. Но - притча достойна внимания. Один златолюбец сказал: «Примите мои пожеланья… я искренне счастья желаю и думаю – капля его заменит вполне назиданья и умного – бочку всего». Услышавши это, мудрец В ответ произнес, подымаясь: «Ныряй в море счастья, глупец! Я каплю ума принимаю». ...................................................... Пристрастие Всякое пристрастие опасно! А пристрастие к любимому – вдвойне. Если сердце к девице пристрастно – Жалит, как трезубца острие. Ежели она еще прекрасна – Множится завистливое зло, А, когда супружеством - воздаст вам, Тут уж, сердце все внутри зажгло. ...................................................... Смерть любезных Всякий гроб волнует и печалит: Сына гроб – удваивает грусть. Если смерть достойного венчает, - Как огонь палит. Не удивлюсь! Если же наследник только-только Браком сочетался с молодой, То его родителям - так горько! Словно сердце рвется той бедой. ...................................................... Недобрые друзья 1 Страдания земные тяжелы, Но от друзей страдать еще тяжельше; Когда же тайно угрызают, - кто милы, То – нестерпимо, словно режут здесь же. Страдать от верующих в Господа друзей Душе моей намного нестерпимей. А, как же избежать порыв во зле Друзей, что налагают епитимьи?.. 2 Тяжелы бывают огорченья. Если друг – обидчик, низок дух. Тайные от друга угрызенья – Зверскими по жизни назову. Если же – болтливая жена, То, считай, живешь совместно с бесом. Громогласный, завистный судья! Лишь Христос Судья любого места. ...................................................... О смиренномудрии, целомудрии и воздержании 1 От многих слышал, да и сам – не прочь Сказать, что слово слышу не напрасно; Но – дело должно заключить источник. Как много сказанного в вечности угасло! Я слышал – те, кто опекают юность, Оценивая строго каждый шаг, Тебя считают погруженным в мудрость, И боголюбие твое – есть добрый знак. Они вещают это, словно чудо – От удовольствия друг другу говоря: «Лев виден по когтям – большим и грубым». Кто благонравен – не приходит зря. Коль так - похвально! Промысел – во благо. Когда молвой подобной торят путь, Предупреждая добрым мнениям, однако, О славе благочестья не забудь. Но пусть кто хочет, делает догадки, А я, что слышал, то и обскажу. Твое старание прозреть душой – впорядке. Стремленье к горнему – полезным нахожу. Расторгнув мглу, что стойко покрывает Земную нашу грешную юдоль, Ты узы главного мучителя свергаешь И защищаешь Божее собой. Сие одно и надо почитать Предметом изучения первейшим. Великим благом все возможно стать, Когда игрушки «счастия» отвергнешь. Найдешь ли столько выгод в жизни скорбной, Безмолвно властвуя, по золоту ходя; Как Гиннес чудным перстнем оборотным, Все приводя в движенье для себя. Положим, что рекою потечет К тебе все золото освоенного мiра. Твоя гордыня всех превозойдет, И – станешь выше царственного Кира. Положим – пресловутым ополченьем, Ты свергнешь Трою, тыщи истребя. Твой медный «лик» усилит подчиненье, Одним лишь видом к страху приведя. Твои: законы, пламенные речи, Высоких удостоятся венцов. Дух Демосфена – славу обеспечит. Ликург, Солон – лишатся голосов. Допустим, что живет в твоей груди Омирова, талантливая муза. Пусть твой язык Платонову сродни, Медоточивый! Но кому он нужен? Пусть ты хитро опутаешь речами И фразами сильнейшими пленишь, Все к верху дном поставишь, обучаясь, Наукам Аристотеля – польстишь. Или еще с каким-нибудь зломудрым, Понятия сплетая в лабиринт, Помчишься вверх – в Пегасово безпутство, Стрелою скифа Авариса ум сразив. И если к сказанному даже приобщить: Законный брак и сибаритский стол, И все, чем можно мысль превозносить… Какие выгоды вернешь душе за – то?.. На сколько же полезней и важней – Над сказанным, главенствуя, подняться. Души достоинство увидеть не во сне, А искрой Божьей с нею называться. Каким же образом ты станешь опекать В клубке страстей хранительницу жизни? Каким сей дар – намерен возвращать? Как разум перстный с даром обожити?.. 2 От мудрых слышу и гадаю сам – Душа струей Божественной зовется, Приходит свыше, по веленью к нам. Душою правит ум (за тем – дается). Единственно естественное дело Души моей – всегда парить горе. С Творцом вступать в общение – удел ее. Стремись и ты к таинственной среде. Как можно меньше спрашивай у плоти. Она стремится лишь к одной земле, И душу обучает – Духу против, В скитаниях приятных обомлев. В предметах видимых – души померкнут чувства, Не управляемая разумом, она В том омрачении, с противником присутствуя, Не прекратит паденья никогда. Но если ею ум всегда владеет, И сдерживает – будто бы удой, То, возвышаемая им, она рассеет Завесы нынешние с ложной красотой. Как дым уйдут пугающие тени. Все здешние гадания замрут. И в зеркалах, «укравших» наше зренье, Поживу бесы больше не найдут. И прекратит душа свое скитанье, Умом непокровенным обозрев Саму себя во истинном призваньи, В той красоте, какую Бог хотел. Ибо Творец всего премудрым словом, Противное и Дух – сорастворив, В гармонии неизреченной тайно создал Сей мир, из неустройства - обратив. Но еще более невиданное чудо Показано в творении Отцом – В живой природе, с вечным – «почему так?» Хранится тайна нашим существом. Но я полюбомудрствую с тобою, Надежды подающая, о юность! Начавши слово, с несколько иною, Возвышенной позиции – подумать. Бог либо ум, таинственно сокрытый, Или другая сущность все вершить. Постигнуть Бога было бы ошибкой, Коль об уме едином позабыть. Создателю известно – совершенно ль Он постижим для ангельских умов, Но нам, ополоненным грубым телом, Неясно разумение - того. Сколь нужно знать о Боге, столько - знаем, Но большее узнаем, отойдя От тленного, которым обладаем, К Всевышнему с душой своей придя. Воздав Создателю слова свои вначале, Теперь рассмотрим, то, что от Него… Две крайности Творец всея вращает, Две разные природы, как «врагов». Одна - близка к Отцу и досточестна, Ее зовут сокровищем ума, Еще – наименуют и словесной, Так как от Слова значится она. Таков же чин всех ангельских существ, Верховных к Богу и – второстепенных, Он - выше чувств и тела, данных здесь, И – первым Троицей великой освященный. Другая же природа – бес-словестна, От Бога и от Слова – далека. Лишенная звучания полезного, Она – в противоречии пока. Но совершеннейший художник наш Бог – Слово, Сии природы, тайно разлучив, Премудро сопрягает тварь, но - в новом, Чудесном качестве, живое облачив. И слово в бес-словесие вошло, Душа невидимая с видимым – едино. Одну, как образ Высшего ношу я, Другая - плоть, которую покину. Вот таково смешение у твари, Которую бы можно было звать Великим миром в малом очертаньи, Иль – новым миром, если Бога знать. И как Сам Бог добра и света корень, То Он и мне всемилостно воздал, Определил границы, словно – воину, И узаконил словом навсегда. Чтоб я был в деле самопроизвольным, Борьбу и подвиг - в добром находил. Венец победный – не для своевольных, А лишь для тех, кто в Господе прожил. Таков закон сплетенного состава, Которым руководствуюсь и я; Но жизнь мутится тьмою постоянно, Переворачивая здешность бытия. 3 Туда-сюда я грешный порываем. То чистым, то зловредным – окружен: Предметами, вещами – разжигаем. Состав мой бедный, как же ты пленен! Как золото в пылающих углях, Мы испытуемы во многих искушеньях. Плоды сердечные в невидимых полях Нуждаются в природе «орошенья». И будут собраны впоследствии они На Божий суд, подхваченные силой. Плодоношенье жизни оградив, Стоят в готовности небесные точила. Вот потому-то, исполняющий закон; Кто чтит искру Божественного счастья, Движеньем истины Господней наделен, Живя в мiру, - на небесах отчасти. Движение ума готовит слово. Ждет дела назидательная речь. Все попираемое – к жизни не готово. Мечтает гордый «здесь» не умереть. А приклонившись к худшему в союзе, В раба телесного себя перекрестив, Он в роскоши, чинах, богат, при (пузе) – Пока душой своей не отлетит. А там бичи и первое из бедствий – Отринутость от жизни навсегда. Гордясь ничтожным, с Богом не воскреснешь; Тем более, в объятиях стыда. Услыша это, - в сказанном уверься, И шествуй далее лишь правильным путем. Стезю недобрую оставь на лобном месте. я искренне советую о том. 4 Как говорили древние пророки: Советник добрый должен быть готов Вооружиться (в общем-то, немногим) Тремя доспехами (не более того). Прилична опытность, во-первых, человеку; Второе – дружба, единящая с Творцом; А третье – смелость, чувствуя опеку, Хранит тебя с Божественным Отцом. Приобретая первое оружье, Духовные писания читай. Беседуй с мудрыми – сие премного нужно. О целомудрии в душе не забывай. Второй доспех – твое расположенье Доброжелательное к людям и судьбе. В момент опасности о Боге размышленье, И страх пред Ним – спасение тебе. А смелость – это совокупный опыт, И, если - послушанием возьмешь, То, подчинившись, будешь той породы, Которой Бог дал в действие правёж. У эллинов есть мудрецы познанья, Но можно ли их мудрыми назвать? Природу и «порядок» созерцая, Они не могут Господа познать. Вооружившись зрением тлетворным, Они державу звездам отдают. Другие, уподобившись животным, Идут у демонов ночи на поводу. Их целая плеяда - лиц надутых. Здесь стоики, алхимики, шуты. Вот, только зренье их – не в то «обуто». Ужели шею держат хомуты?!.. Кто не слыхал о Диогене в бочке, Синопском псе (как сам себя нарёк)? Первейший циник, сам себе и «отче» И мудрость, и законы, и пророк. Его приемники, наследством обладая, Усиливают глупости размах. Годами скопленное, в море улетает: И золото, и вещи – будто прах. Конечно, есть премудрости зерно Порой в нелепых (скажем так) поступках. Простой пример. Пришел один из «псов» К царю и попросил – немного супа. Тот царь, в знак чести или – испытанья, Ему дарует золотой талант, А «пес» краюху хлеба покупает, Все золото торговцу преподав: «Не в гордости имею я нужду, которой, как известно, не укусишь; И хлеб сей - кстати ныне нахожу» - Сказал он гордо пред царем, не струсив. Хотя моим законам и подобно Сие стремленье совершенствовать себя, Но хвастовство сокрытое (должно быть) – Любовь к добру представило, трубя. Нельзя считать любовь за добродетель, Вершимую прилюдно, напоказ. Пусть правая рука твоя и делает, Но левой – знать не должно сей приказ. 5 Когда мудрец стремится избегать Трудов с приобретением богатства, - Забота, справедливо их раздать, Становится на грани окаянства. И золото, обмененных богатств, Летело в море, ради нищелюбья, И хлеб бросался ради пирога, А сладость обращалась в сластолюбье. Не гнусно ли учености труды Распродавать, как платия с торгов? Ради подарков оглашать суды И пресмыкаться, чествуя «богов». Поэтому не одобряй их правил В старинных книгах, коими вскормлен. Трактаты циников опаснее отравы. Несчастен, опоенный их умом. Не одобряй и мудрых изречений, Чужие басни портят добрый нрав; Их благородство – тленного теченья, Подобно грязи, стекшей со двора. И все телесное – не сделаешь свободным, Налоги, подати – не только у людей. Земля, то миром видится подводным, То – сушей становится кое-где. Леса, заливы – тоже в заточеньи, А жалких обитателей своих Земля родит из гроба на мученья И вечным гробом связывает их. Телесное отечество крушит Всех тех, кто рвал измученные недра. Какое наказание – вершит За незаконное вкушение тех первых! Но есть отечество действительной свободы И истинный мудрец к нему взирал. Светлы обители, величественны своды. Изгнанник мира – мiру умирал. 6 Превознесем же славу Богу в горних, В отечестве свободном от трудов, Где живы все, кто Господу угодны, А слава здешняя, как ветер для садов. И ничего она не прибавляет, Будь даже справедлива, как судья; А, если лжива! – вовсе отнимает Порывом вредным все, что у тебя. А здешнее богатство – скоротечно, Страдает упоенный ейным брат. Слепое и бес-чувственное – вечно. Оно наследных ищет много крат. Сердца завистливых ужасно надмевает. Усилья тщетны - счастье почерпнуть. Когда водянка чрево поражает, - Она, вот так же, раздувает грудь. Но у меня иное есть богатство, Которое неистощимо и твердо. Неколебимость благ и постоянство Всего – Сам Бог и достояние Его. Весь мiр презреть, ничем не обладая, Всегда превыше всех земных утрат. Еще никто не приобрел, желая, Всего, что телом хочется украсть. Пусть кто-то строит властно легионы, В надежде непокорных усмирить; Но чаще слышит собственные стоны, Оплакивая тех, кто впереди. Пусть кто-то ждет решительной поддержки, Сражаясь без потерь, забыв успех; Но бремя власти – с кровью, как и прежде. Не даром деньги – «кровные» у всех. О, сколько вас – искателей прибытка! В неукротимых, топящих морях. Измерив недра, сладив рынки сбыта, - А, как - потеря! – в сердце снова страх. Есть судьи, что за малые дары, Кропают обоюдные законы. И, извращая суд, всю правду скрыв, Намеренно впускают дух Содома. я ж с Господом Христом хочу остаться. Взамен всего - Его лишь предпочту. Мой бедный крест – ты все мое богатство. я игры «счастья» в дом не приведу. 7 Одним из первых жизненных законов – Христовых благ – был дан еще в раю, В условьях наслаждения под кронами Дерев с плодами, с родниками всюду. Ни камни драгоценные, ни злато – Глазам приятного досуга не несли. Обилием плодов благого сада Питались все в той области земли. И делатель Творца Адам усердный Все, в меру приведенное, хранил И строго соблюдал закон заветный, Которым Бог от яда удалил. Чтобы ни мук не обрести, ни бедствий, Назначив удовольствию предел, Бог упредил о древе, кое к смерти Ведет того, кто плод бы его съел. На самом видном месте, в центре рая, Познанья древо гордо вознеслось. И все неведомое, тайное питая, Законом таинства Господнего звалось. Единственный закон несоблюденный Лишил меня всего, предал земле. О, сколько бедствий от приобретений Познания, угодного себе! Желание иметь – вошло в сверх меру. Необходимое осталось вне границ. Худое врачевство полезное отвергло. Не гасит жажду «знания» родник. И несообразность нелепая отсюда: Всегда считая бедными себя, Стремимся обретать земное всюду, И безутешны в новое глядя. К умеренности в жизни вел закон. С его потерей рухнула надежда. Душа греховный обрела полон, Но Бог не зря всемилостив, конечно. Через великих, преданных мужей Домостроитель высочайших таинств Второй Закон давал для всех уже, Чтоб нам, во тьме греха страдая, каяться. И хоть примеров удержи немного, Но уважалось и у варваров оно. В одной трагедии, хранящей мудрость строго, Есть описанье выгоды того: - Учись держать в узде шальное чрево. Оно неблагодарно – сколь не дай, И в ненасытности своем – берет без меры. В голодных страсть «жилплощади» не знает. Мешком набитым тело прикатило. Единой тонкой мысли - не родит. Чем ни наполни – все в одно слепило… Как бочка с дыркой – удовлетворит?!.. Всему виной всегда бывает чрево. Оно пути открыло кораблям. Оно – кидало в войны оголтело, С одною мыслью – «пропитанья» для. Не срам ли то, что дорогие снеди У сластолюбцев тонут, как в грязи. Как будто бак с помоями их встретил – Нам справедливо говорит поэт Киркид. Который сам, питаясь скудно солью, С презреньем смотрит на пиры и знать, Где роскошь в плоть впивается настолько, Что гибель душ, увы, не осознать. 8 Учитель мудрый похвалы достоин. Сластолюбивый юноша, внимай! Почтенным стоикам, честнаго духа воинам; И их уроков здесь – не забывай. Ужель недостает тебе цепей, И ты готов надеть еще новее? Для зверя хищного – понятно, но – себе! Почто дразнить того, кем - не владеешь? Смотри на тело – говорил мудрец, - Как будто рядом, с просьбой - посторонний. Что ты подашь ему? Неужто – гору средств?.. Мешку костей, желающему крови… Немного хлеба, с уксусом воды – И то сказать, премного изобильно. Совсем иного просят животы: - Послаще снеди и напитков сильных! Само собой, все чисто и – кристально, А как же иначе?.. мне должно как-то жить… (А горла длинного, широкого – не надо?.. бес может и удавку предложить…) Сказал учитель – стоик и напомнил: - Изнеженность известна с древних лет, Когда Сарданапал почтенной крови, Свое богатство поедал, как лев. А сам мечтал в пороке сластолюбья О наслажденье большего в пирах: - Эх, мне бы горла длинного, как трубья, Длиннее б журавлиного – и жрать!.. Давид божественный, когда страдал от жажды, Не мог питья колодезного пить, Где много воинов легло его отважных За землю, чтобы царство получить. Слова достойные – не ангельский ли хлеб? Неужто, телом – без-телесное питать? Природа ангелов совсем иных потреб. О, сколь у нас живущих, чтоб летать! Блюдя лишь то, что - край, необходимо, И то – натяжно, за ради Христа; Едва заметной жизнью охватимы, Они идут в тени, зря небеса. Примеров множество могу из книг представить, Хотя б ветхозаветные возьмем. Не может плоть всего тебя возглавить. Пророки знали – для чего живем. Когда они чрез тела – очищенье Освобождались, обожившись, так, То днями многими не спали и не ели. Душа благая Господом сыта. Страх отступал в минуты испытаний, Любые муки были – нипочем: Ни пасти львов, ни огненное пламя – Телам не причиняли ничего. Лишь только бы на горестной чужбине Не прикасаться к пище у врагов, Которую неверные сквернили, Хваля своих языческих богов. 9 С тех пор, как дьявол со Христом столкнулся, То – мужественной плоти отступил. Во многом мiр с тех пор перевернулся, И Подвиг сей - лукавый не забыл. Какое мудрое он встретил ратоборство! Какое посрамление всей тьмы! Без крови Божья жертва подается?!.. Такое преткновение – впервые. Родился новый способ наслажденья, Что не было приятным никогда. Для тела избрано разумное вкушенье, А жертва в сердце Господу – всегда! Давно все ветхое в законах стало прошлым. Все бес-словесное теряло статус жертв. Алтарь для внешнего стал просто невозможным. К чему Владыке тот, кто сердцем мертв? Старанья всякого отныне Бог приемлет. Стремится раб улучшиться в трудах. Во храме Божьем – всенощное бденье. Влекут твой ум во царствие Ума. Живя в мiру, как в призрачных тенях, Подвижник устанавливает меру, Чтоб чувственное, внешнее никак Не повлияло думам сокровенным. Один на плоть накладывает цепи, Стремясь продерзость ейную смирить. Другие – в тесноте, среди расщелин, В жилищах хладных умудрялись жить. Заслон блуждающим, крадущим силу, чувствам, Во избежаньи зверского греха, Останется заглавным в дебрях пустынь… Уж, лучше зверь, чем чья-нибудь рука. Один лишь мир у них перед глазами, Где Милосердный Бог готов питать; И вретище, и пепел со слезами – Надежней могут с Господом связать. Иные землю голую для сна Считали лучшей здесь своей постелью, Иные долгое стоянье на часах, Невероятно!.. но – годами длить умели. К тому, как страх Господний, с крепкой верой Заране ум из тела восхищал, Неколебимыми столпами их соделав, Он тайн, неведомых до селе, причащал. А ревность некоторых вовсе привела К путям далеким от законов естества, Что даже хлеб насущный и вода Совсем не проникали в их уста. Так неужели станешь ты дивиться Во имя мiра подвигам вокруг. Мужи и старцы, юноши, девицы – Достойны похвалы… но, друг! Цель жизни всей – спасение души, И здесь герои, мученики – врозь. Спасенье града телом не решишь. Как глупо люди льют порою кровь! Так погибали дочери царя, Примя, как радость собственную гибель, За град Афины, коему не зря Все разорение, за то, что Бог увидел. А гибель Клеаврота – мудреца, Как можно не назвать самоубийством? Приняв Платоново ученье – не спасал, А погубил себя, разбившись быстро. Немало гибло, вроде как, без мук. Их резали, толкли, секли, сжигали – Тела достойные, да и – не малый дух… А был ли Бог, в ком души убивали? О чаше с ядом, что Сократовой зовется, Для выпивки – приятной не найдешь; Но пил философ, и поныне льется Вино-отрава, где идет кутеж. Теперь позвольте перейти отсюда К Божественной, действительной борьбе Моих подвижников, гонимых и – прилюдно По имени Христовому везде. Припомнив что о них, или, - услышав, я думаю, что в ужас всяк придет. Нет ничего Христовой тайны выше. Новей и досточтимей - нас не ждет. Как зависть многократно пламенила Сердца врагов, поднявшихся на нас! Волна гонителей всем душам запретила Слова спасения для злобствующих масс. Но мы, пока, «господствующей» силе, Не уступали мест в своих сердцах. С какой бы яростью враги не подходили, Они оказывались перед нами в снах. Без укрепленья Богом было б тщетно Выдерживать предерзостность врагов. Во время мира мы и непочетны, Но в нашей бране всяк из нас Христов. Прекрасные опасности для нас Дороже всяких в мiре удовольствий. Спастись душой, бывает только - шанс! И он уже не повторится более. Поэтому любой христианин – Не за спасение – ведущее ко вреду. И самый худший воин не срамит, Когда честь воинства великого задета. Иной, как на забаву, шел в огонь, Встречал мечи, зверей и удавленье, Лишался членов, зрения, - всего. Гораздо хуже зрить других мученья. Невыносимо, также, ожиданье Телесных мук, которым осужден, И – ждешь конца, как Божья воздаянья. Предавший Бога в Царство не введен. Но ко чему о том распространяться? Спасительное Слово нам велит: Через страдания, живя, соединяться С Творцом, в Котором душу обрели. 10 Наполнена земля, как алтарями, Телами мучеников. Без-конечность звезд На темном небе, так же свет сияет, Когда не виден солнечный Христос. Но обозри вселенную очами, Ученье Христианское почти, Высоковерхие престолы с алтарями, Святые мощи – чудеса в ночи! Одно упоминание о них Спасало от томительных болезней. Бежали демоны, когда святой – хранил И был в составе даже малой вести. И честь имел победоносец сей, Когда и малой частью чудо-праха Присутствовал в день памяти своей. Душа не делится на маленькие блага. К чему равнять с языческою славой Мои законы и мою борьбу. Несчастный юноша, героем в беге став, В награду слышит только шум трибун. Боец кулачный рад своей победе – Мгновенной, к сожаленью, в свете дня. Медаль напоминает о монете, За малый подвиг душу оценя. А, где же Божии награда и спасенье? Их нет, где чествуется Аполлон и Зевс. Венцы и слава горнего – за теми, Кто весь - в борьбе за внутреннее здесь! Примеров множество мы видим, (в предостатке) Которым должно быть и – подражать. Гонитель ежедневно и украдкой Стремится наши чувства обольщать. Прилично целомудрие везде, Не только в христианской жизни – скажем. Без всякой зависти к любой другой среде – я лишь приветствую, где блуд обескуражен. О Ксенократе есть такой рассказ. Ему однажды ночью, - искушая, Подсунули блудницу из проказ, Комедию злорадно предвкушая. А он не шелохнулся и не встал, Чтобы бежать с постели оскверненной; Зато «сопутница» в истерике визжала: «Ведь он же мертвый – стоик ваш хваленый!..» У древнего оратора Диона Был недостаток – запах изо рта. И вот, один из плебса, коих много, Посмешищу то – скрытое предал. Тогда Дион сказал своей жене: «Что умолчала о моей болезни?» Она клялась: «Я думапа что все Мужчины с недостатком в этом месте». Хвалю сие! Хотя и далеки Те нравы честные от наших образцов. Приятно видеть сладкие струи В просторах горьких, далеко от берегов. Приятно видеть белое лицо – Хотя б оно - средь множества арапов. Как трудно быть иным средь подлецов, Ведь целомудрие для них сродни утраты. Где божества – надуманного суть, Возводят в страсть, считая – делом «чести», Нектар, нектар! Кому тебя глотнуть, Когда ты горечью считаешься у бестий? Раз худ помощник, то и дело дрянь. Худа любовь – худо и почитанье. У Зевса, как у Дея, много тайн – В срамное превращение желаний. Срамное поколение богов: Паны, козлы, фалы, гермафродиты, Проникшие в «животных» без умов, Где целомудрие давно уже убито. У них и девы, словно Саломеи, На свадьбах пляшут, брачное растлив; И все безстытное творят во имя Дея, В приданое супругам подарив. А сколько выдумано этаких блудниц, Богинь почетных, в выскобленных залах: Леэна, Фрина, Евфро… (да не сбиться б) Ни слова более о мраморных болванах. 11 Не сразу узнается серебро Среди монет, с годами потемневших; Вот так и ты, мой друг, умей добро Распознавать среди обезумевших. Что хорошо и нравственно – заимствуй, А беззаконное отбрасывай скорей. Сначала в сердце действует убийца И только после – встанет у дверей. Примерам следуй целомудренных людей, Тех, что законы пишут чистой жизнью. Нет ничего в собраниях кривей Законов и спешащих к их открытью. Когда учитель – Бог и упованье, То некуда порокам приливать. Но запретить негодное – незнанье! Причину надобно саму искоренять. Введи запрет на взгляды похотливых, Готовность к клятве гневной – обходи. Прелюбодейным в помыслах приливам Всегда, везде – запретное найди. Тогда не будет клятвопреступлений, Убийств – на почве гнева, воровства; А зависти запрет вообще изменит, Соделав детскими беззлобные сердца. Мои любезные и девственные чада, Безплотных ангелов избравших образцом. Как радостно, что нам в сей жизни надо: Жить, подражая, с Господом Христом. К чему же приведет стремленье это, Которое по Богу в каждом есть? Не будет ни супружества при этом, И ни законов брака в чью-то честь. С тех пор как я обрел Христа по жизни, Сын Девы-Матери творит меня во всем. В законах новых, устремленный к выси, я - девственник, земных – освобожден. Пока я связан временем и тленьем, Стремлюсь одно доподлинно узнать: Как близ блуждающего, видимого тленным, Себя возможно в нужном сохранять. И – с радостью, несвязанный, свободный, я к Богу возношу сердечный взгляд; Земле оставив плоть, как стыд негодный, Как - мех, который надувают зря. Имея спутников, стремлюсь всецело Богу. В мир новых назареев вас ввожу. Великий постриг Господу угоден. Иным имением отныне дорожу. И из всего, что нам принадлежит, Возлюбим чистоту и безтелесность, Чтобы к ногам Господним положить Сей дар богатству видимому вместо. Святые девственники, девы, страстотерпцы. Как можно путь ваш скорбный позабыть? Красоты, запечатанные в сердце, Презря опасности, вы знали – где пролить. О, многочисленное воинство убогих! Ты столь высоко, что природный свет, Не проникает в умные чертоги. Лишь псалмопения – в земном, забытом сне. Два лика ангелов теперь перед тобой: Безплотные и, сотканные кровью, Поющие, то ладно, то вразбой, Горе и долу, Божее, с любовью. На них взирая, и - на Божью высоту, Имея столько лиц и побуждений, Ты должен чтить рожденья чистоту И добиваться самоочищенья. Не полюбив, законы не принять; Тем более – евангельские, свыше. Пока благоразумья не впитать, Похвального от Бога не услышишь. Вот – первое, важнейшее тебе! Познать Творца и чтить Его ученье: Во слове, в деле помнить о судьбе И - о единственном источнике спасенья. 12 Бог умосозерцаем для иных, Но вряд ли скажет кто – Кто Он такое. Любые уверенья мгле сродни. Мое и видимое – не для небостроя. Как оболочку эту пронизать? И – как вступить в высокое общенье, Чтоб, не трудясь, потом лишь обладать, И быть уверенным в своем приобретенье? А самое погибельное дело – Не чтить Творца иль вовсе не желать, Что Он – первейшая вина любого тела: В происхожденьи, в пребывании, как – стать. Но – кто: о Боге, таинстве и чине Предстанет знающим?.. О, Господи, прости И повреждение ума – по той причине, Которую Ты грешным попустил. Возможно ли по бликам на воде Судить об ослепительном светиле? Как можно – в сами двери не войти, А речь вести о внутреннем обилье? Допустим, кто-то и премудрее другого, Поскольку большим знанием согрет. Но близ величия Всезнающего Бога Глупей и ниже нас на свете - нет. Господь сокрыт от нас не только светом, Его закров – губительная тьма. Кто рассечет ее перед Всевышнем – следом Предстанет осветившимся тогда. Но нелегко покров двойной проникнуть – Того, Кто Сам во всем превыше всех. Лишь только Бог способен ум воздвигнуть И помогает сдерживать «успех». Он увлекает к новой высоте, Во внешнем непрестанно ускользая; Сего-то Бога и держи в уме, В любви и ревности к законам, пребывая. И не везде изыскивай Его, И не всегда, - чтоб знать, что ОН такое! Избе вредит излишество окон. Уму, - рассказанное всюду и – пустое. Пусть чтимое останется внутри. Безмолвное – и чествуется втайне. Одним умом, уж лучше слух впустить. Язык отверзный многажды опасней. Уж, если что-то и решить сказать – Скажи о Боге и скажи со страхом; О прочем же молись, чтобы – узнать… И света жизнь не путай с той, что - с прахом. Ты примешь Бога только, созерцая Его умом своим, уйдя желанной плоти. Пусть чистое, сердечное познанье Ступенькой станет к чистому в природе. А умозаключения – оставь! Они не приведут к познанью Бога. Все противоположное не станет Терпеть твои суждения о многом. Возлюблен будет тот, кто возлюбил! Бог обитает в том, кто Им возлюблен. И свет Его познает тот, кто был В любви к Нему и всем на свете людям. Какие тонкости бы ум ни приобрел, Путь истины в сомненьи остается. Он уважаем многими, но в нем Все подсознательно и видимо берется. И взаключении откроем с вами то, Что истинно, достойно изреченья. В уме очищенном от скверн и нечистот, Лишь Троица, достойная почтенья. Во-первых – Безвиновный, Всеводящий Отец; второй – Начало и Рожденный Сын; А третий – Дух, не Сын, но Исходящий; В трех ликах БОГ, Единосущей Троицы. Отсюда общее, в итоге, поклоненье. Лишь Ими – разрешаюсь от греха. И ты от мiра - смертного рожденья, Уйди скорей, как горная река. И будь поклонником, и соблюдай в себе Их. Приобретай по жизни чистоту. Дерзай и далее того, что я отмерял! Мои ступени в горняя ведут! ...................................................... Конец второй книги |